- Если мыло не берет, - возьми кирпичом потри, которым посуду чистим.
И еще пять минут надраивал Володька лоб красным толченым кирпичом.
Отец ушел на работу. Проходя мимо Володьки со своим плотничьим ящиком под мышкой, он сказал:
- Как следует, как следует. С песочком...
- Я же в школу опаздываю! - чуть не плача, прокричал Володька.
- Ничего, не бойся, если рысцой побежишь, - успеешь.
И, конечно, успел бы Володька, если бы не эти проклятые задачи.
"Ничего, - думал он, вытирая полотенцем лицо. - Опоздаю немножко... Скажу, что дрова с отцом пилили или, еще лучше, будто снег перед домом разгребали. Будто нас ночью под самую крышу снегом занесло. А задачки мы эти в два счета оттяпаем".
Но и на этот раз не удалось Володьке оттяпать задачек.
С мокрой еще головой, с полотенцем на шее он присел к столу, отыскал листочек с заданием, торопливо перелистал учебник и - чуть не полетел со стула.
Обе страницы учебника, - именно те, где были напечатаны заданные на сегодня задачи, во многих местах были заляпаны жирными темно-лиловыми чернилами.
Только тут Володька сообразил, какие "черти" наставили ему на лбу крестиков и кружков. Это были те самые парашютики и самолетики, которые нынче ночью он рисовал на полях задачника и которые так неудачно промакнул своим чубатым лбом.
"Что же мне делать?" - подумал Володька, схватившись руками за голову.
Разобрать что-нибудь в условиях задач было совершенно невозможно, лиловые пятна, как нарочно, стояли в самых нужных местах.
А за окном тем временем совсем рассвело. Снег уже перестал падать. Показалось солнышко.
Володька посидел, подумал, оделся, уложил в сумку учебники и тетрадки, запер на ключ квартиру и побежал в школу.
* * *
Да, на это у него хватило ума.
"Ну что ж, - думал он, - не убьет ведь меня Елизавета Степановна?!"
И, конечно, она бы его не убила, если бы пришел он к звонку или с маленьким опозданием в класс, снял бы в дверях свою серую, в клеточку кепку, поклонился бы как полагается и сказал: "Простите меня, пожалуйста, уважаемая Елизавета Степановна, я не послушался вас вчера, не сделал задачек, убежал из школы и дома проканителился, - вместо задачек костями занимался... Накажите меня, если я заслужил того, а я вам к завтрему вместо восьми двадцать восемь задач решу!.."
Ну, что бы, в самом деле, учительница сделала с ним? Ну, обругала бы его, распекла бы его на все корки, в крайнем случае двойку по поведению влепила бы. А скорее всего простила бы ему - за то, что он правду сказал.
Но в том и беда, что Володька не любил и не умел говорить правду. Выходя на улицу, он уже обдумывал, как бы ему получше и поинтереснее соврать учительнице.
"Скажу, что болен был... будто у меня грипп или, скажем, скарлатина. Хотя - нет, с этим не выйдет... Опять небось пульс будет мерять. Лучше, пожалуй, сказать, что не я, а отец болен. Будто меня вчера экстренно вызвали из школы в совхоз, когда я задачки решал..."
А впрочем, Володька не очень-то задумывался о том, что с ним будет. Такой славный выдался денек, так весело, празднично белел и похрустывал под ногами молодой чистый снежок, так аппетитно, вкусно, по-зимнему пахло на улице дымом, что и думать не хотелось о школе, о занятиях, о скучном, по-осеннему темном классе, где пахнет чернилами и мелом, где жужжат под потолком последние мухи и где ждут Володьку одни неприятности.
И все-таки он бежал, торопился, хотя вокруг было очень много соблазнов: хотелось и снег попробовать, - вкусный ли он и лепятся ли из него снежки, и прокатиться по замерзшей за ночь лужице или хотя бы пробить каблуком молодой тонкий ледок, и поинтересоваться, чем торгуют нынче в ларьке, с окна которого толстая продавщица в коротеньком белом халате в это время как раз снимала ставень.
Только на одну минутку остановился Володька на мосту у запруды посмотреть, хорошо ли застыла вода в речке.
И вот эта-то одна минута и погубила его.
Не успел он кинуть с моста камень и убедиться, что вода застыла неважно, так как камень насквозь пробил лед, как откуда-то, как черт из бутылки, вынырнул маленький Митюха Кунин, сын директорского шофера.
- Эй, Индиан! - закричал он. - Ты почему не в школе?
Володьке бы надо сказать, что он опаздывает, и бежать дальше, а он оглянулся, прищурившись посмотрел на Митюху и, совсем не думая о том, что говорит, сказал:
- Я уже был.
- Как был?
- А так, очень просто.
- Вы что - не занимаетесь?
- Ага, не занимаемся. У нас скарлатина.
Митюха с испугом посмотрел на Володьку и даже попятился от него.
- Ой, ты тогда не подходи ко мне!
- Ничего, не бойся, - важно сказал Володька. - Я могу подходить. Мне укол сделали.
Он подошел ближе к Митюхе, нагнул голову и приподнял козырек своей клетчатой кепки.
- Видал?
- Ой, господи! - ужаснулся Митюха. - Так прямо в лоб и кололи?
- Ага.
- Больно было?
- Тебя бы так.
Митюха со страхом и уважением посмотрел на Володьку и сказал:
- Знаешь чего? Пойдем тогда смотреть, как саперы мины взрывают.
- Это где?
- Ну, где? Что ты - не знаешь? На Коневьем поле! Там же каждый день саперы работают.
Митюхе, конечно, - тому было хорошо: он учился в поселковой семилетке, да еще во вторую смену. Ему в самый раз было ходить смотреть, как саперы мины взрывают. А Володьке... Впрочем, Володька ни о чем больше не думал.