— Александр Васильевич, а вы можете немного о деле рассказать, — во мне опять просыпается юрист.
Адвокат смотрит на меня поверх очков, крякает, но видимо решив, что ничего страшного не случится, начинает говорить.
— В двадцать три часа поступил звонок в службу 112, Людмила Васильевна Иванова сообщила о нападении на нее и ее жениха Алексея Александровича Вольных. На место прибыла скорая и полиция. Медики констатировали у пострадавшего три ножевых ранения. Все неглубокие, но у него была повреждена артерия, поэтому он потерял много крови. Ему сделали операцию, успели спасти.
При опросе Людмилы Васильевны выяснили, что нападавшего она хорошо знает. И это Кирилл Дмитриевич Соболев…
— А откуда она хорошо его знает? — удивленно спросил Вячеслав. — Пару дней назад она зашла к нам, мы сидели на кухне, и она ко мне обращалась «Кирилл».
У адвоката засияли глаза, как будто он поймал золотую рыбку.
— То есть она точно не сможет определить при опознании кто из вас кто?
— Не знаю, но меня она с Кирюхой перепутала, — Вячеслав качает головой, — я ее не стал переубеждать.
— Это хорошо, это очень хорошо, — бормочет адвокат и делает себе пометку в ежедневнике.
— Вы сказали, что раны не глубокие? — мне вновь не дает сидеть спокойно юрист, что засел в моей голове. Жаль, это не я первая догадалась, что Мила перепутала братьев, значит, доверия к ее показаниям нет.
— Да, очень странные раны, но тут должны сказать свое слово эксперты. Правда, я поговорил с хирургом, он сказал, что раны не глубже трех сантиметров. И артерия была задета случайно, все раны нанесены в места, где не лежат органы, нет крупных сосудов, как будто в него просто тыкали ножом. Это не похоже на удар ножом, который бы нанес здоровый мужчина. — адвокат крутит в руке бокал, разглядывая на свет ароматную напиток.
— Значит, мы сможем оправдать Кирилла, тем более, что в это время мы уже садились в машину и собирались уехать домой?
— Тут сложно, с одной стороны и пострадавший и Людмила Иванова в один голос утверждают, что у вас был конфликт. Есть видеозапись с одной камеры, хотя там ничего такого нет. Вы расходитесь спокойно. С другой стороны у Кирилла алиби, вы были вдвоем, — задумчиво выдает адвокат.
— Мила сегодня меня встретила у здания Следственного комитета и потребовала денег. Она хочет десять миллионов, — вот теперь я говорю ту новость, которую поначалу скрыла. Все замерли и уставились на меня.
Адвокат вдруг закашлялся, у Кирилла рот открыт от удивления, Полина стоит соляным столбом с чайником в руках.
— Кмхе, кхе, ммм, и как она это объяснила, — адвокат задумчиво трет пальцем переносицу.
— Она сказала, что у нее есть орудие преступление с отпечатками пальцев Кирилла, — вываливаю информацию я.
Шок у публики не проходит, по-моему, все впадают еще в больший ступор.
— Откуда у нее нож, какой нож? — подает голос Кирилл.
— У тебя есть запись разговора? — перебивает его адвокат.
— Нет, я не успела с ориентироваться, она выскочила на меня слишком внезапно, — растерянно говорю, сама понимая, что лоханулась по полной.
— Плохо, но не смертельно. И так! Откуда у нее может быть нож? — спрашивает адвокат, обводя всех присутствующих взглядом. — Вы говорили, что накануне она была здесь?
— Да, но дома был только Вячеслав, Полина и я, — удивляюсь я.
— Но девушка то не знала, что это был не Кирилл? — адвокат зрит в корень.
— Да, — киваю я за всех.
— А что вы в этот момент делали? — опять задает вопрос адвокат, он сейчас похож на следователя.
— Мы резали овощи на салат…
Меня накрывает, в голове мелькают картинки того самого вечера. И этот странный полуобморок у Милы, ее истерика и слезы. Как мы крутились на кухне.
Что потом?
— Полина, — обращаюсь я к ней севшим от напряжения голосом, — проверь, все ли ножи на месте.
Полина, как кукла марионетка, дергается, кивает головой и бежит на кухню.
Возвращается она белее снега: Одного ножа нет…
Вот вам и разгадка тайны.
— Вячеслав, у тебя есть алиби на вчерашний вечер? — теперь уже севшим голосом говорит адвокат.
— Вчера у нас Димка приболел, мы целый вечер возле него крутились, — Вячеслав отвечает спокойно, и я выдыхаю, хоть тут можно не ждать подвоха. — Если смотреть по камерам, что мы никуда не выходили из дома.
На всякий случай сохраните запись, — адвокат выдыхает. — Света, ты Миле при следующей встрече скажи, чтобы она выдала орудие убийства. Если отпечатки не Кирилла, нам это даже на руку.
Я киваю. Вот будет шок у Милы.
— И так подведем итоги, У Кирилла есть алиби, он был не один, нож, скорее всего, с отпечатками не его, ждем экспертизу ножевых ранений пострадавшего. Думаю, недельки через две с тебя снимут все обвинения, Кирилл.
— А, совсем забыл, — Кирилл бьет себе по лбу. — У меня ведь видеорегистратор запись делает постоянно, там должно быть точное время, когда мы сели в машину и поехали домой.
— Ну, вот, совсем все хорошо, так что снимем мы с тебя обвинения, а эта парочка еще за фальсификацию сядет, — адвокат потирает руки.
Для него это плевое дело с хорошим доходом.
— Главное сейчас за прессой следить, чтобы желтые газетенки ничего не пронюхали, на кону контракт на много миллионов, у нас все должно быть чисто, — добавляет Вячеслав. — Завтра я буду с тобой проводить переговоры.
И он кивает Кириллу.
Вечером мне звонит мама.
— Доченька, мне звонила тетя Зоя, говорит, что в нашем городке слух прошёл, что ты связалась с уголовником, — шепчет мама в трубку.
Вот как! Как? Черт побери Аню! Вот ведь стерва. Никто не знает, никто. И только она видела, как забрали Кирилла.
— Мама, это глупость, не с кем я не связалась, и нет у меня никаких уголовников, — рычу я на маму. — А, тете Зое скажи, чтобы рот с мылом прополоскала.
Жаль, что у меня нет телефона моего бывшего и его Анечки, а то бы оторвалась я по полной программе. Мало бы им не показалось.
Такое страшное явление — сплетни. На одном конце страны пукнули, на другом рассказывают, что обоср…сь.