А хозяин все пел:
Гончар работал, рядом я стоял.
Кувшин лепил он: ручку и овал,
А я увидел голову султана,
Сухую руку нищего узнал.
- Какое совпадение! - подскочил Мате. - Мы ведь только что об этом говорили...
- Тише! - зашипел Фило. - Вы его спугнете.
Но гончар уже заметил, что его слушают, и умолк.
- Спой еще, - попросил Фило.
Лицо старика стало отчужденным и непроницаемым.
- Рад тебе услужить, да не могу, - сказал он, не поднимая глаз от работы.
- Отчего же?
- Ты мой гость. Прикажи - все для тебя сделаю. Но песня сама себе госпожа. Ей не прикажешь. Захотела - пришла, захотела - ушла.
- Скажи, по крайней мере, знаешь ли ты, кто ее сочинил?
- Нет, - отвечал старик.
- Как же так! Ведь она словно про тебя написана...
- Может, про меня, а может, не про меня. Мало ли горшечников на свете!
Тут он извинился и, сославшись на какие-то дела, вышел, пожелав гостям приятного пребывания в его доме.
Некоторое время друзья молча созерцали изделия неразговорчивого мастера. Потом Фило тихонько забормотал:
Гончар ушел. Один я в мастерской.
Две тысячи кувшинов предо мной,
Теснятся, тихо шепчутся, как люди,
И я один с их странною толпой.
- Хайям? - спросил Мате.
- Да, из того же цикла. Нравится?
- Очень. Но объясните мне смысл того, первого четверостишия. О глине, которая просит гончара пожалеть ее. Как это понимать?
- Недолговечность человека, его смертность - предмет раздумий многих поэтов. У Хайяма к этому присоединяется мысль о вечном круговороте, происходящем в природе. Умирая, человек становится прахом. Прах смешивается с землей, с глиной и обретает новую жизнь: из него делают красивый кувшин или же он прорастает травой, цветами:
На зеленых коврах хорасанских полей
Вырастают тюльпаны из праха царей,
Вырастают фиалки из праха красавиц,
Из пленительных родинок между бровей.
- А стихи не слишком веселые, - заметил Мате.
- Но и не такие уж грустные. Мысль о смерти не так страшна, когда человек чувствует себя частицей бессмертной природы. Во всяком случае, на сей раз это печаль светлая, близкая той, которую мы встречаем в стихах Пушкина: "И пусть у гробового входа младая будет жизнь играть и равнодушная природа красою вечною сиять".
- Вы сказали "на сей раз". Но разве у Хайяма есть и другие стихи на ту же тему?
- И немало! На первый взгляд может даже показаться, что поэт повторяется. Но только на первый взгляд! Наряду со строчками о фиалках и лилиях есть у него и такие:
Как привыкнуть к тому, что из мыслящей плоти
Кирпичи изготовят и сложат дома?
- Ого! Это уже не светлая грусть, а мрачное недоумение, - усмехнулся Мате. - Интере-е-есно... Одно и то же явление Хайям рассматривает с разных точек зрения. Он вертит его, как гончар на гончарном круге.
- Недаром он мыслитель, автор нескольких философских трактатов, пояснил Фило. - Между прочим, постоянный образ поэзии Хайяма - гончар - в разных стихах тоже осмысливается по-разному. Иногда это просто художник, который создает из праха прекрасное и полезное. Но порой черты его искажаются, становятся зловещими:
Поглядите на мастера глиняных дел:
Месит глину прилежно, умен и умел.
Приглядитесь внимательней: мастер безумен,
Ибо это не глина, а месиво тел.
С таким безумным гончаром Хайям сравнивает Бога, который безо всякого смысла уничтожает свои же создания.
Вот кубок - не сыщешь такого другого!
Но брошенный наземь, стал глиной он снова...
Трудился над ним сам небесный гончар
И сам же разбил из каприза пустого.
- Кубок - это, конечно, человек, - сообразил Мате. - Выходит, Хайям иносказательно критикует Бога, который создал человека смертным?