От испуга дыхание сбитое
Стало слышно на твоей стороне.
От томного взгляда
Расплывалось в глазах до смешного,
Твой призрачный шаг
Вывел меня на двойную сплошную!
Сегодня меня мутило от собственных метафор, намекающих на смерть. Или всё же так действовал хриплый лирический голос Лёши, проникающий за перепонки, куда-то вглубь ноющей головы? В его исполнении эта песня зазвучала так, как должна была с самого начала. Фанатам нравилось. Гитара, изливающаяся мелодией в его руках, заверещала в припеве вместе с единым хором инструментов.
— Ты тянешь мне руку и улыбаешься!
Я теряю сознание, оно задыхается!
Всё здесь не то, чем казалось вначале,
В этой реальности мне нужны жабры!
***
— Ты какой-то мрачный сегодня, — первым заговорил Муратов, прячущийся в капюшоне и трепещущих на ветру кудрях. Меньше всего я ожидал услышать такой вердикт от короля уныния. Даже Ева не стала меня ковырять. — Это из-за того, что я исполнил твою песню сегодня?
Я уложил Никольскую спать в своём номере, но сам так и не смог заснуть. Позвал посреди ночи Лёшу прогуляться по набережной Камы. Прохладно. Приглушённые огни, сопровождающие нас до моста, начали теряться в его ослепительном освещении. Я задрал голову, тоже в капюшоне, и всё смотрел на гигантскую дорогу, протянувшуюся над нашими бошками, через кромку солнцезащитных очков.
— Нет, причём тут ты?! — беззлобно отрезал я.
Дело было не в песне, не в Муратове. Я немного… скорбел.
Сами собой вспоминались те первые дни в Москве, когда мы выживали втроём с Андреем и Ваней, ночуя на полу комнатушек знакомых. Писали музыку, тексты. Самый первый гаражный альбом был не очень удачным, даже не считаю его за полноценную работу. Но благодаря его выходу мы смогли хотя бы снять квартиру через три месяца. Вау, нас узнавала шпана в спальных районах, платила за вход в обшарпанный клубешник. Это был настоящий прорыв. Потом уже, когда ты в миг становишься востребованным, кажется, что популярность была всегда. Путь к ней не запоминается — лишь отдалённо то дно, с которого всё начиналось. То дно, что я разделил с Юдиным…
— Короче, Лёш. Не будем переподписывать контракт. Могу только продлить сроки. Я хочу сдержать обещание. Давай сочиним тебе новые песни, от которых не захочется вешаться. Запишем вокал, гитару, аранжировку можешь взять полностью на себя, или найду нормального звукаря. Как скажешь, так и будет. Запишем альбом, и будешь исполнять… под фамилией Юдина.
Муратову срочно нужно было заняться делом! Я знал, о чём говорил. Самого ведь всегда спасала только работа.
Он отреагировал без энтузиазма, нахмурил свои косматые брови.
— Мне вот… всегда было интересно. А где он сам прячется?
— Ваня?
— Да. Не объявится ли? План ведь вышел из-под контроля.
— Понимаешь… — Лёша попал в яблочко со своим вопросом. Я втянул сопли. — За городом он жил. Не важно это… Его отец сегодня сообщил мне, что Ваня… умер.
Муратов остолбенел посреди тротуара, громко шаркнув ботинком. Мне пришлось повернуться.
— Ч-что? — не помню, чтобы хоть какая-нибудь новость после той, что он узнал в ночь фестиваля, откликалась в Лёше эмоциями. — Как умер?
Даже в темноте я видел, что Муратов побледнел. Из-за этого в первые секунды у меня отнялся язык, превратив объяснения в мычание.
Жалость пожигала изнутри груди, но я старался оставаться холодным. Это было несложно.
— Да н-не переживай ты за него. Он просто не проснулся. Был ночью в компании баб в шикарном загородном доме. Вскрытие показало, что перепил. Так примитивно, что даже немного смешно, — я горько ухмыльнулся и облокотился о перила. Чёрная вода внизу поблёскивала. — Поэтому… я не знаю, что будет дальше с этим составом. И кто из них гадит. Но тебе предлагаю работать вместе, вне зависимости от того, кто по итогу останется. И, раз ты не хочешь возвращаться домой… попривыкни, что это имя теперь толькотвоё. Давай сделаем тебе сольную карьеру, как ты и хотел. Юдин Иван Денисович!
Может, это кощунство, но ему пиздец как повезло.
— Я… забрал любовь его фанатов, — потеряно прохрипел он, глядя на Каму. — Они даже не придут к нему на похороны…
— Поверь, ты сделал лучший подарок Ване напоследок.
Понимаю, глупо. Но я до трясучки боялся, что Лёша всё-таки способен выпилиться следом за Юдиным. У него был повод.
— Вообще-то я тебя не для этого позвал, — я постарался сделать голос пободрее. — Мне нужна твоя… помощь, Лёш. Как у крутого гитариста прошу, — у него округлились глаза. — Нужно сочинить риф для песни. Но… я её под именем группы выпускать не буду. Я себе даже новый сценический псевдоним забрендировал, чтобы её выпустить.
Стеклянные глаза Муратова ожили. Я так и не понял, что за эмоция затесалась в его продолжительном взгляде, обезоруживающе проникнувшем сквозь мои очки.
— Хорошо. Что-то сопливое? — выпалил он.
— Блядь, да… А откуда ты знаешь?
Он прыснул от смеха так, чтобы я услышал наверняка, и грустно уставился на гладь воды.
— Ну а чего ещё может стыдиться Господин?
51. Подарок на день рождения
Выход нового трека на радио был запланирован на сегодняшнее утро. Пятнадцатое августа, день её рождения. Я узнал дату из нашего с Евой контракта, прописал вокал в студии у волгоградского знакомого, получил сведённую песню на руки и томительно ждал. Одновременно с предвкушением, когда Никольская, наконец, услышит этот «шедевр», и с содроганием. В большей степени мне всё-таки было стыдно за своё низкосортное творчество. Но скрывать его почему-то оказалось ещё невыносимее, чем бороться с приливами жара к щекам. С течением времени песня всё больше «настаивалась» в моих мозгах, мешая скользнуть ночью в спасительный сон. Ведь чем ближе становилось пятнадцатое августа, тем бесповоротнее я убеждался в правильности каждой строчки.
Вообще-то, я был уверен, что Лёша меня уничтожит, когда прочтёт текст. Но нет, даже не усмехнулся. Быстро подобрал лёгкий струящийся риф на сочинённый мною мотив, соблюдая стилистику, и даже сгонял со мной на студию в Волгограде перед концертом. Правда, я заставил его посидеть в коридоре, пока прописывал вокал… Говорю же, мне было пизда как стыдно.
Ранним утром я сходил на очередное отвратительное интервью в одиночестве, чтобы моё недовольное, всё на свете отрицающее лицо могли закрепостить в экраны. Почему я скрывал талант Юдина?.. Встречался ли он с Мисс Кисс? А я? Может быть, я встречаюсь с Мисс Кисс? Да пошли вы на хер, ёбаные шныри!
Проснувшуюся в моё отсутствие Никольскую поздравили парни, а когда я вернулся в отель с охапкой кроваво-красных бутонов, в нашем номере уже стоял букет белых роз. На тёплом ветру колыхались балконная тюль и связка гелиевых воздушных шаров. Девчонка торчала в душе, пока расстеленную кровать заняло припекающее сочинское солнце.
Несмотря на затишье в блоге анонима, я не терял бдительности: брезговал ночевать там, куда ступали ноги этих ушлёпков, поэтому планировал, что номер так и останется складом вещей до самого утра. Я собирался увезти Еву в Pullman с закрытым пляжем, куда до нас не добрались бы фанаты и журналисты, и заночевать там, любуясь закатом на Чёрном море.
Это ощущалось странно — готовиться ко дню её рождения, за месяц бронировать стол в ресторане… Даже дико.
Но ещё более дико оказалось сидеть над ноутбуком с включённой радиостанцией и колотящимся в глотке сердцем…
— Приветик, — загадочно проронила девчонка, высунувшись из-за косяка в одном полотенце. Оно уже сползало с её груди. Когда Ева появилась в комнате, я забыл, как дышать. — Это мне?
Глядя на букет, что я оставил на кровати, она тряхнула мокрыми волнистыми волосами, закидывая их за спину, и просияла в счастливой улыбке. По смуглой коже, успевшей окутаться в загар, стекали капли воды.