Трясем мужиков с пропускного пункта, но те на водителей почти не смотрят. За час до этого приехала старая девятка на ТО. Конечно, в ТО нет ничего странного. Но обычно владельцы таких раритетов сами в гаражах себе ТО делают. Посмотрели на номера. Нашли владельца. Созвонились.
Машина неделю в угоне! Только вот как теперь ее найти?
Мужик тот, что приехал, был в очках и с усами. Хотя сейчас можно спокойно купить любой грим. Это ни о чём не говорит. А вот то, что он ровно перед выходом Светы из офиса, забрал свою машины и выехал из ангара, говорит только за то, что это и есть наш похититель.
А дальше куда? Куда он ее повез?
Пришлось поднять полицию. Найти адрес Милы в документах. Приехали к ней на съемную квартиру. Но тут все чисто.
Милу трясли два часа, та все никак не «кололась». Дескать знать ничего не знаю, не при делах.
Вот только в это мало верилось. У меня сорвало крышечку. Весь вечер старался держать себя в руках, глушил боль. А тут не выдержал. Сорвался. Схватил эту мерзавку за воротник да и тряхнул. Орал что-то сам не помню. Мужики еле меня оттащили.
И тут Мила зарыдала. Показала документы. Она лежала в стационаре. Оказалась, была беременной, беременность замерла, ее вычистили. Пять суток пробыла в стационаре, когда вернулась, Алексея след простыл.
Ее еще допрашивали, пытались выяснить есть ли у Алексея другое убежище.
А меня словно оглушили, ничего не видел, ничего не слышал, провалился в вакуум, и сука отчаянье навалилось на меня. Просто придавило глыбой, размазало по полу. Я сидел на каком-то скрипучем стуле, обхватив голову руками, и мычал от боли, что раздирала грудь.
Уж лучше воткните в меня нож два раза, чем трогайте мою девочку.
Убью нахер!
Глава сороковая
Очнулась где-то в сарае. Так мне показалось сначала, лишь потом поняла, что это был садовый домик. Тонкий дощатый домик с одной единственной комнатой, что хозяевам была кухней, столовой, спальней. В комнатке с полинявшими обоями стоял стол, покрытый старой клеёнкой, пара колченогих табуретов, кровать с пружинным матрацем да очень старый диван, от которого пахло мышами и плесенью. Собственно говоря, на нем я и лежала. Окна этого дома были плотно занавешены белыми полотняными шторами, правда, шторами эти выцветшие тряпочки можно было назвать с трудом. По грязным пятнам на них можно было догадаться, что иногда их использовали вместо полотенца. В общем, домик создавал впечатление убогого жилища.
Я попыталась пошевелить ногами и руками. Как и следовало ожидать, мои конечности были крепко связаны, причем руки мне связали за спиной. А сама я лежала на боку, от долгого лежания в одной позе, мои конечности затекли, бок онемел. Я с трудом могла подвигаться. Даже если бы у меня получилось развязать веревки, то я вряд ли смогла бы убежать.
Кто меня похитил, даже думать не хотелось.
А через несколько минут мой похититель сам вошёл в дом.
Было удивительно увидеть Алексея не в накрахмаленной белой рубашке и в офисном костюме, а в ватнике одетом поверх старой футболки и в поношенных джинсах, на ногах у него были резиновые сапоги.
— Смотрю, ты уже к ватнику привыкаешь, — съязвила я, раз мне рот не заткнули кляпом, то орать было бесполезно, видимо, вблизи никто не жил.
— Рот закрой! — рявкнул мой похититель. — Сейчас принесу диктофон, ты скажешь речь для своего е*баря, потом заткнешься и будешь тихо лежать до времени X.
— Чего ты хочешь, Алексей? — помнится мне в институте, когда проходили психологию, нам говорили что с похитителями нужно говорить, чтобы попытаться установить контакт.
Но Алексей не был незнакомцем, который меня похитил, он был когда-то моим мужчиной. Как настроить себя на разговор с ним, если одно его имя вызывает приступ тошноты.
— Чего хочу, ха-ха-ха, — заржал Алексей. — Трахнуть тебя напоследок, и твоего хахаля трахнуть на двадцать пять лямов.
— То есть такса уже выросла, поначалу вроде десять было…
— А ты умная, быстро соображаешь, точно, — Алексей улыбается, но в глазах его столько злобы, что становится страшно.
— И тебе не стыдно, Алексей, выбивать деньги из женщин? — вопрос конечно риторический, но хотелось его задать, так язык и чесался.
— Кто женщина, ты что ли? Да я с тобой стал спать только из-за спора. Мужики вокруг тебя хороводы водили, а ты ж у нас «снежная королева», ни на кого не смотрела. Так я с мужиками поспорил, что затащу тебя в койку.
Алексей смеется, вспоминая, видимо, какие-то приятные моменты.
— Я выиграл у них десять тысяч. Они на тебя, — он тычет в меня пальцем, — целую десятку поставили!
И он снова заливисто хохочет.
А у меня мурашки бегут по коже. Господи, с каким козлиной я жила.
И внутри стал нарастать гнев.
Ведь учили нас, что нельзя злить похитителей. Но сдерживаться я уже не могла.
— За тебя десятку? Да ты в постели бревно, сосать даже не научилась, вон Милка и то до гланд берет!
— Чего там до гланд то брать, твои тринадцать сантиметров? — язвлю я. — Меньше был только у моего бывшего жениха Мишки.
Глаза у Алексея наливаются кровью, как у бычка, что приметил красную тряпку. А меня уже не остановить.
— Да я с тобой даже кончить не могла, — продолжаю я язвить. — Ты в сексе удовлетворяешь только себя, боюсь, что все бабы только изображали с тобой оргазм, чтоб не сильно тебя унижать.
И получаю заслуженный удар по лицу, из носа сразу хлынула кровь. Лежу на боку и вижу, как моя кровь лужицей скапливается на обивке дивана.
— Тварь, я заберу у твоего хахаля двадцать пять лямов, а тебя прикопаю живой. Прямо сейчас пойду могилку тебя копать, — рычит Алексей.
И мне становится страшно. Может. Он может сделать все. Но тут слышится сигнал клаксона, к домику явно кто-то подъехал, возможно, сообщник. Алексей мне хищно подмигивает, берет лопату и выходит.
Домик дощатый, рамы давно рассохлись, слышимость прекрасная. И я слышу весь разговор от А до Я.
— Алексей, что ты творишь, — женский голос показался мне сильно знакомым, но это не Мила.
— Тебе чего надо, беги уже к любовничку своему, — голос Алексея недовольный, он говорит с презрением. — Деньги привезла?
— Алексей, хватит творить дичь, я не смогу на этот раз тебя освободить, бери те деньги, что есть у меня и беги из страны, — теперь я узнаю ее, это его жена Дарья Семеновна.
Это было уже интересно, значит, она знала, что он меня похитил.
— Твои деньги — копейки, я на это не смогу жить.
— Работать не пробовал? — ехидно замечает жена.
— Издеваешься? — в голосе Алексея проскальзывают металлические нотки.
Ну, ну! Как бы не пришлось ему еще и жену закапывать.