Это разбивает мое сердце быстрее и сильнее, чем я думала, что это возможно.
Слезы застывают на моих ресницах, и я борюсь с собой, чтобы сдержать их, не сорваться так быстро у него на глазах.
— Я не хочу уходить. Я не хочу этого. Я-я н-не—
— Собирай свое барахло, или я сделаю это за тебя. Мы уезжаем через тридцать минут.
Он отворачивается от меня, разрывая любую связь, которая все еще потрескивала между нами, и направляется к двери.
— Деймон, — кричу я, боль разрывает мою грудь от этой новой реальности, в которой я проснулась.
Он останавливается в дверях, и по моим венам струится слабая надежда, что я смогу взобраться на стены, которые он возвел с тех пор, как узнал, что нам предстояло сделать сегодня.
Его плечи немного напрягаются, прежде чем он снова смотрит на меня.
Моя надежда увядает и умирает в ту секунду, когда наши взгляды встречаются.
Его не переубедишь.
Ему отдали приказ, и, будучи хорошим маленьким солдатом, которым он является, он последует, отбросив все, что он чувствует, все, чего он действительно хочет.
Это жестокое осознание того, что независимо от того, что он говорил мне во время нашего пребывания здесь, он всегда будет ставить Семью превыше всего.
Рыдание вырывается из моего горла, когда я молча умоляю его не делать этого. Не замыкаться в себе и не забывать все, что мы здесь нашли.
Все мои надежды и мечты о том, что это что-то значит, любая возможность того, что мы могли бы продолжить это дома, что мы могли бы бороться за это вместе, рушатся у моих ног.
Он моргает, и с таким же успехом он мог бы просто вырвать мое сердце прямо из груди и растоптать его, прежде чем уйти, не сказав больше ни слова.
Я стою там посреди комнаты, абсолютно голая, и весь мой мир рушится у моих ног.
Мой желудок сжимается, а сердце истекает кровью, и, прежде чем я понимаю, что происходит, я бегу в ванную. Мои колени ударяются о кафельный пол в ту секунду, когда я оказываюсь перед туалетом, но я ничего не чувствую, поскольку мой желудок сводит судорогой и заставляет меня выблевать то, что осталось от водки и чипсов, которыми мы с Деймоном перекусывали во время нашего дикого секс-феста на разрушенной кухне.
Я вздрагиваю, пока ничего не остается, прежде чем положить руку на сиденье и положить на нее голову.
Слезы от рвоты окрашивают мои щеки, но я отказываюсь плакать. Я отказываюсь позволить ему увидеть, как легко было сломать меня.
Всего один взгляд.
Один холодный, отстраненный взгляд, и все, что я открыла в нем за последнюю неделю, было надежно запихнуто обратно в непроницаемую коробку, в которой раньше было спрятано. И что-то подсказывает мне, что открыть ее во второй раз будет еще сложнее.
С тяжелым вздохом я поднимаюсь на ноги и подхожу, чтобы встать перед раковиной.
Пустота в моих глазах заставляет меня задыхаться. Они горят от потребности изгнать это отчаянное, но безнадежное чувство, которое кружится внутри меня, как шторм. Но я не буду плакать. Нет, пока я не останусь одна.
Смирись, Каллиста, говорю я себе, глядя мертвым взглядом в свои холодные глаза.
Я становлюсь выше и расправляю плечи, делая все возможное, чтобы натянуть свою собственную маску.
— Ты Чирилло, и ты сильнее дьявола.
С вновь обретенной силой, хотя и вынужденной, я тянусь за зубной щеткой, чтобы смыть минутную слабость.
Я работаю на автопилоте, натягивая леггинсы и толстовку с капюшоном в надежде, что смогу спрятаться в них. Если бы у меня было больше времени, мой выбор одежды мог бы быть другим. Я могла бы приложить больше усилий и попытаться показать ему ошибку, которую он совершает, снова закрываясь от меня. Но прямо сейчас у меня кружится голова, а желудок все еще ноет после того, как меня вырвало.
Я бросаю последний взгляд на комнату, убеждаясь, что у меня все есть, прежде чем перекинуть сумку через плечо и направиться к выходу.
Я смотрю себе под ноги, пока иду на кухню. Мое сердце не может вынести воспоминаний о том, как мы последние несколько дней тусовались, смеялись и наслаждались друг другом.
Теперь я знаю, что это происходит, мне просто нужно вернуться домой. Мне нужно это сделать, чтобы я мог придумать, как справиться с этим, не привлекая к себе внимания.
Деймон стоит у окна, глядя на улицу. Он натянул толстовку, которая прикрывает его голову, но проделывает ужасную работу по сокрытию напряжения в его теле.
От него исходит темная аура. По комнате пробегает рябь опасности. И я уверена, что это отпугнуло бы большинство людей. Я думаю, ему просто жаль, что я не такая, как большинство людей.
Мои мышцы болят от желания подойти и провести рукой по его спине, шепча ему на ухо мягкую поддержку, что все будет хорошо. Но я уже знаю, что это бессмысленно.
Он замкнулся, и любые слова, которые я сейчас скажу, любой аргумент, какими бы убедительными они ни были, останутся без внимания.
Не дожидаясь, пока он обратит на меня внимание, я подхожу к двери и открываю ее.
— Ты гребаный трус, Николас Деймос, — бросаю я через плечо, прежде чем выбежать из дома.
Он не собирается сильно отставать от меня, но, услышав такое последнее слово, я чувствую себя немного лучше.
Только когда я останавливаюсь в конце пустой подъездной дорожки, я начинаю все подвергать сомнению.
Они привезли меня сюда в фургоне, фургоне, который, как потом сказал мне Деймон, был привезен обратно в город Антом, когда он уезжал.
Мысли о парне, который привел все это в движение, не заставляют меня чувствовать себя лучше.
У меня не было с ним никаких контактов с тех пор, как он ушел отсюда на следующий день после того, как они похитили меня.
Я знаю, что так безопаснее, и я знаю, что между нами все хорошо и по-настоящему кончено, но это все еще причиняет боль. Не зная, все ли с ним в порядке, или узнал ли кто-то, что он сделал, я не могла отделаться от мыслей с тех пор, как он ушел.
Все, что я могу сделать, это надеяться. Нас здесь никто не нашел, так что это должно быть хорошим знаком того, что он просто вернулся в город и продолжил свою жизнь. Верно?
— Как мы вернемся? — Спрашиваю я, когда Деймон наконец запирает дом позади нас и присоединяется ко мне.
Его глаза на мгновение находят мои, прежде чем он снова отводит взгляд, как будто на то, что он видит в моих синих глубинах, слишком больно смотреть.
Хорошо. Прямо сейчас я действительно надеюсь, что причинила ему много боли, потому что именно это он и делает со мной.
Не говоря ни слова, он крадется к гаражу и распахивает дверь, открывая—
— О, нет. Я ни за что на свете не соглашусь на это, — заявляю я.