— Серьёзно?
— Да, — я перешёл на шёпот. — Разминулись с тобой, представляешь? Я, получается, выпустился с магистратуры, а ты поступил на первый курс.
— Ясно… — мне хотелось верить, что он заволновался, но ещё не понимая, почему.
Этого было запредельно мало.
— Твоя Уварова Виолетта Сергеевна — та самая, о ком я думаю? — начал я издалека.
Сквозь старательное показное равнодушие у гитариста слегка вздёрнулись брови.
— Наверное. Мне неинтересно, что ты о ней думаешь, — это мы ещё посмотрим, говнюк.
— Да мне-то что… Я о ней не думаю, как ты себе представил. Зачем это делать? Уж расстались давно.
Ванька обмер. Кудри, казалось, даже от ветра перестали колыхаться. Сигарета между его губ тонко задымилась сама по себе, пока он даже не пытался затянуться или выдохнуть, продолжая мрачно смотреть на чёрный кювет.
Эта новость была призвана снести на корню все его попытки просыпаться и существовать в приемлемом расположении духа. Мне хотелось разделить страдания хоть с кем-нибудь.
И когда он перевёл на меня взгляд голубых глаз, способный взволновать, видимо, даже Никольскую, приобрёл совсем иное, прежде не знакомое мне выражение на лице.
Смесь презрения и развенчанной самоуверенности.
Да, Муратов. Надеюсь, ты уже представил себе, как я е*ал твою возлюбленную.
— Я о Виолетте не вспоминаю, а вот она обо мне…
Ванечка изо всех сил не реагировал, убрав ото рта горький табак. Но в его глазах застыло такое маленькое и невинное, совсем не обязывающее его к недоверию Виолетте сомнение. И всё же, он слушалменя, чуть не открыв рот, ведь Господин сумел поддеть придурка за живое.
Я буквально чувствовал, как похолодело его тело в ужасе и изо всех сил сдерживал улыбку. Изнутри нечто настолько приятно зудело и подстёгивало меня продолжать…
— Знаешь, почему я в курсе, что она обо мне вспоминает?
— Мне неинтересно, — процедил Ваня, явно страшась сдвинуться с места и остаться без добавки.
— Думаешь, Вета просто так встречается именно с тобой? Ты студент, музыкант. Никого не напоминает?
Он обессиленно замотал лохматой головой, сглатывая слюну. Сигарета почти истлела в его пальцах, норовя обжечь руку, но он не замечал. Хах…
— Я сразу понял, что мы связаны с одной Виолеттой Сергеевной… Когда увидел у тебя сборник стихотворений Есенина. Забавное совпадение?! Я читал их Вете, когда мы жили вместе.
Он тихо поперхнулся, вонзившись в меня померкнувшим взглядом. Надеюсь, провёл параллель с тем, о чём они общались в переписке.
Помнится, преподша почему-то сбежала из-за стихов. Моя предыстория сойдёт за повод.
— Вы вместе жили? — да, прикинь, чел. Я и она, правда, здорово?
— Представь себе. Я был студентом без собственного жилья, Виолетта пригласила меня к себе пожить, — хм, не хватает лирики. — Помню, я в тот день на последние деньги накупил в столовке пирожков с вишней. Столов свободных не было, она села рядом, и я её угостил. Такая уставшая была… Ну, мы разговорились, я рассказал, что мне негде жить. А потом мы… Начали общаться ближе, понимаешь?
Я бы выпилил себе из груди сердце на его месте. Если бы только любил по-настоящему — но Муратов хорошо устроился. Вздумал водить свою Виолетту за нос и доставлять Господину неприятности.
Хер!
— Кстати, это я придумал ей прозвище «Вилка». Её ведь до сих пор так называют? Это было, когда мы ещё терпеть друг друга не могли… А она дразнила меня «Башкой», — за кудрявого я не сошёл бы. Поэтому появилась версия получше. — Я просто всегда эти её задачки щёлкал, легче лёгкого. Вот, она меня и обозвала. А я в отместку, за её тяжкий характер начал называть за глаза Вилкой. Весь универ подхватил, — враньё, конечно.
Я был в полном ауте от того, как складно всё сложилось вслух, разглядывая заметно побледневшее даже в темноте лицо Муратова. Он отпустил окурок на асфальт, продолжая не дышать холодным, отрезвляющим воздухом. Чтоб ты сгорел от разочарования, жалкое подобие Вани!
А удачные идеи всё продолжали на меня сыпаться одна круче другой…
— Может, если бы я не уехал тогда в Москву, мы были вместе? Я стараюсь об этом не думать, вокруг полно других девушек… Иногда, правда, против воли снится, как мы с ней попрощались в актовом зале… Ну, на столе у сцены, где оборудование. Ладно, пожалуй, это уже лишнее… А ты реально её любишь?
По сравнению со всеми ударами, что я ему наносил — сейчас произошло ножевое. Желваки заходили на его смазливом лице, и тогда Муратов прикусил нижнюю губу, незаметно слизывая кровь.
Он молчал. А я — нет. Меня было не остановить…
Облегчение чувствовалось вот-вот, совсем рядом. Сейчас окутает меня со звенящей головой, но оно никак не заполняло дырявое сито вместо пульсирующего куска мяса в груди.
— Просто, раз уж мы разговорились… Она мне звонила.
— Я тебе не верю! — наконец, злобно процедил он и замер.
Смотри не сдохни от ещё одного лишнего слова.
Посмотрим, что ты скажешь на телефонный журнал моих вызовов.
— Брось, глянь. Это же её номер? — я достал мобильник и отмотал входящие звонки на февраль.
Как раз на тот день, когда мне звонили из деканата. Потрясающее совпадение!
Муратов залез в карман брюк и извлёк из него свой телефон чуть не дрожащими пальцами, чтобы свериться. Я сам чуть не задрожал от восторга, как всё сложилось в кон. Даже отвернулся к заправке, чтобы справить нужду в раздирающей меня улыбке.
Я был в экстазе подарить ему те же эмоции, что испытывал я по его вине.
Чтоб ты тлел от ревности, сука! Чтобы твоя подушка полыхала ночами, как пламя от керосина!
Мы вдвоём нервно уткнулись в телефоны, что приставили друг к другу. Экраны резали глаза в темноте. И именно в этот похоронный для душонки Муратова момент ему снова пришло сообщение.
Я понял, что он, заживо омертвевший, даже не обратил на него внимание, еле дыша над номером Вилки.
00:43 Ева
Вы надолго? Я успею попить воды?
В моих ушах раздался оглушительный пульс.
Что это бл*дь значит?