У меня не было слов. Мой красивый мужчина в моем доме, и теперь он только мой. И все Леночки, Людочки, Катеньки могут идти лесом. Он выбрал меня! В моей голове прыгали розовые пони и белые единорожки, в животе порхали бабочки. Римма говорила, что я зря так резко впустила его в свою жизнь, надо приглядеться друг другу, но мне было все равно. Я ожила впервые за четыре года.
Моя жизнь заиграла другими красками, меняя все вокруг.
— Светик, в холодильнике должны лежать только правильные продукты, — с этими словами из холодильника Алексей выбрасывает сладкие сырки и йогурты с сахаром, а за одним сладкие соки и газировки. — Еда должна быть полезной, а у тебя тут сплошной сахар.
Теперь у нас в холодильнике только овощи, фрукты, куриная грудка.
— Красное мясо — это источник холестерина, — и на выброс пошли мои отбивные и котлеты. — Молоко можно покупать только соевое или кокосовое, все остальное — это трансжиры.
Теперь я готовлю ему паровые котлетки из мяса индейки, варю куриную грудку и строгаю салаты. А по утрам мы едим кашу на воде. Под запретом кофе, чай только утром.
— Светик, у тебя конечно замечательная фигура, но тебе надо подкачаться, а то уже ушки на бедрах появляются и целлюлит.
И я бегу записываться вместе с ним в фитнесс зал. И вот уже пашу на тренировках, машу гантелями, тягаю железо. Бегаю на беговых дорожках до черных мушек перед глазами. Алексей приставил ко мне личного тренера Марго. Девушку размеров Шварценеггера, с такой же мускулатурой. Каждое занятие надо мной возвышается этот тестостероновый качок и орет: Жопу со скамейки подняла, ещё один подход! Оно мной недовольно.
Но я терплю, ведь любимый мужчина сказал, что так надо, значит так надо. Я ведь люблю своего мужчину.
Рим против моей новой жизни.
— Светка, заниматься надо тем, что тебе хочется, а не бегать за своим мужчиной.
— Ну что ты, Рим, у нас все вместе, он же тоже ходит туда, — оправдываюсь я.
— Он-то ходит, а вот зачем за собой тащит тебя? Тебе-то это интересно?
— Теперь интересно, — утвердительно машу головой, а душу грызут сомнения.
А грызут они меня с самого первого дня.
Я очень скучаю по кофе, поэтому бегаю к девчонкам в бухгалтерию, они покупают кофе на вынос и приносят в бумажных стаканчиках.
Терпеть не могу вареную курятину и капусту, но давлюсь и ем, ведь Алексей сказал, что так питаться правильно. Но зато у меня теперь подтянутая фигура, нигде нет жирка, нет жировых складочек. Ношу платья футляры в обтяжку.
Правда Алексей фыркает и ревнует.
— На тебя пялятся все мужики, и слюни пускают, — язвит он.
— Ну что ты, все же в курсе, что я твоя девушка.
— Это никогда мужику не мешало, мы все охотники, — надо было обратить мне на эти слова свое внимание, но я пропустила мимо ушей.
Гордо вышагиваю по отделам. И девушки с завистью смотрят мне в след.
Одна печаль. Наша сексуальная жизнь стала тише, реже, скромнее.
Я только вошла во вкус, мне стала нравиться необузданная страсть, сексуальные эксперименты, но Алексей говорит, что это надо оставить до выходных. На неделе он устает на работе, куча дел, а еще переговоры с партнерами и заседания директората. Он возвращается поздно, иногда только в полночь. Какой уж тут бурный секс. Хотя я не отказываю ему, даже если на работе у меня завал.
По вечерам звонит мама.
— Я у твоего отца отсудила все! Он с голой жопой от меня ушёл. А Ирка то наверное губу раскатала, ждала, что он ей на блюдечке с голубой каемочкой принесет новую квартирку. Фигу им! — орет мама, и представляю, как она показывает фигуру из трех пальцев кому-то невидимому.
— Мам, ну что ты опять начала.
— Не мамкай, вот как надо делать! Мужиков надо раздевать до нитки. Пусть теперь попробует со своей Ирочкой все опять заработать. Теперь живут в Иркиной однокомнатной хрущёвке, нищие, бомжи. Ушёл от меня с трусами и носками, пусть на старости лет наживет все снова!
Из мамы сочится яд. И я ее понимаю, все ж за плечами двадцать пять лет совместной жизни, которые пошли коту под хвост. И ей больно. Это только для вида она сейчас такая сильная и агрессивная, а по ночам плачет в подушку.
Не прошло и пяти минут, как после мамы мне звонит тетя Зоя.
— Представляешь, ну ты, конечно, не представляешь, тут такое на суде творилась, — сглатывая слова, тараторит тетя Зина. — Твой отец на заседании суда отказался от всей недвижимости!
— Мама сказала, что отсудила у него, — я ничего не понимаю.
— Нет! Он пришёл на суд по разделу имущества и от всего отказался, — возмущается тётя Зоя. — Вот ведь олух! А квартиру, между прочим, он от комбината получил, и садовый участок тоже.
— Тетя Зоя, это его решение, я ничего не могу сделать.
— Конечно, ты уже ничего не сделаешь, так этот дурак ей все накопления оставил, — возмущается тетя Зоя. — Представляешь, только машину свою забрал и гараж.
— Ну, значит, так тому и быть, — мне жалко и папу и маму. — Они ведь не дети, тетя, сами поди решат.
— Да что твой отец решить может, всю жизнь подкаблучником прожил, вот мать твоя его сына Костика в школе гнобит, а он только разводит руками, нюня, — сердится тётка.
— Как гнобит? Зачем? — я поражена до глубины души.
— Так жизни этому маленькому мальчику не дает, она их с Иркой со света сживёт. Ой, дурак твой отец, ой дурак…
На этой оптимистичной ноте тетка сбрасывает звонок.
А следом звонит отец.
— Привет, милая, — голос папы тих. — Тебе уже все курицы дозвонились?
Курицами отец называет родню по маминой линии и всех ее подруг.
— Тетя Зоя звонила, — подтверждаю я.
— А, значит, ты уже в курсе всех новостей.
— Пап, я в курсе…
— Я все оставил маме, квартира делится между тобой, Вадиком и мамой, а остальное мне не нужно, — голос папы тих и спокоен.
— Папа, а накопления ты зачем маме оставил?
— Знаешь, ей нужнее. Мы с Ирой продаем ее квартиру и сад, уезжаем жить в Екатеринбург. Прости, что сразу все тебе не рассказал.