Чё?
Всё это время подглядывающий за нами, как за змеями в террариуме, Муратов, громко расхохотался.
— Нормально ты его, — а у вас, бл*ть что, сговор?
Кто первый вылетит из группы перед туром?
Дура! При всём микроскопическом уважении к её способностям, Муратов — более ценный игрок, ещё и с членом. Мне — выбор был очевиден. Так выглядит мужская солидарность.
А опытным вокалистам мясные песни лучше петь сходу, не мучая свои связки.
— Знаешь? Сама распевайся. Текст в телефоне, — я вернулся к пюпитру и отыскал нужную песню. — Валяй, давай.
Она беззвучно подошла впереди меня. Наклонилась перед текстом, выпятив задницу, и начала вдумчиво читать вслух. По её спине скатились блестящие русые волосы.
— Кто я
Для тебя?
Голод
И тоска?
Или яд
На губах?
Я тот, кто не прячет
В рукавах
Ни лезвий, ни вранья,
Но не увлечётся
Чем-то больше белья.
И не захочет узнать, сколько слез
Ты пролила.
Мне очень жаль, дорогая.
Ты отдалась. Тому, кто
Разменяет тебя
На пожар
С каждой дешёвкой, мучительно больно
Являясь во снах.
Сколько яда
Ты испила
А сколько всё-таки мне
Припасла?
Не стоило так
Рисковать,
Ведь я тот, кто не станет
Доверять
Ни душу, ни пустяка
Во имя тупых
И нелепых клятв.
Ева прочитала всё от и до, подняв на меня побледневший взгляд.
Я, конечно, собирался записать с ней и жестяк. Но эта слащавая лирика, выбивающаяся из общего сет-листа прошлого альбома, преследовала меня на каждом концерте.
Что поделать. Девкам нравились сопли и даже то, как красиво мужики признавались им в том, что они ничтожны. Я был слегка в шоке — фанатки сочли мою правдивую исповедь романтичной. Это было забавно, они отыскали там подтекст. Я старался не дурить и идти на поводу. На интервью соглашался: «Да-а, я столько вложил в этот трек. У-у-у»…
Не хотелось их разочаровывать. Даже наоборот — сделать из «Дорогой» дуэт, а если выстрелит… То нашу сцену на фесте нужно будет снабдить спасательными жилетами.
Ева часто замахала своими пышными накрашенными ресницами.
— И как я должна распеваться, если не знаю мелодию? Я думала, ты дашь мне время выучить.
Ухмылка сошла с моих губ, и я возмущённо приподнял брови.
В этот момент из микрофона донёсся громкий ржач. Юрген вернулся в студию и отхлебнул их кружки, наблюдая за нами через стекло.
— В смысле… Не знаешь мелодию? В баре ты узнала, кто я такой, а самую популярную песню… — я заблокировал телефон и начал надвигаться на попятившуюся к двери девчонку. — Разве ты не фанатка?
— Я… Не говорила такого. Я же сказала! Терпеть не могу таких, как ты.
Она ещё раз это повторила, нащупывая ручку на двери. Я дышал ей прямо в лицо.