— Тебе, — лишь выдавил я и протянул розы на длинных стеблях между нами.
Девчонка звонко рассмеялась, принимая вздрогнувший в моих руках букет.
— Я не умею говорить, — тревожно подытожил я. — Извини… С днём рождения.
Ева уже вовсю хохотала. Шумно затянулась запахом бутонов. Отложила их бережно на тумбу и толкнула меня в подушки, не замечая, что полотенце слетело на пол.
— Я выключу радио? Есть идея получше, — игриво шепнула она мне на ухо, привычно усевшись сверху.
На пол упал один мой тапок. Я стащил второй и вскарабкался ногами на кровать.
— Нет, не надо. Пускай играет, — по ощущениям, стук моего сердца раздавался не просто в ушах, а сотрясал стены номера.
Ничего не подозревающая Никольская в ту же секунду устроила торнадо горячим языком, закравшись в мой податливый рот, и довела меня до истомного головокружения.
— Раздевайся! — приказала девчонка.
— Секунду.
Вслед за закончившейся попсятиной в комнате распространилась давно известная мне волнительная мелодия. Долбанный момент икс.
Пока гитара тонко изливала мотив под спокойный ритм, я понял, что как бы не пытался держать на губах улыбку, она тянет неподъёмные уголки вниз. Я поднялся с подушек, уткнувшись губами в приоткрывшийся рот Евы, и ждал, когда начнутся слова.
Никольская, уловив моё настроение, тут же нахмурила свои ровные тонкие брови, затаив дыхание. О нет…
— Ароматные русые волны волос,
Во взгляде зелёные горы и скалы.
Она росла под присмотром небесных слёз,
В тёмных объятиях густого тумана.
— Лёнь… Это что, твой голос?
Я впал в ступор. Кивнул, продолжая следить за её бегающим по моему лицу ошалелым взглядом.
— Девушка-чай
С горы Уишань.
Братья её— ветра, ураган и утёс
Взрастили в ней послевкусие сладкое.
Тому, кто пленился горечью девичьих слёз,
Девушка-чай откроется с пятой заварки.
Ева слушала внимательно, стремительно меняясь в лице. Не понимая, как дождаться её вердикта, я беспрестанно надувался воздухом. Плечи задрались, дыхание перехватило, а выдохнуть не получалось. Я нахмурился, поняв, что она выглядит уже не так счастливо, как пару минут назад.
— Девушка-чай
С горы Уишань.
Чиста, как глоток проступивших рос
На листьях раскрывшихся чайных.
Я боялся близости с ней, словно гроз,
Но понял, что ближе её не бывает.
Песня увенчалась соло и стихла, началась реклама.
Тогда тяжело дышащая голая Ева, продолжающая сидеть на мне, отвернулась к балкону и спряталась за копну высыхающих волос. Из меня будто выкачали кровь. Я обледенел изнутри, страшась пошевелиться.
Что это значит?
— Эй… Тебе не понравилось?
Боже… Я всё испортил!
— Очень понравилось! — напугано выпалила девчонка и вдруг рухнула сверху, нервно впиваясь губами в мои напряжённые.
По сравнению с нашим поцелуем до прослушивания её подарка на день рождение теперь Никольская показалась мне жутко холодной, растерянной, а её шкалящий пульс, раздающийся в теле, что я тревожно сжимал, было слышно чуть ли не громче моего. Сам я чуть не лишился сердцебиения от её реакции. В рёбрах мерзко скреблось и ныло.
Кажется, я шокировал Еву. Не стоило выдумывать глупости…
— С тобой всё в порядке? — она так шумно дышала и прижималась, что я не мог подобрать слов.
— Да! — жалобно всхлипнула девчонка. — Просто…
Я поймал Еву за подбородок, чтобы убедиться. Её зелёные глаза покраснели, пока она вздумала суетно гладить меня по голове. Сама этого не замечала.
Я понял, что такими темпами останусь без волос, и взял её тонкое запястье. Мягко переплёл наши пальцы, пытаясь передать ей через прикосновение немного оставшегося у меня спокойствия. Но её слёзы забрали последние крошки самообладания.
Нам было хорошо вместе без лишних сантиментов… Дебил.
— Просто это очень трогательно! — вдруг выдохнула Ева и улыбнулась. — Лёнь, мне никогда не посвящали песни…
Она вцепилась в меня, не понимающего, что и думать, мёртвой хваткой и не отпускала до тех пор, пока не перестала реветь.
52. Улика
Я бы ещё поспорил, насколько удачным получился подарок. Весь день девчонка как-то иначе на меня поглядывала. Исподтишка. Я ловил на себе её слишком осмысленные робкие взгляды и любую затянувшуюся паузу заполнял глубоким поцелуем. Это отвратительно срабатывало. Ева замирала в моих поглаживающих руках, страшась двинуться. Что-то изменилось между нами по моей вине. Я только объяснить не мог, в чём состояло отличие. Появилась… неловкость, что ли? Исчезла её фирменная бесцеремонность.