Алиса
Просыпаться под звуки писка приборов — было не тем, с чем я надеялась столкнуться еще долгое время, или когда-либо вообще. И все же я снова здесь, в тускло освещенной больничной палате, мое тело благословенно онемело благодаря обезболивающим, которыми меня накачали.
Хотя разница между сегодняшним пробуждением и неделями назад в том, что мужчина, расхаживающий в углу маленькой палаты, больше не незнакомец. Он мужчина, которому я принадлежу всем сердцем и душой. Мужчина, который вместе со своими братьями рисковал всем, чтобы спасти меня. Несмотря на мою связь с монстром из их прошлого и мучителя из настоящего.
Мне было трудно осознать такое. Я всегда знала, что Андон был злым, но не мой отец, пока мне не пришлось расплачиваться за его грехи. Никогда больше я не смогу думать о нем как о любящем родителе, которого когда-то знала, память о нем для меня навсегда запятнана, ему нет прощения.
— Мне кажется, или это дежавю? — хриплю я, горло все еще саднит от такого количества дыма.
Брэкстен оборачивается на звук моего голоса, мука на его лице сменяется облегчением, и он бросается к кровати.
— Привет, Страна Чудес. — Он садится на стул рядом и берет мою раненую руку с капельницей, целуя забинтованное запястье. — Как ты себя чувствуешь?
— Как будто только что избежала смерти, — шучу я, надеясь разрядить обстановку.
Не получается.
Сожаление омрачает его лицо.
— Прости, что оставил тебя. Я должен был позволить тебе поехать с нами. Должен был…
— Перестань. — Я касаюсь его покрытого сажей лица. — Тебе не за что извиняться. Ты спас мне жизнь… снова.
Он качает головой, отказываясь принимать эти слова.
— Спас, — мягко возражаю я. — В конце концов, все и так шло к развязке. Я только сожалею, что это случилось, когда Ханна была со мной.
Его челюсть сжимается, видно, как под кожей пульсируют мышцы.
— Да, но Пирс дорого заплатил за это.
По коже пробегает холодок, когда я вспоминаю ужасный вид помощника шерифа возле сарая.
— Как Крейг справляется с этим?
Брэкстен пожимает плечами.
— Думаю, на себя он злится больше, чем на что-либо еще. Он всегда знал, что Пирс — коррумпированный сукин сын, но у него не имелось необходимых доказательств. Теперь они есть, но это больше не имеет значения, поскольку ублюдки оба мертвы и горят в аду, где им самое место.
Это наполняет меня чувством утешения, с моей груди спадает тяжкий груз, когда я знаю, что мне больше не нужно жить с постоянной оглядкой.
— А как там Нокс? — Я помню, чем он рисковал, когда прыгнул на другой конец троса. — С ним все в порядке?
— Да, с ним все хорошо. Его немного потрепало, но, если спросишь меня, это только усиливает его образ крутого зарсанца, который ему так нравится поддерживать, — шутит он с ухмылкой.
Я смеюсь, чувствуя в груди болезненный отклик, но смех быстро превращается в рыдания, когда я думаю о том, сколько людей пострадало из-за этого.
Брэкстен наклоняется ближе, давая мне возможность обвить руками его шею.
— Мне так жаль, что он причинил вам боль. Что они оба причинили вам всем такую сильную боль.
Мне не нужно уточнять, о каком другом человеке я говорю, Брэкстен знает.
— Я бы прошел через все это снова, если бы это означало найти тебя.
Красота его признания только усиливает мои эмоции. Наверное, потому, что я тоже еще раз прошла бы через все это, если бы это означало оказаться здесь, с ним.
— Он мертв, Алиса. Больше ему не навредить тебе. Никому и никогда больше не навредить тебе. — Его губы касаются моей щеки, смахивая поцелуями слезы, его прикосновения и слова исцеляют каждую нанесенную мне рану.
Стук в дверь заставляет нас оторваться друг от друга. Вытирая слезы со щек, я оглядываюсь и улыбаюсь при виде медсестры Линды в дверном проеме.
— Смотрите-ка, кто проснулся. — Ворвавшись в палату, она теснит Брэкстена в сторону и обнимает меня, прикасаясь так же нежно, как обычно. — Я так волновалась о тебе. Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке… благодаря Брэкстену, — добавляю я, бросая взгляд в его сторону.
Линда отстраняется, переводя взгляд между нами.
— Ладно, значит, я ошибалась. Очень ошибалась, — признает она. — И чрезмерно этому рада.
— Я тоже, — отвечаю я с улыбкой.
— Слушай, я не могу долго задерживаться, мне нужно в другое отделение, но перед этим мне хотелось проведать тебя. Сегодня дежурит доктор Картер. Скоро он придет осмотреть тебя.
— Спасибо.
Она ласково касается моей щеки.
— Скоро наступит день, когда мы, наконец, выпьем тот кофе.
— Жду с нетерпением.
Перед тем как выйти, Линда поворачивается к Брэкстену.
— Берегите ее, мистер Крид. И себя.
После его кивка она выходит из палаты, снова оставляя нас с Брэкстеном наедине.
Он поворачивается ко мне со своей очаровательной ухмылкой.
— Я же говорил, что она влюблена в меня.
Из меня вырывается очередной смешок, на этот раз вызывая болезненный приступ кашля.
— Черт, прости. — Брэкстен передает мне с тумбочки возле кровати стакан воды. — Я не должен заставлять тебя смеяться.
Сделав большой глоток, возвращаю стакан обратно и откидываюсь на подушки.
— Но я люблю смеяться, особенно с тобой.
Выражение его лица смягчается.
— И что теперь? — спрашиваю я, теряясь в догадках относительно моего будущего. Я столько лет жила в страхе, терпя наказания за грехи отца, что уже не знаю, что есть нормальность, но знаю, что хочу обрести ее вместе с Брэкстеном.
— Теперь мы вернемся домой и заживем так, как нам всегда было предначертано. — Его ответ согревает теплом мое сердце и вызывает на моем лице улыбку.
— И как же это?
— С тобой в моих объятиях на веки вечные.