Брэкстен
Лучи утреннего солнца льются через окно моей спальни, отбрасывая золотой отблеск на красавицу, спящую рядом со мной.
Лицо Алисы во сне излучает нежность, в каждой черточке отражается умиротворение, что полностью противоречит тому, какой я нашел ее прошлой ночью в сарае. Одинокой, напуганной и… сломленной.
Я с трудом сглатываю от воспоминаний.
Узнать, что девушка, которая стала значить для меня все, — дочь того самого человека, который был ответственен за наши разрушенные души много лет назад, нанесло сильный удар в сердце. Не потому, что в ее венах течет частичка его, а потому, что она страдала от его рук еще долго после нас.
Потому что мы по ошибке считали его мертвым.
Правда вновь потрясает меня. Я никогда не прощу себя за это, но все исправлю. Я отомщу не только за себя и братьев, но и за ангела, спящего рядом со мной. Этот ублюдок заплатит за каждую оставленную на ней рану, даже если это будет последнее, что я сделаю.
Мои мысли прерывает грохот, вскоре за ним следуют приглушенные голоса.
Нахмурившись, соскальзываю с кровати и надеваю вчерашние джинсы и футболку, затем беру с тумбочки телефон. Бросив последний взгляд на Алису, выхожу из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Как только оказываюсь в коридоре, меня встречает аппетитный аромат. С каждым шагом приглушенные голоса становятся более различимы, пока я не оказываюсь лицом к лицу со всей моей семьей. Они перемещаются по моей кухне, готовя завтрак и накрывая на стол, которым редко пользуются.
Отец стоит у плиты, справа от него Гвен нарезает фрукты. Она первой замечает меня, на ее лице появляется ласковая улыбка.
— Что ж, доброе утро.
— Доброе утро, — хриплю я, сон все еще комом стоит в горле.
Папа отрывает взгляд от плиты, на его лице появляется фирменная ухмылка.
— Эй, смотрите-ка, кто проснулся. — Приблизившись, он притягивает меня для крепких объятий. — Мы подумали этим утром приготовить вам завтрак. Надеюсь, ты не против?
Завтраки и ужины — это главная трапеза всей семьи, их никогда нельзя пропускать без уважительной причины. То, что произошло прошлым вечером, можно было бы считать достаточно веской причиной, но я знаю, что их присутствие здесь связано не столько с традициями, сколько с верностью, потому что так устроена эта семья. Когда один из нас ранен, кровью истекают все.
— Да, пап, — наконец говорю я, и причина хрипотцы в моем голосе теперь совсем иная. — Еще как не против.
Следующей подходит Райан, приветствуя меня поцелуем в щеку.
— Доброе утро.
— Доброе утро.
Далее очередь Джастиса, он притягивает меня к себе и хлопает по плечу.
— У тебя все хорошо, брат?
— Да, я в порядке. Спасибо.
Нокс кивает мне с того места, где накрывает на стол. Боли и предательства, с которыми я столкнулся за последние несколько недель, не видно. Это дает мне надежду, что наши отношения, в итоге, поправимы.
Ханна бульдозером врезается в меня, почти сбивая с ног, и обхватывает худенькими ручонками за талию.
— Доброе утро, дядя Брэкс!
— Доброе утро, постреленок.
— Сегодня мы приготовили твое любимое блюдо — печенье с соусом. Как думаешь, мисс Алисе понравится?
Я ухмыляюсь ее волнению.
— Уверен в этом.
— Не терпится попробовать, — раздается позади меня тихий голос.
Обернувшись, вижу у входа на кухню Алису. На ней облегающие джинсы и светло-розовый свитер, свисающий с одного худенького плеча. Волосы растрепаны со сна, а глаза усталые, но она по-прежнему самое прекрасное зрелище из всеми мною виденных.
— Вы проснулись! — восклицает Ханна, подбегая, чтобы обнять ее так же, как и меня.
Алиса отвечает на объятия, но ее улыбка сникает, когда она смотрит на остальных членов моей семьи, столпившихся на кухне. Очевидно, беспокоится о приеме, который ей окажут после вчерашнего открытия.
Райан — первая, кто избавляет ее от страха, приветствуя так же, как и в любой другой день.
— Доброе утро, Алиса.
— Доброе утро.
Следующий — мой отец.
— Ты как раз вовремя, дорогая, — говорит он ей, целуя ее в щеку. — Завтрак будет готов через несколько минут.
Алиса улыбается ему в ответ.
— Пахнет чудесно.
— Будем надеяться, что на вкус будет не хуже, — посмеивается он, возвращаясь к плите.
Пока каждый возобновляет свое занятие, я приступаю к собственному утреннему приветствию. Взяв ее за руку, притягиваю к себе для долгого, томного поцелуя, впитывая всем сердцем ее сладость.
У меня возникает желание подхватить ее на руки и отнести обратно в постель, и будь проклят этот завтрак, но мне удается сдержаться.
Глаза Алисы несколько секунд остаются закрытыми, затем на лице появляется нежность, прежде чем они, наконец, снова открываются, и потрясение от вида этих светло-голубых озер по-прежнему сбивает меня с ног.
— Привет, Страна Чудес. — Мой голос срывается на хрип, показывая все чувства, что она во мне вызывает.
— Привет, — сонно отвечает она.
— Тебе не нужно было вставать. Ты могла бы остаться в постели.
— Знаю, но я бы предпочла остаться в ней с тобой.
Такие простые слова, но они пронзают меня до глубины души также, как и девушка в моих объятиях.
— Идите, присаживайтесь, — зовет папа. — Завтрак готов.
Взяв Алису за руку, веду ее к столу, отмечая, что нам будет тесновато. Я собираюсь занять свободный стул рядом с Джастисом, пока не понимаю, что так Алиса окажется рядом с Ноксом. Решаю поменяться с ним местами, не желая, чтобы она чувствовала себя неловко, но прежде чем успеваю это сделать, Нокс выдвигает для нее стул.
В комнате воцаряется тишина, этот жест шокирует нас всех до чертиков, особенно Алису. Она смотрит на стул, затем снова на Нокса, слова ускользают от нее так же, как и от всех нас. В конце концов, она садится, тихо произнося при этом «спасибо».
Брат не отвечает, но ему и не нужно, его жест говорил громче любых слов.
После того, как папа произносит молитву, все принимаются за работу. Разговоры за столом стихают по мере того, как передаются блюда, расставленные перед нами.
Этим утром нам много о чем следовало бы поговорить, но мы решаем не торопиться и насладиться завтраком: моментом нормальной жизни для моей семьи. Того, чего Алиса недостаточно испытала с тех пор, как появилась в нашей жизни.
— Может, сходим куда-нибудь поужинать сегодня? — спрашивает Ханна с набитым ртом. — Мы могли бы воспользоваться подарочной картой, которую мы с мисс Алисой вчера выиграли.
Она улыбается Алисе, все еще пребывая в восторге от их победы.
Несмотря на бурю дерьма, последовавшую за их победой, Ханна совершенно не догадывается о причине нашего поспешного бегства с праздника, или о таящейся угрозе, от которой мы защищали ее так долго, как только могли.
— Извини, малышка, но не сегодня, — отвечает Джастис, пытаясь ласково ее усмирить. — В ближайшее время мы будем держаться поближе к ферме.
— Почему? — спрашивает она, искренне недоумевая.
— Просто сейчас так лучше, хорошо? — его тон не допускает дальнейших возражений.
Головка Ханны опускается.
— Хорошо.
Разочарование в ее голосе бередит душу моего брата так же сильно, как и мою.
— Джастис, — тихо зовет Райан, ее ладонь накрывает его руку. — Может, пришло время рассказать ей. Если Алиса не против? — добавляет она, глядя в нашу сторону.
Алиса одобрительно кивает, в то время как на лице брата отражается нерешительность.
— Пора, сынок, — побуждает отец. — Ей необходимо знать, чтобы понимать, как важно сейчас держаться рядом с домом.
— Знать — что? — спрашивает Ханна, ее пристальный взгляд скользит по всем. — О чем вы говорите?
Мой брат резко выдыхает.
— Иди сюда, малышка. — Он отодвигается на стуле, освобождая место, чтобы Ханна могла забраться к нему на колени. — Ты помнишь, почему Алиса осталась с нами?
— Да, потому что она попала в аварию, получила травму и ничего не помнит, поэтому ей нужна наша помощь.
Джастис кивает.
— Точно. Вот только то, что с ней случилось, не было аварией.
Ханна в замешательстве смотрит на моего брата.
— Что ты имеешь в виду? Если она не попала в аварию, тогда откуда у нее столько синяков?
Джастис колеблется, пытаясь подобрать подходящие слова. Я не могу его винить, как, черт возьми, объяснить такое насилие шестилетнему ребенку? Особенно когда вы всегда пытались ее от него оградить.
— Из-за одного человека, — мягко вмешивается Алиса, избавляя моего брата от необходимости отвечать. — Он причинил мне боль, Ханна. Вот, откуда эти синяки.
Ее голос остается сильным, но невозможно отрицать боли на ее лице. И эта боль питает месть, разъедающую мою душу.
У моей племянницы вырывается тихий вздох, ее потрясение быстро сменяется опустошением.
— Но, почему? — Ее губки дрожат, когда она пытается понять. — Зачем кому-то поступать так с вами?
— Потому что этот человек — очень плохой, — прямо говорит Райан. — А плохие люди совершают плохие поступки.
— Но тебе не нужно волноваться, — уверяет ее Джастис. — Мы обо всем позаботимся.
Он чертовски прав. Кроме того, что это будем не «мы», а «я», потому что никто, кроме меня, не получит привилегии украсть последний вздох этого ублюдка.
— Вот почему какое-то время нам нужно держаться поближе к ферме, — продолжает он. — Я не хочу, чтобы ты бродила за пределами нашей земли ни по какой причине, поняла?
Она кивает.
— Поняла. — Соскользнув с колен Джастиса, она подходит к Алисе. — Мне жаль, что кто-то причинил вам боль, мисс Алиса.
С губ Ханны срывается всхлип, когда она обнимает Алису за шею.
Всех сидящих за столом охватывают эмоции, воздействуя на каждого по-разному. Мужчины делают все возможное, чтобы скрыть ярость, кипящую на поверхности, в то время как женщины сдерживают слезы.
— Спасибо, Ханна, — шепчет Алиса, обнимая ее в ответ. — Хочу, чтобы ты знала, что твоя дружба много значила для меня. Она помогла мне исцелиться.
— Хорошо. — Ханна делает шаг назад, в ней говорит сила семейства Крид. — Ни о чем не волнуйтесь, мы вас прикроем. Никто не может лезть к нам и не получить сдачу, верно, ребята? — добавляет она, оглядывая нас.
— Чертовски верно. — Я стукаюсь с ней кулаками.
— Знаете, что нужно этой семье? — вмешивается отец. — Немного старых добрых развлечений. Мы можем все устроить прямо здесь, на ферме. Разведем костер, поджарим зефир, споем блюз и оторвемся под звездами. Что скажете?
— Рассчитывайте на меня, — выпаливает Ханна, явно взволнованная таким предложением.
— И на меня, — добавляет Алиса.
Гвен в волнении хлопает в ладоши.
— Звучит замечательно. Я соберу в саду клубнику и приготовлю джем для сморов (прим.: Смор — традиционный американский десерт, изготавливаемый на костре, который состоит из поджаренного зефира и шоколада, вложенных между двумя крекерами).
— Могу я вам помочь? — спрашивает Ханна.
— Безусловно.
— Тогда, решено. — Папа кивает. — Начнем приготовления после завтрака.
Это заставляет Ханну плюхнуться обратно на свое место и съесть все, что осталось у нее на тарелке. Я как раз собираюсь вернуться к своей еде, когда у меня в кармане звонит телефон.
Вытаскивая его, вижу на экране имя Крейга.
— Скажи, что у тебя что-то есть, — отвечаю я, отказываясь от любого вида приветствия.
— Мне только что позвонили из полицейского управления Брэмптона по поводу фотографии Алисы, которую я им отправлял, — объясняет он, имея в виду соседний с нами город. — Судя по всему, к ним обратилась сотрудница одной из местных заправок с сообщением о том, что видела молодую женщину, которая соответствует описанию Алисы, и эта встреча ее сильно обеспокоила. Это произошло всего за несколько дней до того, как Алису оставили на вашей земле. Свидетельницу привезут ко мне для дачи показаний. Я подумал, вы захотите приехать.
Я вскакиваю со стула еще до того, как успеваю ответить.
— Мы уже выдвигаемся.
— До скорого.
Отключившись, убираю телефон обратно в карман и поднимаю Алису на ноги.
— Пойдем, нам нужно в участок.
— Есть зацепка? — спрашивает Джастис.
— Возможно.
— Мы тебе нужны? — предлагает Нокс.
Я качаю головой.
— Лучше позаботьтесь обо всем здесь. Я введу вас в курс дела, как только мы вернемся.
— Будь осторожен, сынок, — предупреждает отец.
— Да, будьте осторожны, ребята, — повторяет Ханна тихим, охрипшим от беспокойства голоском.
— Не волнуйся, постреленок, я справлюсь. А ты помогай удерживать здесь оборону, хорошо?
— Так точно, — обещает она.
Не говоря больше ни слова, мы с Алисой берем все необходимое и выходим через парадную дверь.
С силой вдавливая педаль газа, мчусь по направлению к городу и пересказываю Алисе слова Крейга, опуская ту часть, где свидетельница говорила, что «встреча ее сильно обеспокоила», не желая волновать Алису еще больше.
— Надеюсь, любая информация, которой она располагает, поможет нам найти его, — голос Алисы звучит тихо, она смотрит в окно, а ее колени не перестают нервно подпрыгивать.
Протянув руку, накрываю их ладонью, чувствуя, как они мгновенно успокаиваются.
Она смотрит вниз на мою руку, затем на меня.
— Мы поймаем его, Алиса, обещаю.
Ее обеспокоенное выражение смягчается.
— Я знаю, прости, что я такая размазня.
— Ты не размазня.
— Нет, размазня.
— Ладно, пусть так, — соглашаюсь я, заставляя ее смеяться. — Но ты прекрасная размазня.
Смех превращается в искреннюю улыбку, которая заставляет Алису откинуться на спинку сиденья и оставаться там до конца поездки.
Двадцать минут спустя мы входим в участок. В помещении в основном тихо, сегодня здесь только секретарь, которая разговаривает по телефону, и несколько помощников шерифа, один из которых — Пирс.
Не то, что мне, бл*ть, нужно.
Наши ледяные взгляды встречаются на долю секунды, и от их столкновения температура в помещении падает. Я первым разрываю контакт, не желая тратить время, особенно на него, затем направляюсь к коридору, который ведет к кабинету Крейга.
Пирс все же опережает нас. Он встает у входа, преграждая нам путь.
— Могу ли я вам чем-то помочь? — с самодовольным выражением он скрещивает руки на груди.
— Да, можешь свалить на х*й с нашей дороги.
Алиса рядом со мной напрягается, застигнутая врасплох враждебной реакцией.
— Боюсь, этого я сделать не могу. Вам нужно предварительно записаться. — Он ухмыляется. — Но я уверен, что наш секретарь Дарла будет рада помочь вам с этим.
Парочка его приятелей хихикают, как маленькие девочки, подпитывая его мудацкое поведение.
Я двигаюсь вперед, оттесняя его на шаг назад.
— Брэкстен… — нервничая, Алиса замолкает, в страхе цепляясь за мою руку.
— У меня нет сегодня времени на твое дерьмо, Пирс. Предупреждаю тебя в последний раз, если не уберешься на х*й с моей дороги, я разделаюсь с тобой на глазах твоей маленькой девчачьей банды.
Его глаза-бусинки сужаются.
— Осторожнее, Крид. Угрожая представителю закона, ты заработаешь себе место за решеткой.
— Я не угрожаю, и мы оба это знаем. — Подавшись вперёд, я понижаю голос. — Продолжай в том же духе, и ты окажешься в земле рядом со своим приятелем Тодером. И ты знаешь, что мне это сойдет с рук, как и раньше.
При упоминании предыдущего шерифа на его лице застывает маска гнева.
— Пирс, нужна помощь? — спрашивает один из помощников шерифа.
Он смотрит на своего приятеля и качает головой.
— Умное решение. — Не тратя больше времени, прохожу мимо него, таща за собой Алису.
— Что, черт побери, это было? — шепчет она, нервно оглядываясь через плечо.
— Тебе не о чем беспокоиться.
Я знаю, что это для нее не оправдание, но сейчас нас ждут более важные дела, о которых нужно беспокоиться. Настанет день, когда я разберусь с Пирсом, но не сегодня.
Добравшись до кабинета Крейга, легонько стучу в дверь и вхожу.
На одном из стульев сидит женщина средних лет, рядом с ней стоит офицер. Она смотрит в нашу сторону, ее рот приоткрывается в едва уловимом вздохе, когда ее взгляд падает на Алису.
— Вы как раз вовремя, — говорит Крейг, подходя, чтобы закрыть за нами дверь. — Брэкстен и Алиса, это Ленора Дэвенпорт, сотрудница, о которой я вам рассказывал. А это помощник шерифа Хоган, офицер, которому она подала заявление.
Алиса тихо шепчет «привет» обоим, в то время как я киваю в знак приветствия. Помощник шерифа отвечает кивком, но Ленора продолжает молчать, широко распахнутыми глазами глядя на Алису.
В конце концов, она обретает дар речи.
— Признаю, я не была на сто процентов уверена, что это вы на фотографии, но теперь знаю точно. Рада видеть, что с вами все в порядке.
Алиса нервно переминается с ноги на ногу, не зная, как реагировать.
Крейг прочищает горло.
— Как я упоминал ранее, Алиса сейчас ничего не помнит о прошлом.
Ленора качает головой.
— Конечно. Простите.
— Все в порядке, — тихо уверяет ее Алиса.
— Почему бы вам не начать с самого начала, мисс Дэвенпорт, — предлагает Крейг, садясь за стол.
Кивнув, она начинает рассказывать о событиях, произошедших несколько недель назад.
— Было около полуночи, когда подъехала машина. Помню, мне показалось странным, что он припарковался сзади, а не спереди, тем более что стоянка была пуста.
— Вы помните марку? — спрашивает Крейг.
— Коричневый «Олдсмобиль».
— По данному описанию, — вмешивается помощник шерифа, — я бы сказал, модель примерно конца девяностых.
Крейг записывает информацию, а затем жестом просит продолжать.
— Прошло несколько минут, прежде чем они вошли. Мужчина надвинул кепку низко на лицо и старался не подходить слишком близко. Очевидно, он не хотел, чтобы я видела его лицо, — говорит она. — Он также скрывал девушку от моего взгляда, когда вел ее в туалет и ждал у двери. Тогда я поняла, что здесь что-то не так.
— Он вообще видел вас? — спрашивает Крейг.
— Сначала нет, но, в конечном итоге, я поздоровалась с ним и поинтересовалась, все ли в порядке. Удивительно, но он ответил, даже вполне любезно, так что я засомневалась, что неправильно истолковала ситуацию.
Меня удивляет, что он вообще появился в общественном месте, особенно учитывая, как тщательно скрывался все эти годы.
— Мы завели светскую беседу, и я спросила, не из здешних ли они мест, и он ответил, что нет, просто проездом, — продолжает она, пожимая плечами. — Поскольку он казался достаточно милым, я копнула немного глубже и спросила, где их дом, и вот тогда он посмотрел на меня с другого конца зала… — она заметно сглатывает, явно в потрясении.
— Не торопитесь, мисс Дэвенпорт, — мягко напутствует Крейг.
Ей требуется секунда, чтобы взять себя в руки, прежде чем продолжить.
— Я не могла видеть его лица под козырьком кепки, но почувствовала пристальный взгляд, и пробежавший по спине холодок, — этого я никогда не забуду.
Страх в ее голосе, тот же, что я слышал в голосе Алисы.
— Затем из туалета вышла девушка, и он, не теряя ни секунды, торопливо направил ее к выходу. Несмотря на его усилия скрыть ее от моего взгляда, ей удалось взглянуть на меня из-под своих длинных светлых волос, и тогда я увидела синяки, — она делает паузу, ее голос дрожит. — Они были ужасны, но не сравнимы со страхом, написанным на ее лице. К тому моменту, как я опомнилась от этого зрелища, он вывел ее за дверь, и тут я заметила, что она что-то обронила.
Она достает из сумочки сложенный листок туалетной бумаги и протягивает его Крейгу, чтобы все мы могли увидеть. Черным маркером было написано два слова: «Помогите мне».
— Мне было страшно, но я все равно выбежала за ними на улицу, зная, что если сначала позвонить в полицию, то упущу их. К сожалению, это не имело значения, потому что к тому моменту их машина находилась уже далеко. — Ленора поворачивается к Алисе, в ее глазах горит раскаяние. — Простите, что я не начала действовать раньше. Мне следовало прислушаться к своему чутью, когда вы впервые вошли с ним. Надо было уже тогда вызвать полицию.
Алиса качает головой.
— Это не ваша вина.
— Я был тем, кто выехал на вызов той ночью, — говорит помощник шерифа Хоган. — Видеонаблюдение на заправке не работало последний год, но я связался по рации с каждым помощником шерифа, бывшем в то время на дежурстве, чтобы отследить автомобиль. К сожалению, больше его никто не видел, по крайней мере, в нашей юрисдикции.
Крейг кивает в ответ на информацию, прежде чем вернуть свое внимание к Леноре.
— Я знаю, что вы не разглядели подозреваемого как следует, но как думаете, этот человек мог бы соответствовать описанию из того, что вы смогли увидеть? — спрашивает он, протягивая ей фотографию Хоббса.
Она внимательно изучает снимок.
Каждая проходящая секунда молчания мучительна.
— Возможно, — говорит она, но звучит не очень убедительно. — Точно не уверена. Простите.
— Все в порядке, — уверяет ее Крейг. — Я ценю, что вы нашли время приехать и поговорить с нами.
— Да, спасибо вам, — добавляет Алиса.
Ленора одаривает ее печальной улыбкой.
— Надеюсь, полиция найдет его, и он получит по заслугам.
Я воздерживаюсь от того, чтобы уверить ее, что так и будет, потому что он понесет наказание от моих рук.
Ленора и помощник шерифа выходят, закрыв за собой дверь.
— Что же, было не так полезно, как я надеялся, — ворчит Крейг, откидываясь на спинку стула.
Чертовски мягко сказано.
— Итак, что теперь? — спрашивает Алиса.
— Подождем новой информации, — говорит ей Крейг. — Я связался с отделом, который отвечал за расследование пожара в приюте. Теперь жду ответа. Надеюсь, они смогут пролить больше света на то, что произошло той ночью, особенно учитывая, что Хоббс объявлен умершим.
— Но он не мертв, — возражает Алиса. — Не может быть мертв. Нет, если то, что я помню, правда.
— Вот почему мне нужно поговорить с ними. Я хочу знать, какие доказательства они нашли, чтобы сделать такой вывод.
— А как насчет Джонса? — спрашиваю я. — Есть какие-нибудь подвижки в обнаружении его местонахождения?
У меня такое чувство, что если кто-то и знает, где Хоббс, то это он.
— Нет, и я исчерпал все свои ресурсы, поэтому собираюсь связаться с агентом Джеймсоном. Твой отец дал мне его номер. Его возможности простираются дальше моих.
Вероятно, но даже он до сих пор не сообщил ничего конкретного, что для меня полный бред, потому что Хоббс, которого я помню, не был таким чертовски умным.
— Тем не менее, я выяснил больше информации о твоей матери, — обращается Крейг к Алисе.
— О моей матери?
Кивнув, он берет папку, лежащую рядом с ним, и подталкивает ее к ней.
— Можешь взглянуть, если хочешь.
Алиса движется вперед, но я хватаю ее за запястье, прежде чем она успевает дотянуться до папки.
— Может, не стоит.
Она озадаченно смотрит на меня.
— Почему?
— Потому что некоторые вещи лучше не видеть. Вспомни, что произошло вчера. Что, если это вызовет еще одно подобное воспоминание?
— Тогда, пусть так и будет. — Она с печалью во взгляде пожимает плечами. — Я больше не могу убегать от этого, Брэкстен. Хорошо это или плохо, мне нужно знать.
Если бы это зависело от меня, ей бы никогда больше не пришлось сталкиваться ни с одним болезненным воспоминанием, она не имела бы даже гребаного понятия о существовании боли, но я знаю, что это решать не мне. Вот почему я неохотно отпускаю ее запястье.
Взяв папку у Крейга, она садится на стул и открывает ее, просматривая каждую страницу, будто они стеклянные.
— Она работала медсестрой-травматологом в отделении неотложной помощи окружной больницы Теннесси, — начинает рассказывать Крейг. — Так познакомилась с твоим отцом… э-э, Хоббсом, — поправляется он. — Он доставил из тюрьмы, где работал, заключенного, который пострадал от нанесенных самому себе травм.
Сам нанес себе травмы — моя задница. Без сомнения, причиной был Хоббс.
— Встречались они недолго, потом поженились и у них родилась ты. Два года спустя Хоббсу предложили должность надзирателя в приюте, поэтому вы переехали. Твоя мать так и не вернулась на работу. Она хотела остаться дома и растить тебя, но работала волонтером в местном приюте для бездомных.
— Правда? — шепчет Алиса, продолжая просматривать каждую страницу.
Крейг кивает.
— Судя по тому, что мне удалось найти, она была очень доброй женщиной. Нравилась всем, кто ее знал.
Это заставляет меня задуматься, как она связалась с таким куском дерьма, как Хоббс.
Алиса продолжает листать страницы, пока не доходит до фото 8х10. Женщина на снимке — точная копия девушки, держащей его. Волосы такого же светлого оттенка, но короче, длиной до подбородка; глаза голубые, но не такие светлые; а улыбка… такая же чистая, как у ее дочери.
Алиса проводит пальцем по щеке женщины, прежде чем разразиться рыданиями.
Болезненный звук разрывает меня изнутри на части. Опустившись перед ней на колени, касаюсь поцелуем ее бедра, желая, чтобы этого было достаточно, чтобы унять боль.
— Хотела бы я помнить ее, — говорит Алиса сквозь всхлипы. — Почему я помню только плохое? Почему не могу вспомнить прекрасные моменты, связанные с ней?
— Ты вспомнишь, Страна Чудес. Просто дай этому время.
Взяв себя в руки, она вытирает слезы и смотрит на Крейга.
— Могу я оставить эту фотографию себе?
— Безусловно.
— Спасибо.
Забрав фото, Алиса возвращает папку Крейгу.
— Я понимаю, Алиса, что ты, должно быть, расстроена, но сейчас мы знаем больше, чем несколько дней назад, — утешает Крейг. — Не теряй надежды. Справедливость восторжествует, я искренне в это верю.
Так и будет, потому что я уничтожу этого ублюдка, даже если это последнее, что я сделаю.