— Ещё и руками не трогать? — Ева выпучила глаза, будто я предложил ей секс со всеми участниками группы.
Хотя, не факт, что она бы отказалась.
Я что, многого прошу? По-моему, для девки, ненавидящей ходоков, вполне приемлемая задача.
— Нет, я не смогу без поцелуев, — бросила она и капризно толкнула меня в плечи кулаками.
Это что ещё за херня?
— Ты знаешь хоть одну девушку, которая может возбудиться без поцелуев? Поверь, тебе не понравится, если я не намокну.
Ева резво приблизилась, но остановилась у самого моего сжавшегося рта, насмешливо хохотнув. Я дёрнулся, столкнувшись затылком с матрасом. Грубо залез двумя пальцами девчонке в трусы так, что она ойкнула, потеряла равновесие и упёрлась руками по разные стороны от моей головы.
Я неглубоко протиснулся между набухших половых губ, посмеиваясь над её участившимся дыханием. Киса была настолько мокрая, будто успела кончить только от одного моего обнажённого вида.
— По-моему, всё за*бись. Хватит вести себя, как царевна! — я пошерудил пальцами изнутри, рассматривая её грудь, трепыхающуюся прямо перед глазами.
Ощупал гладкую переднюю стенку и столкнулся с любопытной огрубевшей точкой. Девчонка зажмурилась. Заелозила, заныла, пытаясь свести задрожавшие бёдра, но лишь жестче сжала ногами мой торс.
— У тебя какая-то психологическая травма? — с дрожью выдохнула Никольская и обессиленно склонила голову.
Хах! Киса не затыкалась даже во время секса! Эта психологиня переплюнула девок по вызову — в отличие от неё, они имели совесть не задавать такие е*анутые вопросы.
Я залез свободной рукой в её мокрый пучок волос и распустил влажные волны. Они холодно рассыпались мне на плечи и лицо, пока Ева распахнула почерневшие глаза.
— С чего ты это взяла? Мне просто не нравятся слюни.
— А почему тогда… Дотрагиваться тоже нельзя?
Она невыносимо медленно огладила торс, поднимаясь от низа живота к плечам. У меня дымилась шишка.
— Потому что я так решил. Меня бесят прикосновения, ясно?
— Так не бывает! — вскрикнула девчонка. — Хочешь об этом поговорить?
Твою мать. Я что, на сеансе у мозгоправа?
— Заткнись! Это ты сможешь сделать?
Я завёлся злобой не на шутку. Дёрнул за завязки на бикини и метнул её трусы куда-то вглубь комнаты. Придержал член, торопливо раздвигая обжигающие головку половые губы, и в голос выдохнул. В груди затрепетало, когда мне удалось втиснуться между её жарких стенок, сжимающих пульсирующий ствол.
Девка хрипло простонала мне прямо на ухо. Я чуть отвернулся, порябев от мурашек и продолжая прислушиваться.
Она делала это так сладко, что мне захотелось записать её плач в альбом. Надеюсь, Никольская умеет извлекать подобное без стимуляции.
Я сжал её за узкие бёдра, насаживая глубже. Потом прошёлся по талии, поднялся к выступающим рёбрам и схватил Еву под грудью, заманчиво подпрыгивающей от неровного дыхания. Она была налита жаром и тяжелая, как будто девка таскала в ней весь свой дрянной характер.
Когда Киса несдержанно заерзала на члене, я понял, что она-таки обошлась без поцелуев.
Я собирался выдрать девчонку до дрожи в коленках и сорванного голоса. Перевернул её на спину, с силой наваливаясь сверху. Но пока упирался локтями, она подскочила с кровати и вдруг, как обезьянка, обернула меня руками за шею и голову, не больно следя за острыми когтями.
Долбанная Ева забралась языком в мой безвольно раскрывшийся рот и влажно засосала.
16. Слабое звено
Под её весом в моих плечах обосновалось сопротивление. Волосы стянуло, заставив чуть вскинуть подбородком. Ногти больно впились в шею, правое ухо и висок, а на губах ощутилось что-то среднее между опаляющим теплом и жалящим укусом. Киса умело закрутила горячим языком, проникнув насколько можно было недопустимо. Гладко прошлась под моим языком и поймала его между острых зубов, потягивая на себя. Я весь налился в паху, замедлившись, а затем и вовсе остановился.
Челюсть пронзительно свело — сначала больше с непривычки, чем от негодования. Но когда я осознал, что девка возомнила себя медспециалистом, устроив мне глубокую диагностику ротовой полости, схватил её за волосы и оттащил, как сопротивляющуюся пиявку. Ева запрокинула голову, грубо встречаясь затылком с матрасом.
Между нашими губами протянулась нить слюны. Я торопливо утёр рот, загашено выходя из девчонки, и не сразу решился сглотнуть.
Чуть не подавился, при виде её широкой улыбки.
— Ты сказал заткнуться. Я — заткнулась, — расхохоталась она и снова издевательски близко приподнялась к моему скривившемуся лицу.
Никольская сочла это хорошей шуткой. Может, она не понимала по-человечески? Или… Или, наоборот. Понимала всё, насквозь считывала. Захотела меня испытать?
Мелодичный смех всё больше сходил на нет, пока я, не моргая, тяжело дышал и убийственно пялился на её ухмыляющийся рот. Мои губы саднило, а пальцы подобрались в кулак. Где-то из глубины поднимался столп желчи и плескался уже в груди.
Ева лукаво смотрела на меня из-под вздрагивающих ресниц, пока её затянувшаяся улыбка плавно не исчезла с блестящего от слюны рта.
Омерзительная. Я просто не мог поверить, что она так поступила…
— Вали отсюда, — раздражённо бросил я и отшатнулся.
Сел на край кровати, потирая себя за обледеневший лоб. В груди стало настолько удушливо тесно, что я вздохнул и поморщился. Заложило уши. Голову сдавило, во рту оказалось кисло, а к горлу подкатила мучительно истомная тошнота.
Я был зол и сбит с толку. Но желание трахнуть девчонку не отступало — скверно.
Вся проблема заключалась в том, что мне понравилось. Правда, не на столько, чтобы променять на поцелуй с какой-то конченной нахалкой свой авторитет.
Я растворился в головокружительном состоянии, не понимая, как подобное дурное чувство может вызывать ещё и странный трепет в солнечном сплетении. Перед глазами возникла пара отстойных картинок, периодически всплывающих в башке вместе с головной болью. Стало тошнотворно, томительно приятно, но возвращаться мыслями к давно изжившим себя воспоминаниям по-прежнему оставалось наитупейшей затеей. На лбу выступила испарина.
А на моем голом плече ощутилось прикосновение тонких тёплых пальцев.
Как ей удалось испортить мою диету от нежностей длиной в семь лет за один несостоявшийся секс?
— Лёня… Ты в по…
Ещё и по имени! Какое унижение.
— Повторяю. Вали отсюда, — я обернулся к девчонке и выдавил саркастический оскал.
Она изумлённо вылупилась.
— Ладно, но… Это моя комната, помнишь?