…Сарацины отступили после того, как окончательно потухли костры крестоносцев — не сразу, но Даниил Витальевич догадался приказать затушить их, чтобы лишить сельджуков «подсветки цели». После чего турки, осознав, что внезапного разгрома крестоносцев уже точно не получится, да понеся немалые потери именно во время перестрелки, наконец-то откатитись от холма… Сохраняя, впрочем, очевидную угрозу повторного нападения вплоть до самого рассвета.
Мало кто из крестоносцев смог заснуть в эту ночь. Облачившись в броню и отступив к самой вершине холма, где уцелевшие воины Христовы расположились примерно в том же порядке, как и когда отражали вражескую атаку, да выставив двойные посты, рыцари и ополченцы легли спать — но, наверное, каждому мерещилось, что турки вот-вот рванут в новую атаку… И подлые сарацины старательно разжигали в противнике этот страх — сняв тряпки с копыт лошадей, они малыми группами проносились у холма всю ночь, выкрикивая боевые крики и просто визжа. Тем самым имитируя очередной накат — и не позволяя христианам уснуть…
Спускаться в расщелину и выводить оттуда лошадей, чтобы атаковать врага в конном строю, рыцари не решились — во-первых, страшась повредить в темноте ноги их дестриэ, лишась, таким образом, своего главного преимущества на поле боя. А во-вторых, справедливо рассудив, что ночные поиски сельджуков вряд ли увенчаются успехом. То, что вокруг холма крутились небольшие группы сарацинских всадников вовсе не значит, что те остановились где-то неподалёку… Скорее эти всадники вели дозор, контролируя перемещения крестоносцев — ну, помимо коварной задачи не дать им заснуть…
Однако, когда небо ещё только начало сереть перед рассветом, и воины Христовы принялись подниматься, спеша к лошадям, многочисленная сельджукская рать сотен в восемь воинов (ещё две они потеряли в ходе ночного боя, истребив и поранив, однако, не менее сотни ополченцев и дзиаворов) уже подступила к холму. Правда турки, наученные горьким опытом, не спешат атаковать — и вместо наката всей массы сарацин, по пологому склону холма вперёд двинулся лишь единственный всадник с белым стягом. Хотят договориться?
Переговорщик не доехал и до границы бывшей стоянки лагеря крестоносцев, ставшей полем ночного боя — и усеянной телами как людей, так и животных… И что-то в его фигуре показалось Белику настолько знакомым — и одновременно с тем странным! — что заинтригованный происходящим, капитан решился встретить парламентера, все ещё не веря своим глазам…
— Это что, Боэмунд из Тарента⁈ А что он здесь вообще делает, среди сарацин⁈
Направившегося вниз с холма «Танкреда» тотчас догнал Самсонов, с изумлением, во все глаза рассматривающий посланника сарацин. Капитан тяжело вздохнул…
— Если нам обоим не изменяет зрение — да, это он. И что он делает среди сельджуков мне, право слово, неизвестно… Может, его отряд следовал за нами, был разбит — а Боэмунд попал в плен? И теперь турки направили его к нам, потому как «свой», один из крестоносцев, сумеет склонить нас сдаться на их условиях?
Роман, гневно сверкнув глазами, громко воскликнул:
— Этому не бывать!!!
Белик, пытаясь успокоить разошедшегося мангалабита, дружески хлопнул того по плечу:
— Всё верно, не бывать. Но позволь я сам поговорю с ним, все же дядя…
Но Самсон решительно отмел предложение капитана, ответив с гранитной твёрдостью в голосе:
— Нет, я пойду с тобой.
Даниилу Витальевичу осталось лишь тяжело вздохнуть — и согласиться на присутствие варанга…
— Хах, кого я вижу! Сладкая парочка, ромей и норманн! Ничего более странного себе и представить невозможно!
Препоясанный мечом Боэмунд, положивший также булаву с массивным железным навершием у своих ног, облачен в хауберк и норманнский шлем — и явно не выглядит пленником. Ещё более озадаченный внешним видом «дяди» и его несколько странным поведением, «Танкред» издали воскликнул:
— Дорогой дядя! Я рад встретить тебя здесь…
Но Боэмунд лишь сплюнул себе под ноги, повелительным жестом оборвав «племянника»:
— Довольно комедии, Даниил Витальевич Белик. Неплохой ход с вселением в непись; признаться, какое-то время я продолжал думать, что ты лишь персонаж — покуда сопровождал нашего общего знакомого в вояже по Киликии…Но уж больно не типичное поведение для личности Танкреда Отвиля! И стоило копнуть поглубже, как правда сразу открылась…
«Боэмунд» жестом указал на Романа, безмолвно замершего на месте так, словно тот налетел на стену — и оглушенный, совершенно не осознает происходящего.
— Кстати, это я подсунул под меч Самсона Балдуина Булонского, спровоцировав их конфликт. А после я направил к нему армянское посольство, дабы заманить в Эдессу… Ранее, чем это было в реальной истории. О, ты не представляешь, сколько всего ещё должен был испытать Роман! Оборона Эдессы от Кербоги — и участие в осаде Антиохии; наконец, возвращение её Комнину. Вражду с Боэмундом из Тарента — и месть убийце отца в хольмганге… Участие в осаде Иерусалима, чтобы ромеи именно под ЕГО началом остановили резню гражданских и сохранили себе город… А там, если бы наш игрок пережил бы все эти приключения, то и посольство в Киев к Владимиру Мономаху, и участие нашего «манглабита» в крестовых походах русских князей против половцев!!!
«Боэмунд» — хотя Белик уже практически наверняка утвердился в той мысли, что в физическом теле ненавистного «дяди» находится ИР «Флоки Мститель», осторожно спросил:
— Если бы «пережил»?
Флоки, восхищенно перечисляющий все будущие сюжетные арки Романа прервался — после чего, помолчав немного, с издевкой скривил губы:
— Ну конечно, рано или поздно нашего героя ждёт смерть. А потом он закольцуется, и все для Ромы — и для меня! — начнётся сначала. Ведь в игре я смотрю на мир его глазами — можно сказать даже, живу…
— А ты разве не знаешь, что его сознание разрушается в реальном мире, если игрок закольцовывается⁈
Флоки только коротко хохотнул — после чего, неожиданно резко подхватив рукоять лежащей подле его ног булавы, решительно шагнул к Самсонову:
— Да кого это волнует? В любом случае, твою помощь можно расценивать как поддержку извне… А так нечестно. Нет, пора Роме отправиться на перезагрузку!
— Нет!!!
Не помня себя от страха за друга, Даниил рванул наперез Флоки — но тот неожиданно резко и быстро крутанул булавой, развернувшись к противнику… И её железное навершие с дикой силой врезалось в правый бок капитана, выбив из руки подставленный под удар меч — мгновением раньше покинувший ножны Белика…
Острая боль прнзила тело рухнувшего наземь кэпа — а попытавшись вдохнуть, тот словно даже услышал, как свистит воздух в пробитом лёгком, ныне стремительно наполняющимся кровью… Солоноватый привкус тотчас появился и во рту.
Между тем Флоки уже шагнул к поверженному капитану:
— Жалкая попытка помешать мне, людишки! Как вы можете помешать мне в игре⁈ Здесь моё могущество безгранично, здесь все в моей власти!!!
Разбушевавшийся искусственный разум воздел булаву над головой Даниила — а последний попытался вызвать игровой интерфейс мысленным приказом… Не вышло. Издевательски ухмыляющийся ИР, замерев на мгновение, ехидно поинтересовался:
— Думал сбежать⁈ Не выйдет!
Булава полетела вниз — и одновременно с тем перед внутренним взором Белика вдруг вспыхнула строчка столь долгожданного послания интела:
ВИРУС АКТИВИРОВАН. УХОДИТЕ!
— Интерфейс…
Перед глазами полыхнула привычная командная строка, но Даниил осознал, что совершенно точно не успевает выйти… Однако прежде, чем ребристое железное навершие вражеского шестопера размозжило бы его череп, в «Боэмунда» вдруг врезался Самсон, буквально снесший Флоки в сторону! Оба они рухнули наземь, причём «мститель» выронил булаву — а когда попытался встать, широко рубанувший мечом манглабит зацепил щеку противника острием клинка… Флоки успел отдернуть голову — но по щеке его потекла кровь!
— Рома, скорее, выходим!!!
— Нет.
… — Нет.
Я замер, глядя на несколько опешившего «Боэмунда», медленно встающего на ноги — и одновременно с тем потянувшего собственный меч из ножен. Последний взирает на меня с неподдельной яростью — и страхом.
— Ты что⁈ Рома, ты не манглабит варанги, ты из двадцать первого века! Тебя дома ждут… Кха-кха…
Даниил подавился кровью, но я лишь покачал головой:
— Я все вспомнил. Но судя по всему, вирус запечатал ИР в физическом теле — и возможно, со смертью его, вирус убьёт и Флоки… Окончательно. Выходи сам. А я должен уже наконец-то покончить с ним…
Не дав договорить, взбешенный мной «мститель» ринулся вперёд, совершенно потеряв голову от страха! Он устремил меч в мою грудь прямо, словно копье — и мне не стоило труда отшагнуть в сторону, чтобы пропустить вражий выпад. Однако уже от лезвия моего клинка, полетевшего вдогонку — и направленного к шее «Боэмунда», тот уклонился, пружинисто присев… И тотчас развернувшись ко мне, Флоки сокрушительно и невероятно быстро рубанул сверху-вниз! Я едва успел подставить клинок под его удар, воздев тот над головой — и «стряхнул» вражий меч по лезвию «отцовского» каролинга, направленного к земле…
— Хольмганг — да, Самсон⁈ Только ты и я? Закончим, наконец, эту историю⁈
— Её стоило закончить ещё в доме Сверкера, выродок…
Флоки с издевкой улыбнулся — а после неожиданно резко ударил, направив более узкое острие своего «капетинга» в мой живот. Я едва успел среагировать, отшагнув в сторону — да развернувшись полубоком к противнику, пропустив лезвие вражеского меча мимо. После чего от души рубанул собственным клинком сверху-вниз! «Боэмунд» слишком сильно провалился в свой выпал, не успел потянуть оружие назад — и мой удар пришёлся на нижнюю треть его романского меча, выбив тот из рук врага!
Обескураженный, «мститель» отступил назад, зло оскалившись — и я последовал за ним, нацелив острие выставленного перед собой клинка тому в грудь.
— Ну что, Флоки, прощаемся⁈
Флоки, чье лицо только что изображало растерянность и страх, вдруг кровожадно усмехнулся:
— Это вряд ли!
В руках ИР вдруг появился заряженный арбалет — и тут же тетива его звонко тренькнула, отправляя болт в короткий полет… «Боэмунд» выстрелил в упор — и конечно, чешуйчатая лорика не выдержала; сейчас бы меня спасла разве что рейтарская кираса! Живот пронзило острой, жгучей болью, скрутившей невыносимым спазмом все тело… Не в силах терпеть её, я осел на одно колено, уперев острие «отцовского» меча в землю.
— Рома, Рома… Ты видно, забыл, что в игре я всемогущ⁈ Вирус не настолько ограничил меня, чтобы… Кха-а-а…
Торжественную речь Флоки оборвало вдруг вылезшее из живота окровавленное острие романаского меча. Поднявшийся на ноги Белик вонзил его в спину «Боэмунда» с такой силой, что клинок пронзил хауберк, пробив кольчужную сетку даже с живота! И я последним рывком бросил вперёд уже едва слушающееся меня тело, спеша закончить с этим раз и навсегда… Сверкнувший на солнце молнией меч Добромила устремился к незащищённой шее «Боэмунда из Тарента» — и рассек её до самых позвонков.
— Твою ж дивизию, Рома! Теперь-то выходим⁈
Белик со злостью сплюнул сгусток крови, с явным усилием задав свой вопрос. И я, обессиленно рухнув на землю, распластавшись у тела поверженного Флоки (надеюсь, что навсегда!), с трудом выдохнул:
— Давай… Вместе…
Белик лишь кивнул в ответ — и мы надрывно захрипели в унисон:
— Интерфейс… Выход!