— Ладно! — сдается Сенька. — Я объясню тебе. Да тут и объяснять ничего не надо! Лучше смотри!
Сенька толкает меня в бок, и я смотрю на Девочку.
Я вижу, как просыпается моя подружка, как она глубоко вздыхает, всей грудью и выдыхает так тяжело, словно хочет освободиться от чего-то очень и очень плохого. А потом я вижу, как неопрятный дядька достает что-то странное с острой иглой на конце из кармана своего грязного пальто и…
— Ах, ты! — шипит крыса Сенька. — Он ее сейчас уколет!
Я не знаю и не понимаю, что это означает — «он ее уколет!», но я, не раздумывая, бросаюсь к этому злому человеку, я бросаюсь на него грудью, я выбиваю из его скрюченных пальцев эту странную штуковину с иглой и кричу Девочке:
— Беги, Девочка! Беги!
Девочка смотрит на меня и не узнает. Что же делать?!
Неопрятный дядька приходит в себя и пытается ударить меня кулаком по носу. Я увертываюсь и хватаю его за руку.
— Бес проклятый! — вопит дядька. — Люди! Поможите!!!
Какие-то тени надвигаются на меня. Они растут, они орут, они злобно сверкают глазами.
Я остервенело сжимаю запястье врага и хриплю из последних сил:
— Бег-хи, Девочка! Бег-хи!
Что-то жгучее опускается мне на голову. На мгновение я теряю сознание. Всего на мгновение, потому что жгучая боль возвращает меня к ревущей толпе, и тут на помощь приходит крыса Сенька.
Он подскакивает к Девочке и что есть мочи вонзает в ее хвост свои острые зубки.
Девочка взвизгивает, вскакивает на все четыре лапы и трусит к выходу — к выходу из этого ужасного подземелья. Вывернувшись из чьих-то цепких рук, я бегу следом за Девочкой и за Сенькой…
Мы вырываемся наверх.
Ах! Как здесь светло! И мы живые!..
Мы останавливаемся у пустыря, за голыми кустами шиповника.
Запыхавшийся Сенька прерывисто пищит:
— Ну… ты… даешь!.. Не Пончик… а прямо… крекер… с перцем!
Мне, конечно, приятно слышать комплименты! Но я понимаю, что сейчас не время радоваться собственному геройству. Надо заняться Девочкой. Она выглядит такой несчастной! Как она исхудала! О, Боже! А шерсть! Вся в колтунах! И как ее, бедняжку, трясет?!
— Девочка, тебе плохо?! — спрашиваю я подружку. — Чем тебе помочь?
Девочка смотрит на меня и, наконец, узнает.
— Пон-нчик… — заикаясь, произносит она. — Эт-то ты?
Я прижимаюсь к Девочке, чтобы ей стало теплее. Согревшись, она перестает дрожать.
— Что с тобой стряслось? — спрашиваю я.
— Я не помню… — отвечает Девочка. — Я только помню, что все время спала… А рядом сидел какой-то нищий… А еще я помню, что он колол меня чем-то колючим… и потом я снова спала…
— Этот тип колол вас снотворным, — объясняет Сенька.
Девочка замечает его и испуганно вскрикивает:
— Крыса!..
— Не бойся! — успокаиваю я подружку. — Это Сенька. Он друг. Если бы не он, нам бы пришлось худо!
— Я понимаю! — кивает Девочка и говорит Сеньке. — Вы так ловко цапнули меня за хвост.
— Это я умею? — довольно хмыкает Сенька.
— Спасибо! — Девочка улыбается ему. — Вы меня спасли! Если бы Вы не укусили меня, я бы ни за что не проснулась!
— Клин клином вышибают! — ухмыляется Сенька.
Девочка от всей души виляет хвостом и пытается лизнуть Сеньку в розовый нос:
— Я никогда Вас не забуду!
Сенька смущенно хихикает.
Я радуюсь вместе со всеми, но при этом мне не дает покоя один вопрос: «Почему нищий колол Девочку? И чем он это делал?»
— Да шприцом со снотворным! — шепчет мне на ухо Сенька.
У меня шерсть встает дыбом.
— Вы… вы умеете читать мысли? — поражаюсь я.
— Я много чего умею… — отвечает Сенька.
— Шприцом со снотворным? — повторяю я. — Но для чего?!
— Нищим с собаками больше подают, — объясняет Сенька. — Когда рядом лежит бедненькая собачка, нищему рублики так и сыплются. Вот эти побирушки и давят на людскую жалость. А чтобы собачки тихо себя вели, их усыпляют снотворным.
— Какое безобразие! — восклицаю я.
— Обыкновенный расчет, — говорит Сенька.
— О чем это вы шепчетесь? — улыбается Девочка.
Ее уже не трясет, и она повеселела!