Я стал королем лососей, и во главе своих соплеменников я странствовал по океанам мира. Зеленые и пурпурные дали расстилались подо мной — и залитые солнцем, изумрудно-золотые пространства надо мною. Порой я плыл в янтарных водах, сам в одеянии янтарном и золотом; порой я плыл в сиянии голубого света, и чешуя моя отражала его, и я был подобен живому драгоценному камню; а порой я оказывался в иссиня-черной тьме, пронизанной серебряными нитями света, — и я плыл, сияя — чудо из чудес в морском мире…
Я видел чудовищ окраинных морей — медленно извиваясь, они проплывали мимо меня; я видел длинныx гладких хищников, чья пасть была полна зубов; и внизу под собою, где воды мрака опускались в еще большую тьму, я видел живые спутанные клубки змей, которые скручивались и распрямлялись, устремляясь в самые темные ложбины и ущелья морского дна, куда даже лососям нет пути.
Я изведал море. Я разведал секретные пещеры, где один океан с гулом и ревом встречал другой; я знал, где течения несли с собой ледяной холод, от которого нос лосося жгло, как от ядовитого укуса, и я знал, где течения были теплыми — они качали нас, и мы дремали, покуда они несли нас вперед, а мы были недвижимы. Я приплывал к самым крайним пределам мира, где не было ничего — только небо и море; там даже ветер был тих, и вода была ясной, подобно чистой серой скале.
И вот, однажды, плавая в далеких морях, я вспомнил Ульстер — и меня охватила жгучая тоска и неодолимое желание быть там. Я повернулся и дни и ночи плыл без устали, с радостью в сердце; но и ужас был в нем — ибо я знал, что должен вернуться в Ирландию, или умереть.
И я боролся с морем на пути моем в Ульстер.
О как конец пути был тягостен! Смертельная усталость прокралась в мои кости, болезнь и тоска сковали мои члены. Волны оттесняли меня — когда-то податливые и нежные, воды вдруг сделались жесткими, как камень — и сквозь него я пробивал себе дорогу в Ульстер.
Как я был изнурен! Ослабь я натиск лишь на миг — и волны унесли бы меня, усни я — и течение увлекло бы меня вдаль от берега. Из последних сил я пробивался сквозь изумрудно-серые волны, что поднимались и кипели, устремляясь к далекой синей воде…
Лишь упрямое сердце лосося могло выдержать все это и не свернуть с пути. Я был на волос близок к отчаянию — и тогда голос рек Ирландии донесся до меня, и любовь к Ирландии придала мне сил — и последним усилием я покинул море.
Боги рек качали меня в белопенных водах. Я лежал в каменистой заводи — обессиленный, едва живой — с ликованием в сердце.