Сикорский возвращался и говорил:
- Нет, после мы еще запряжем, а вы, господа, смотрите лошадей.
И Еремин, и Тимофей, и извозчик осматривали лошадей еще раз. Смотрели в зубы, наступали им на копыта, сжимали им ноздри, водили перед глазами соломинкой, выворачивали губы, щупали под челюстями и осматривали все пятна на спине, запускали руки под ноги. Потом запрягли.
Купили тройку, купили трех рабочих лошадей, купили тарантас, телеги.
Карташев совершенно случайно нашел и для себя то, что искал.
На маленькой, красиво сделанной тележке, запряженной молодой гнедой кобылой, сидел пожилой мещанин.
- Купите, барин, - сказал он проходившему Карташеву, - всю справу продаю.
Карташев остановился.
- Продаю без обмана; я не цыганин и не барышник. Лошадка выросла у меня в доме, и думал: никогда не расстанусь. Да вот пришлось. Купите, будете благодарить и вспоминать меня. Присаживайтесь, попробуйте.
Когда Карташев сел, хозяин сказал:
- Берите сами и вожжи и поезжайте, куда хотите.
Карташев взял вожжи, выехал в улицу и поехал. Он поворачивал и направо и налево, пробовал и кнутом ударить, пускал полным ходом и поехал опять шагом.
Лошадка словно чувствовала, что выдержала экзамен, и весело-задорно вздергивала головой.
- Послушная лошадка, говорю вам, и умна, как человек: воспитанная скотинка, руками своими воспитал. Бросьте вожжи, уходите куда хотите, сутки простоит и не шелохнется. Вот, постойте, смотрите.
Хозяин слез, зашел вперед лошади и сказал:
- Машка, за мной.
И умное животное, вытянув шею, осторожно ступая, шло вслед за своим хозяином.
Карташеву очень понравились и лошадь и тележка.
Лошадка действительно была красивая, стройная, с тонкими ножками и блестящей нежной гнедой шерстью.
- Какая цена?
- Без запросу полтораста рублей.
- А дешевле?
- Нет, пожалуйста, не торгуйтесь. От нужды ведь только продаю. Раньше ни за какую бы цену не отдал.
- Хорошо, я беру.
И Карташев торопливо, пока не подошла компания, отдал деньги и, сев в тележку, поехал разыскивать своих.
Он радостно думал:
"С такой лошадью и кучера мне не надо. Уложу нивелир, рейку на тележку и буду ездить".
- Смотрите, смотрите, - закричал Сикорский, увидев Карташева, - это что? Купили?
- Купил.
Все стали внимательно осматривать покупку.
Лошадь, правда, оказалась молодая, неиспорченная, но цену нашли дорогой.
- Семьдесят пять рублей цена, ну, через силу восемьдесят пять, - сказал извозчик.
Сикорский из-под полуопущенных век насмешливо смотрел на Карташева. Рот его был полуоткрыт по обыкновению, уши как будто еще больше оттопырились, и, качая головой, он говорил:
- Эх, вы... Ну что позвать бы было нас!
Но Карташев был доволен.
Его поддержал и проходивший мимо бывший хозяин:
- Не сумлевайтесь, сударь, - будете благодарить. Это не цыганское отродье.
- Ну, ты! - закричал на него высокий черный цыганище и так сверкнул своими громадными, иссиня-белыми белками, что бывший хозяин махнул на него и, торопливо уходя, бросил:
- Бог с тобой, бог с тобой...
- Я на этой лошадке и назад поеду. Садись, Тимофей, со мной.
Карташев подкатил к даче и весело побежал звать дам смотреть его покупку. Марья Андреевна очень внимательно и деловито осматривала лошадь, а Елизавета Андреевна стояла и радостно повторяла:
- Прелестная лошадка и тележка хорошенькая!
- Хотите попробовать?.. - предложил ей Карташев.
Елизавета Андреевна посмотрела на сестру.
- Поезжай, только не долго ездите, через час обед. Какая хорошенькая лошадка!
Елизавета Андреевна и Карташев уехали, а Марья Андреевна, прикрыв рукой глаза, долго еще смотрела им вслед.
Возвращаясь назад, правила уже сама Елизавета Андреевна, а Карташев то смотрел на нее, то на лошадку, то на окружающие дачи, Днестр, небо и чувствовал непередаваемую радость жизни.
- Теперь, - сказал он, высаживая Елизавету Андреевну, - когда я буду одиноко разъезжать по линии, со мной будет всегда прелестная маленькая волшебница Лизочка.
Елизавета Андреевна только покраснела, махнула рукой и быстро скрылась в саду.