- К чему рисковать? - сказал ему Сикорский.
- Конечно, - согласился с ним Карташев.
Солнце село, но еще горел запад и грозными крепостями сверкали золотистые верхушки темных туч. Приехали, когда потухли и эти огни, и только бледный отсвет остался там, в небе, и в нем яркий серп молодого месяца, да зарница перебегала, освещая на мгновение темную бездну под ними.
XV
На другой же день с утра Сикорский, захватив с собой Карташева, сопровождаемый толпой подрядчиков, выехал на линию.
Он расставлял подрядчиков, показывал Карташеву, как делать разбивки, полотно, как назначать отводные и нагорные канавы; разбили станцию, пассажирское здание, наметили места для будок и только к вечеру, усталые и голодные, возвратились домой. Дома их уже ждали новые наехавшие подрядчики. Подрядчику мостов дали выписку, и бесконечные ряды подвод с лесом потянулись через деревню.
- Пожалуйста, завтра не задержите работу, - просил мостовой подрядчик, - у меня в четырех местах сразу начнут.
- Не задержим, не задержим, - отвечал Сикорский.
Наскоро поев, Сикорский сказал:
- Ну, теперь садитесь, и я вам объясню, как делается разбивка моста и даются обрезы свай, потому что завтра, чтобы поспеть везде, мы поедем с вами в разные стороны. Берите себе на завтра короткий хвост дистанции к Бендерам, а я поеду в другую сторону.
Село Заим было расположено так, что до конца дистанции в сторону Бендер было пять верст, тогда как в сторону Галаца было двадцать пять.
- А теперь спать, чтобы завтра в четыре часа уже выезжать нам.
В четыре часа на другой день, в то время, как Сикорский на своей тройке поехал вправо, Карташев, сам правя, выехал на своей тележке, запряженной Машкой. В тележке лежали нивелир, рейки, угловой инструмент, эккер, лента, цепь и рулетка, топор, колья и вешки, лежал и узелок с хлебом и холодным куском мяса, а через плечо была надета фляжка с холодным чаем.
Начинавшееся утро после вчерашних дождя и бури было свежо и ароматно. На небе ни одной тучки. На востоке едва розовела полоска света. Этот восток был все время пред глазами Карташева, и он наблюдал, как полоска эта все более и более алела, совсем покраснела, пока из-за нее не показался кусок солнца. Оно быстро поднялось над полоской, стало большим, круглым, без лучей, и точно остановилось на мгновение. Еще поднялось солнце, и сверкнули первые лучи, и заиграли разноцветными огнями на траве капли вчерашнего дождя. И звонко полились откуда-то с высоты песни жаворонка, закричала чайка, крякнули утки на болоте вправо. И еще ароматнее стал согретый воздух. Карташев вдыхал в себя его аромат и наслаждался ясной и радостной тишиной утра.
В двух местах уже ждали плотники у сваленных бревен, спешно собирая копер. Карташев остановился, вынул профиль, нашел на ней соответственное место и начал разбивку.
- Ну, господи благослови, в добрый час! - тряхнул кудрями плотный десятник подрядчика, сняв шапку и перекрестясь.
Когда Карташев уже приказал забивать первый кол, он кашлянул осторожно.
- Не лучше ли будет, начальник, в ту низинку перенести мост, - воде будто вольготнее будет бежать туда - вниз, значит.
Карташев покраснел, некоторое время внимательно смотрел, стараясь определить на глаз, какое место ниже, и, вспомнив о нивелире, решил воспользоваться им.
Десятник оказался прав, и мост был перенесен на указанное им место.
Окончив разбивку, Карташев с десятником проехал на самый конец дистанции и разбил и там мост.
По окончании десятник сказал:
- На тот случай, если потом вам недосуг будет, быть может, сейчас и обрез дадите?
- Как же, когда сваи еще не забиты?..
- По колышку, а когда забьем, я проватерпашу.
Карташев подумал и сказал:
- Хорошо.
Но, когда, отнесясь к стоявшему невдалеке реперу, он дал отметку обреза, его поразило, что сваи будут торчать из земли всего на несколько вершков.
Он несколько раз проверил свой взгляд в трубу, выверил еще раз нивелир и в нерешимости остановился.
Бывалый десятник все время, не мигая, смотрел на Карташева и наконец, приложив руку ко рту и кашлянув, ласково, почтительно заговорил:
- Тут под мостом канавка под русло пройдет, и так что... - Он приложил руку к козырьку и посмотрел в правую сторону, куда падала долина. - Примерно еще сотых на двадцать пять, а то и тридцать, значит, глубже под мостом будет.
- Да, да, конечно, - поспешил согласиться Карташев и в то же время подумал:
"Ах, да, действительно! Канавка... Какой у него, однако, опытный глаз".
Когда опять приехали к первому мосту, копер уже был готов, его скоро установили на место, и к нему подтащили первую сваю.
Десятник быстро, толково, без шуму распоряжался, и когда свая была захвачена, поднята, и установлена, и прикреплена канатом, когда плотники, они же и забойщики, стали на места, десятник, вынув поддержки из-под бабы, обратился к Карташеву:
- Благословите, господин начальник, начинать.
- С богом!
- Господи благослови! крестись, ребята!
И все перекрестились.
- Ну, закоперщик, затягивай песню!
Закоперщик начал петь:
И так за первую залогу
Да помолимся мы богу...
И хор рабочих в красных рубахах дружно и звонко подхватил:
Эй, дубинушка, ухнем!
Эй, зеленая, сама пойдет!
Пойдет, пойдет, пойдет...
И воздух потрясли тяжелые удары бабы о сваю, первые под припев, а остальные молча.
Карташев во все глаза смотрел. Ему вспоминались чертежи мостов, сваи, вспоминался текст лекций.