Глаза Чейза открылись, и он заморгал, прогоняя сон.
Яркое солнце Колорадо пыталось штурмом взять его занавески и, как обычно, одерживало победу.
Чейз почувствовал, как его тело напряглось.
Что-то было не так.
Он уставился поверх подушек на пустую кровать.
Он лежал на боку, засунув одну руку под подушку, другая широко раскинулась на матрасе.
Фэй не было.
Чейз молниеносно почувствовал, как внутренности стиснуло железным кулаком.
Он не относил себя к людям, склонным к фантазиям, до сих пор такого никогда за собой не замечал, но теперь его поразила мысль, что последние три недели ему приснились, и это неудивительно, учитывая, как его жизнь спустили в унитаз. И это был жестокий, извращенный сон.
Ее сладкий вкус.
Ее ангельское прикосновение.
Она оставила на нем чудотворный след.
Потом исчезла.
Чейз почувствовал запах жареного бекона.
Он тут же перекатился, откинул одеяло, встал с кровати и выскользнул из комнаты в коридор, через арку и к кухне, где сделал пять шагов и остановился как вкопанный.
Потому что у его плиты, за кухонным островком, стояла Фэй Гуднайт.
Фэй Гуднайт.
В его доме.
На его кухне.
У его плиты.
На следующее утро после того, как подарила ему свою девственность и провела ночь в его объятиях в его постели.
На ней была его вчерашняя рубашка. Она была расстегнута, лишь частично прикрывая чертовски сексуальную сапфирово-синюю шелковую ночную рубашку с широкой кружевной полоской поверху, и, как он запомнил с прошлой ночи, но сейчас видеть не мог, еще одна широкая кружевная полоска шла по подолу, а по бокам были разрезы. Ночная сорочка, которую, как он полагал, не наденет ни одна девственница. Но его бывшая девственница сейчас определенно была в такой сорочке.
Фэй стояла к нему чуть боком, собираясь отпить из кофейной кружки.
Но не сделала ни глотка, так как ее взгляд тут же скользнул к нему.
Она опустила кружку на столешницу у плиты и рявкнула:
— Ты испортил сюрприз.
— Что? — прошептал он, не в силах говорить громче, но она все равно его услышала.
— Я готовлю тебе завтрак в постель. — Ее глаза скользнули по его телу, а затем вернулись к нему. — Или готовила.
Ее слова и тон вырвали Чейза из оцепенения, и он направился к ней.
Прекрасное лицо без макияжа потеряло притворное раздражение, и она уставилась на его продвижение, развернувшись к нему всем телом, когда он огибал островок. Фэй походила на оленя, пойманного в свете фар, такая же напуганная, такая же застывшая и такая же милая.
— Чейз… — выдавила она из себя, но это все, что она успела сделать, прежде чем он схватил ее одной рукой за талию и дернул к себе. Другой рукой зарылся ей в волосы, наклонил ее голову набок и поцеловал.
Он не торопился.
Не прерывал поцелуя, пока не насытился.
Или же насытился на данный момент.
Оторвавшись от ее губ, Чейз открыл глаза и увидел, что Фэй гораздо медленнее последовала его примеру. Она часто так делала. Чейзу это нравилось. Из-за этого она выглядела так, словно проснулась от очень приятного сна.
Он скользнул рукой к ее шее, обхватывая ее сзади, и прошептал:
— Доброе утро, детка.
Она моргнула и облизала губы, отчего его живот сжался на этот раз приятно, чертовски приятно, и выдохнула:
— В реальной жизни это звучит намного лучше.
Чейз ухмыльнулся.
— Не то чтобы это звучало плохо по телефону, — поспешила добавить она.
Ухмылка Чейза превратилась в улыбку.
— Или что разговор по телефону — это не настоящая жизнь, — продолжила она.
Чейз продолжал улыбаться.
— Просто вживую лучше, — закончила она.
Тело Чейза затряслось от смеха.
Пусть ее слова его развеселили, но она была абсолютно права.
Склонив голову, он уткнулся лицом ей в ее шею и прошептал:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да, — ответила она, и его рука сжалась.
— Внутри, — мягко пояснил он. — Хорошо?
— Немного болит, — тихо призналась она. — Не сильно. Просто это доселе неизвестная, эм… боль.
— Ванна не помогла, — пробормотал он.
По какой-то причине его слова заставили ее еще больше расслабиться в его объятии.
Далее до него донесся ее мягкий музыкальный голосок, по-прежнему тихий:
— Все не так плохо, но за завтраком я приму ибупрофен.
Он поднял голову и посмотрел на нее в своей кухне, в его рубашке, в его объятиях.
Он ошибался.
Вчера она выглядела чертовски хорошо.
Сегодня же — прекрасно.
И сегодня она была его.
Фэй склонила голову набок.
— У тебя есть?
Он не понял вопроса.
— Что?
— Ибупрофен.
Точно. Ей было больно.
— Да, — ответил он.
— Хорошо, — пробормотала она, ее взгляд скользнул в сторону, а затем вернулся к нему. — Милый, бекон.
— Конечно, — прошептал он, нагнулся, поцеловал ее в нос и отпустил.
Она вернулась к бекону.
Чейз переместился к шкафу, где держал витамины и болеутоляющие.
— Итак, раз ты проснулся, не дождавшись моего завтрака, теперь я могу спросить тебя, вместо того, чтобы ставить перед фактом, — начала она. — Ты любишь яйца пашот?
Он взял баночку с ибупрофеном, посмотрел на Фэй, закрывая шкаф, и увидел, что она улыбается ему, оглядываясь через плечо.
— Я готовлю яйца-пашот мирового класса.
Чейз почувствовал, как уголки его губ приподнялись.
— Мирового класса?
— Ну, они не одобрены кулинарной школой «Cordon bleu», но мой папа так о них отзывается.
Чейз подошел к ней сзади, обнял и скользнул рукой по рубашке, добравшись до шелка ночнушки на ее животе, а другой рукой поставил баночку рядом с ее кофейной кружкой.
— Да, я люблю яйца-пашот, — пробормотал он ей в шею.
Это заставило ее с придыханием сказать:
— Хорошо.
Он поцеловал ее в шею и отошел, чтобы взять себе кофейную кружку.
— Милый? — позвала она, пока он наливал кофе.
Чейз повернулся к ней и увидел на ее лице нежность, Фэй склонила голову к плечу, устремив на него пристальный взгляд кристально голубых глаз.
— Сливки со вкусом лесного ореха, — тихо продолжила она. — Спасибо, что подумал об этом. Они — мои любимые.
Очевидно, ее отец не звонил ей с момента своего визита к Чейзу и не сообщал об их планах на следующие выходные. А если и звонил, то по понятным причинам не поделился этой информацией.
Чейзу придется самому рассказать ей о визите Сайласа Гуднайта. Он собирался сделать это вчера.
Но сделает этим утром.
После того, как очень быстро съест яйца-пашот мирового класса.
А после, не так быстро, съест другие части Фэй.
А потом уже расскажет.
Прошлой ночью Чейз кое-что узнал о Фэй: она почти не сдерживалась и ему не приходилось ее уговаривать на что-то, Фэй доверяла ему и не имела никаких проблем с тем, чтобы отдаться ему, отдаться чувствам, что он в ней вызывал, и чертовски ими наслаждаться.
Это подтвердилось этим утром после яиц-пашот, кофе и достаточно легкого, необременительного разговора, чтобы убедиться, что ей действительно комфортно с ним в его доме, в его рубашке и ее ночнушке.
Так что, Чейз смело подхватил Фэй на руки и отнес на диван. У него не ушло много времени на то, чтобы возбудить ее, пока она не начала под ним извиваться, а затем Чейз стянул с нее трусики и доставил своим ртом очень горячий, очень долгий оргазм.
Но этим утром он узнал о Фэй еще кое-что удивительное. После того как Чейз заставил ее кончить, он уложил их обоих на бок, удерживая Фэй в объятиях, пока она приходила в себя, и их перешептывания после орального секса превратились из пустякового разговора в рассказ о визите ее отца.
Дело в том, что у Фэй Гуднайт был чертовски вспыльчивый характер.
Как и все в ней, это было мило.
Но также серьезно взрывоопасно.
Он узнал об этом, когда рассказал о ее отце и почувствовал, как ее тело превратилось в его руках в камень, и увидел, как ее глаза сузились.
Чейз замолчал и сжал ее в объятиях в попытке удержать, а она спросила тихим голосом, который теперь звучал опасно, а не как обычно нежно и мило:
— Что, прости?
— Милая, все в порядке, — заверил он ее. — Он выполнял свой отцовский долг, и все закончилось хорошо.
Несколько долгих секунд она молчала.
Затем, будто он ничего не говорил, повторила:
— Что, прости?
— Фэй…
Дальше он не продвинулся, потому что она вырвалась из его рук и резко села. Откатившись на полдюйма, которые у нее оставались до края дивана, она чуть не свалилась с него. Двигаясь быстро, хотя и сердито, каким-то образом ей удалось подставить ноги на пол, она выпрямилась, склонила голову, развернулась и так стремительно унеслась прочь, что ее волосы блестящим шлейфом развевались позади.
— Где моя долбаная сумка? — воскликнула она на ходу.
— Фэй… — попытался Чейз снова, когда она наклонилась, подняла свои сексуальные зеленые шелковые трусики и неуклюже натянула их, чуть не упав при этом — такая чертовски милая.
Подперев рукой голову и облокотившись на диван, Чейз с немалым вниманием наблюдал, как мелькнула ее попка в форме сердечка, прежде чем трусики оказались на бедрах, а подол его рубашки снова опустился на место, скрыв попку от его взгляда.
— Я бы его убила, — продолжила она возмущаться, — но я его люблю, так что это исключено. А значит, он получит от меня нагоняй. Я, конечно, люблю сливки с лесным орехом, но не могу поверить, что он заявился в твой дом без предупреждения, чтобы сказать то, что сказал! Да где же моя долбаная сумка?
Она протопала к арке, вертя головой то в одну, то в другую сторону. Что-то заметив, резко сменила направление, повернув в его сторону, и Чейз приподнялся на предплечье.
— Фэй, милая, успокойся. Это пустяки.
Она выхватила телефон из базы, стоящей на столике возле дивана, и метнула в Чейза взгляд.
О, да. Чертовски злая.
И все равно милая.
Чейз подавил улыбку.
— Не для меня! — громко рявкнула она, наклонила голову, ее волосы шелковой завесой упали вперед, и Чейз услышал писк телефона, потому что ее большой палец тыкал в кнопки.
Чейз оттолкнулся от дивана, поднялся на ноги и обогнул его, наблюдая, как она приложила телефон к уху и принялась ходить взад-вперед.
— Мама, — сказала она в трубку, прежде чем он до нее добрался, — я хочу поговорить с папой. Немедленно.
Поскольку он не успел к ней вовремя, Чейз решил устроиться поудобнее и насладиться шоу. Поэтому уперся задницей в спинку дивана, вытянул ноги, скрестил их в лодыжках, а руки на груди.
— Да, что-то случилось, — продолжила она, маршируя взад-вперед. — Дай мне поговорить с папой.
Наступила пауза, Фэй резко остановилась и уставилась, очевидно, не видящим взглядом на французские двери.
Затем продолжила:
— Я знаю, что пора в церковь. Мне все равно, если вы опоздаете. Это важно. Вы можете прокрасться сзади.
Еще одна пауза, чтобы дать матери высказаться, прежде чем продолжить.
— Меня не волнует, что папина любимая часть — это пение псалмов в начале службы, я же тебе сказала: это важно. — Пауза, затем серьезно разозленное шипение: — Да, о его визите к Чейзу.
Вновь слушая то, что ей говорили на другом конце линии, она провела рукой по волосам, отводя их назад, нервно вздрогнула и снова начала маршировать взад-вперед, но когда отпустила волосы, те опять упали ей на лицо.
Она выглядела милой. Забавной. Чертовски фантастической, расхаживая по пространству между его кухней и гостиной в своей сексуальной ночнушке и его рубашке, демонстрируя длинные ноги и развевающиеся волосы. Не говоря уже о том, что его желудок был полон ее чертовски вкусной еды, и он все еще чувствовал ее вкус на своем языке.
Все это означало, что Чейз был весел, расслаблен и доволен.
Поэтому совершенно не готов к тому, что Фэй раскачает весь его гребаный мир.
— Это было fraking не круто, мама. Не круто. Папа ничего не знает, и это не его дело, но я скажу тебе, раз уж ты не даешь мне с ним поговорить, так что можешь передать ему, что Чейз уже достаточно натерпелся. Он не любит сюрпризов. Ему не нужно лишнее беспокойство. И я этого не потерплю!
Чейз почувствовал, как его тело напряглось, и вместо того, чтобы любоваться Фэй, он пристально уставился на нее.
— Да! Я знаю, что fraking означает слово на букву «б», мама. В сериале! Я сама объяснила тебе это, помнишь? Когда сайлоны взорвут наш мир, и мы окажемся на борту космического корабля среди разношерстной толпы, пытающейся выжить и найти планету, пригодную для жизни, можешь наказать меня за то, что я произнесла слово frak! Но только в этом случае и точно не сейчас!
Она снова остановилась перед французскими дверями и посмотрела через них, прислушиваясь.
Затем заговорила:
— Хорошо, но не надейся, мама, потому что я стану офигенным пилотом истребителя, как Старбак, и большую часть времени буду летать на своем «вайпере», сражаясь с сайлонами, чтобы сохранить тебе жизнь, так у тебя не будет возможности читать мне лекции о проклятиях (прим.: Старбак — позывной Кары Трейс, персонажа телесериала «Звёздный крейсер „Галактика“»).
Еще одна пауза, на этот раз продолжительная, затем:
— Мне все равно. Нехорошо, что он поделился своим мнением о Чейзе с Чейзом, мнением, возникшем у него из-за городских сплетен. Это плохо и показывает с дурной стороны папу, а не Чейза. Это было осуждающе и неуместно. Но здесь речь о большем, мама. Папин поступок не говорит ничего хорошего обо мне. Судя по всему, папа не верит, что я достаточно умна, чтобы видеть сквозь внешность горячего парня то, кем является Чейз на самом деле. Что он хороший человек, которому я могу доверять, который заботится обо мне, с ним я чувствую себя в безопасности, чувствую себя хорошо, он смешит меня, я нравлюсь ему такая, какая есть, и он стоит моего времени. Даже если у папы имелись опасения по поводу Чейза, он должен знать меня лучше. Может я и мечтательница, мама, но меня воспитали вы с папой, так что я не глупая мечтательница. Я просто мечтательница. И отмечу, что папа должен был проявить уважение к Чейзу не только как к мужчине, но и как к человеку, которого все знают в этом fraking городке, и папа также должен был проявить уважение ко мне и держать язык за зубами.
Фэй замолчала, но это длилось недолго.
— Нет, я все еще хочу поговорить с ним. Передай ему, чтобы позвонил мне после церкви. У меня есть для него пара слов.
Еще более короткая пауза, затем:
— Хорошо, и, к твоему сведению, хоть я и злюсь, но все же, если бы я узнала, что ты — неизвестная модель сайлонов, то не убила бы тебя, потому что ты моя мама. Но я бы нашла для тебя пригодную для жизни планету и оставила бы тебя там. Я также достаточно зла, чтобы оставить с тобой Гая. Он умный, но раздражающе высокомерный, самодовольный, полный придурок, очень корыстный и непредсказуемый. Ты бы его возненавидела. Это говорит о том, как я злюсь на тебя за то, что ты не позволила мне высказать свое мнение папе. Наслаждайтесь церковной службой, и увидимся в следующую субботу (прим.: доктор Гай Балтар — вымышленный персонаж телесериала «Звёздный крейсер „Галактика“»).
Затем, не дожидаясь ответа матери, Фэй отключила телефон и повернулась к Чейзу.
Как только она встретилась с ним взглядом, тут же рявкнула:
— Боже!
Затем затихла и уставилась на него.
Чейз разглядывал ее порозовевшие щечки и сверкающие глаза, думая, что с такими волосами он не должен удивляться ее вспыльчивости.
Он изучал ее, думая, что чувствует что-то не совсем понятное и незнакомое, потому что никогда раньше этого не чувствовал. Он просто знал: что бы это ни было, оно было значительным и хорошим.
Фэй вывела его из задумчивости, тихо сказав:
— Чейз, прости, что папа так поступил.
— Фэй, — мягко позвал он. — Подойди сюда.
— Дай мне секунду, — возразила она. — Я борюсь с желанием швырнуть твой телефон через всю комнату.
Она была слишком далеко, и то, что он чувствовал, было слишком значимым, поэтому он вытащил большие пушки.
— Детка, иди сюда.
Она тут же направилась к нему.
Стараясь не улыбаться, Чейз опустил руки по бокам, раздвинул ноги и, когда она приблизилась к нему, наклонился вперед и потянулся к ее руке. Он забрал телефон из ее другой руки, бросил на край дивана и притянул Фэй между своих расставленных ног. Когда она оказалась там, где он хотел, Чейз отпустил ее руку и обнял, не крепко, но недостаточно свободно, показывая, что он хочет, чтобы она прижалась к нему. Как всегда, она получила сообщение, которое ему не нужно было озвучивать, прижалась к нему всем телом и посмотрела ему в глаза.
— У нас проблема, — пробормотал он.
— Знаю, — согласилась она.
— Вообще-то, проблема у тебя, — исправился он.
— Знаю, — снова согласилась она. — У меня чрезмерно опекающий отец, которого я хотела бы пнуть по голени.
Чейз стиснул ее и поделился своими мыслями.
— Он поступил правильно. Я не обиделся. Ей-богу, была бы у меня дочь, чей первый бойфренд имел мою репутацию, я бы поступил так же. Не раздумывая, наплевал бы, что она разозлится. Я бы высказал свое мнение, прощупал бы его и убедился, что он знает, что у него в руках такое сокровище. Все закончилось хорошо. Я понял, почему он так поступил. И восхищаюсь им, ведь это показывает, как сильно он тебя любит. И, повторюсь, я бы сам так сделал. Поэтому, перестань злиться.
Пока он говорил, гнев исчез с ее лица, в глазах разлилось тепло, а ее тело расслабилось еще сильнее.
Когда Чейз закончил, она тихо спросила:
— Тогда в чем моя проблема?
— Фэй, серьезно, ты уморительная, когда злишься. — Он ухмыльнулся, проведя рукой вверх по ее спине и запуская пальцы в волосы. — Это не сулит тебе ничего хорошего, детка, потому что если ты всегда будешь так злиться на меня, разглагольствуя о сайлонах и карьере пилота истребителя, мне не останется иного выбора, кроме как рассмеяться, что, вероятно, еще больше тебя разозлит.
Ее губы дернулись, и она прошептала:
— Наверное, ты прав, потому что мама смеялась почти весь наш разговор, и это только еще больше меня раздражало.
Чейз не сомневался в этом.
— Что такое сайлон? — спросил он.
— Устрашающие роботы с красным мигающим глазом, двигающимся туда-сюда, но есть и другие модели, которые настолько похожи на людей, что их почти невозможно отличить от настоящего человека. Это означает, что они очень опасны, потому что могут проникнуть в человеческий мир, и даже если ты наткнешься на одну из таких моделей, не будешь знать, что они замышляют, поскольку выглядят и ведут себя они очень похоже на людей. Ты думаешь, что можешь им доверять, но никогда не будешь знать наверняка.
Чейз почувствовал, как приподнялись уголки его губ.
— Из какого из твоих сериалов они?
— «Звёздный крейсер „Галактика“».
Его рука обхватила ее голову, притягивая ближе к своему лицу, и Чейз прошептал:
— Дорогая, ты — абсолютный гик.
— Это хороший сериал, — прошептала она в ответ.
— Конечно.
— Тебе может понравиться.
Он сомневался в этом.
Она прочитала его сомнения и подтолкнула:
— Правда, Чейз, адмирал Адама — твой типаж.
— Если случится несчастный случай, и все мое тело замуруют в гипс, и я не смогу двигаться в течение нескольких месяцев, а по телевизору не будут показывают спортивные передачи, а повторы серий «Огни ночной пятницы» я буду пересматривать так часто, что смогу их цитировать, у тебя есть мое разрешение познакомить меня с адмиралом, мать его, Адамой.
При этом она тихонько хихикнула, а затем ее взгляд упал на его губы. Она склонила голову к плечу, улыбка исчезла с ее губ, и ее рука на его груди поднялась, прежде чем Фэй очень нерешительно прошептала:
— Чейз?
— Я здесь, детка, — прошептал он в ответ, его взгляд скользнул к ее губам вкуса жевательной резинки.
— Гм… раньше… — она замолчала и больше не продолжила.
Его глаза вернулись к ней.
— Да? — подсказал он.
— Ты доставил… то есть, я достигла… ну, понимаешь, у меня был… а у тебя не был… — она остановилась, но Чейз понял, и крепче обнял ее.
— Тебе больно. Мы сделаем перерыв на день или два.
Ее рука обвила его за шею, большой палец погладил его по челюсти, и Фэй прошептала:
— Разве нет другого… то есть, я могла бы… или ты, то есть, не мог бы ты научить меня… — она прерывисто вдохнула, ее взгляд оторвался от его губ и обратился к его глазам, — использовать мой рот?
Его член начал твердеть, рука в ее волосах сжалась, а живот свело.
— Ты готова к этому? — прошептал он, надеясь на положительный ответ.
— Ты готов меня научить? — прошептала она.
Ответ на это — да, черт возьми.
Так он ей не ответил. Он крепко ее обнял и упал назад на диван, приземлившись на спину и увлекая Фэй за собой, так что она приземлилась на него.
Затем он притянул ее голову к себе, но повернул так, чтобы его губы оказались у ее уха.
— Делай все, что хочешь, все, что приходит тебе на ум. Совет — важно отсасывать. Двигаться тоже. С рукой будет горячее. Не забывай прятать зубки, а головка — самая чувствительная часть, поэтому особое внимание к ней приносит большое удовольствие. — Чейз сжал ее в объятиях и закончил: — Понимаешь?
— Ага, — выдохнула она ему в ухо, извиваясь на нем.
Ей это нравилось. Она возбуждалась.
И ему понравились оба пункта.
Иисусе.
Он и не ожидал, что это произойдет так скоро. Но не жаловался.
— Действуй, дорогая, — призвал он, услышал ее глубокий вздох, и почувствовал ее губы на своей шее. Потом ее язык. Фэй двинулась вниз, и, чтобы не отвлекать ее, он осторожно потянулся за подушками и засунул их себе под голову, чтобы иметь лучший обзор.
Фэй переключилась на его грудь, по-видимому, зачарованная ее исследованием, провела руками по коже и волосам на ней, но легкое прикосновение и взгляд ее кристально-голубых глаз были такими чертовски приятными, что Чейз не жаловался и по этому поводу.
Так же, как и в отношении пресса, мышцы которого сократились от ее прикосновения, она это отметила и посмотрела на него ясными голубыми глазами.
Разгоряченная, возбужденная, губы приоткрыты, в глазах удивление, — такая милая и охрененно сексуальная.
— Продолжай, — призвал он голосом более глубоким и хриплым, чем обычно. Она слегка улыбнулась ему, и ее улыбка поразила его прямо в член.
Губы Фэй двинулись от его живота вниз, она потянула за завязки его пижамных штанов, спустила их ниже, и он был у нее.
Она скользнула в сторону, стянула с него штаны, и взяла его в руку.
Чейз не знал, чего ожидать. У него никогда не было минета от женщины, которая не делала этого раньше. Но опыт явно не требовался, когда присутствовал зашкаливающий энтузиазм. Не говоря уже о том, что она явно запомнила каждый совет, что он ей дал, и блестяще применила их на практике.
Когда он был близко, то дернул ее вверх по своему телу, но обхватил ее рукой свой член, и они вместе позаботились о том, чтобы Чейз кончил.
Когда он пришел в себя, выражение лица Фэй сказало ему, что ей нравится то, что она сделала. Настолько сильно, что даже не смыв сперму с живота, Чейз провел ее рукой по ее трусикам, коснувшись через ткань клитора, и также совместными усилиями, они довели ее до оргазма.
Он знал, что ей понравилось то, что сделала она, и то, что сделали они вместе, потому что, хотя он и довел ее до оргазма незадолго до этого, на второй раунд у него не ушло много времени.
Когда она, спускаясь вниз, распахнула глаза, он поцеловал ее, а после отвел в душ, чтобы вместе привести себя в порядок.
Это было после душа.
После того, как Фэй нашла сумку, выпавшую из ее руки, когда он нес ее в спальню. Должно быть, он пнул ее после падения, так как сумка обнаружилась в гостиной. Вчера Фэй отыскала ее, чтобы подготовиться ко сну, и оставила там, но в гневе явно про это забыла.
Она искала сумку, одетая в его чистую футболку, так что это было также после того, как она нашла свою сумку, отрыла и натянула другие сексуальные трусики, на этот раз рубиново-красные. После того, как Чейз поймал ее в объятия и поделился тем, как ценит ее коллекцию нижнего белья цвета драгоценных камней, отчего ее щечки покраснели, а Чейз усмехнулся.
Это было после того, как раздался звонок ее мобильного, пока она мыла посуду после завтрака. После того, как Чейз выслушал версию чуть менее гневной беседы с ее отцом, звучащей не менее забавно, но гораздо более запутанно. Она говорила о человеке по имени Уолтер, которому, по-видимому, вырезали кусок мозга, но который также никогда не проявлял неуважения к своему сыну по имени Питер, хотя Питер на самом деле не был сыном Уолтера, а идентичным человеком, которого Уолтер похитил с альтернативной Земли. Из разговора с ее стороны стало ясно, что ее отец нашел эту аналогию такой же запутанной, как и Чейз. Чейз не пытался сдержать смешок, потому что все это чертовски его веселило, и он знал, что не сдержится. И он спокойно выдержал раздраженные взгляды Фэй, потому что они были столь же забавны.
Это также было после того, как она, досадуя, закончила разговор искренним «Люблю тебя, папа», без угрозы бросить его на обитаемую планету с каким-нибудь придурком, и объяснила Чейзу, что ее аналогия приведена из сериала «Грань». После этого она уделила немного времени сюжету сериала, и ноль времени, пытаясь убедить Чейза, что он ему понравится, поскольку, судя по тому немногому, что он понял из ее рассказа, у нее не было ни единого шанса добиться успеха.
Это было после того, как Фэй приготовила обед, они помыли посуду, и она предложила расслабиться перед телевизором. Это наполнило его ужасом, и он не скрывал этого, отчего она рассмеяться, обняла его, крепко прижалась, запрокинула голову и пообещала милым, нежным, музыкальным голоском, что не собьет его с истинного пути.
Поэтому он согласился.
Это было после того, как она обнаружила у него Netflix, и убедила попробовать посмотреть сериал «Ясновидец». Она уверила, что он не гиковский, а веселый. Чейз согласился, главным образом потому, что она была в его доме, одетая только в его футболку и рубиново-красные трусики, он был в спортивных штанах и термофутболке с длинными рукавами, и ему было плевать, чем заниматься, пока она была близко с ним.
Это означало, что это произошло также после того, как Фэй отыскала одну из своих любимых серий, включила ее, и они устроились, растянувшись на диване: Чейз прислонился спиной к спинке дивана, подперев рукой голову, Фэй прижималась к нему спиной в изгибе его руки, лежа головой на подушке.
И последнее, это было после того, как он с облегчением обнаружил, что Фэй оказалась права насчет «Ясновидца». Он не был гиковским. Никаких космических кораблей, альтернативных вселенных или фантастических объяснений нелепых сюжетных ходов. Он был чертовски смешной и вдобавок умный.
Это было по завершении серии, когда Фэй потянулась к большому квадратному журнальному столику, стоявшему в окружении диванов, нажала кнопку, чтобы вернуться в меню Netflix, повернулась к нему и обратила на него взгляд своих кристально-голубых глаз.
— Ну, как? — спросила она, и он ухмыльнулся ей.
— Ты была прав, детка, он не гиковский, просто смешной.
Она улыбнулась в ответ.
— Разве Шон не бомба?
Парень был забавным, но Чейз не использовал бы такое слово.
Тем не менее, он сказал:
— Да.
Она полностью повернулась к нему, приподнялась на локте, подперев голову рукой, и предложила:
— Может, в полицейском управления Карнэла нужен псевдо детектив-экстрасенс.
Чейз усмехнулся, бережно переплетая их ноги, любые проявления близости, как и все, что он осторожно пробовал с ней, она воспринимала спокойно, без какой-либо реакции, кроме принятия.
При этом он ответил сквозь смешок:
— Он просто сверхнаблюдательный и понимает работу детектива. Это, вроде как, моя работа, так что у нас уже есть такой специалист, за исключением псевдо экстрасенсорной части.
Ее взгляд скользнул в сторону, и она пробормотала:
— Ох, точно.
Это было так мило, что ему ужасно захотелось наклониться вперед и коснуться ее губ своими губами.
Так он и сделал.
В этот момент на журнальном столике зазвонил его мобильный.
Фэй повернула голову, оглядываясь на него через плечо, но рука Чейза вокруг ее талии уже сжалась, он наклонился вместе с ней, позволил ей взять его телефон, а затем вернул их обоих обратно.
Со вздохом он посмотрел на экран.
Затем посмотрел на нее и сказал:
— Надеюсь, это не займет много времени, дорогая, но я должен ответить.
— Хорошо, — пробормотала она, и он ответил на звонок, на который не хотел отвечать.
Когда телефон оказался у его уха, он сказал:
— Китон.
— Привет Чейз. Извини, что тревожу тебя в воскресенье.
Это был новый детектив Карнэла Фрэнк Долински, герой с постера, как и Чейз, спасший полицейский участок. Хороший парень. Толковый полицейский. Урожденец Карнэла. Товарищ по оружию, который хотел от жизни того же, чего хотел Чейз до того, как его жизнь превратилась в дерьмо. Он хотел заслужить свой значок. Заниматься уважаемым делом. Оставаться верным своей клятве защищать и служить. Найти хорошенькую и умную жену, которая бы вкусно готовила, заставляла бы его часто смеяться и могла разделить с ним его бремя, когда он возвращался домой после неудачного дня.
Во время своей службы Фрэнк, в отличие от Чейза, не запятнал себя. Это не означало, что он не видел, что происходило, но также не скрывал, что ему это не нравилось. За это Арни невзлюбил его. Это также говорило о нем, как о смелом человеке. Он обратился в отдел внутренних расследований через несколько месяцев после Чейза, но в участке он сделал все возможное, чтобы попытаться вернуть парней на правильный путь. Но когда Тай Уокер вышел по УДО и стало ясно, что адские врата могут с легкостью открыться, Фрэнк решил, что должен совершить поступок, который многим копам дается с большим трудом.
Сдать своих братьев по оружию.
Прошлой ночью у Чейза с капитаном состоялась дискуссия, на которой было принято решение поставить Фрэнка главным в деле Ньюкомба. Местом убийства был Харкер Вуд, на обочине подъездной дороги к Ранчо Чудес, — слишком много общего с убийством Мисти, кэп считал, что для Чейза это чересчур личное. Он также считал, что Фрэнк должен набираться опыта. И последнее, все знали, что Фрэнк ничего не добьется. Расследование убийства Мисти замяли намеренно, но Чейз вел свое собственное. Зацепок было мало, а те, что нашлись, ни к чему не привели.
Но в участке знали, что Чейз все еще ведет поиски, поэтому Чейз передал все, что у него было, Фрэнку, и кэп велел ему прикрывать Фрэнка.
Фрэнк, Чейз и кэп еще раз обсудили предупреждение Клинтона Бонара и то, что означала смерть Ньюкомба. Она означала визит к Бонару. А также к другим влиятельным людям, имеющим схожий мотив. Все строго по протоколу. Все согласно стандартным следственным процедурам.
Наконец, это означало, что обстановка в Карнэле накалялась, и Фрэнк, кэп, Чейз и новый, неопытный персонал полицейского управления должны были сделать все возможное, чтобы никто больше не обжегся.
Однако Чейзу с Фрэнком пришлось навестить сестру Ньюкомба и сообщить ей, что ее брат мертв. Это она позвонила в участок в субботу утром с заявлением, что прошлой ночью брат не пришел домой, а она присматривала за его детьми, поэтому ожидала его в девять. Она ждала до последнего, пока не ударилась в панику. Сестра знала о его темных делишках, чего нельзя было не заметить, потому что его уволили из полицейского управления за участие в коррупционных схемах Арни, но он не попал в тюрьму из-за своей готовности дать показания. Полицейское управление Карнэла знало о его уязвимом положении. Так начались поиски.
Чейз был тем, кто сообщил родителям Тони Пейн, что их дочь мертва, и, по их настоянию, что ее смерть была ужаснее остальных. Он также сообщил родным Мисти о ее смерти. На протяжении всей своей карьеры, не регулярно, но чертовски часто, он сообщал плохие новости об автомобильных авариях и арестах.
Ничего из этого не было приятным, но, в особенности, весть о смерти Ньюкомба. Дело в том, что жена Ньюкомба уехала в неизвестном направлении, а значит их дети, одна из которых была тяжело больна, потеряли своего последнего родителя.
Ньюкомб был бьющим жену мудаком, расистом и свиньей. Он играл с огнем по понятным причинам, но должен был быть достаточно умен, чтобы понимать, что, когда он обожжется, со шрамами останутся жить его дети.
Он оказался не таким умным.
И теперь его дети обречены на страдания.
— Как идет дело? — задал вопрос Чейз, на который знал ответ.
Полиция достала ДНК этого парня из его спермы. Но образцы злонамеренно испортили, объяснив это «ошибкой». На самом деле, их испортили настолько, что они были совершенно бесполезны.
Отчетов, вероятно, еще не было, но сомнительно, что на Ньюкомбе или в нем будет обнаружена сперма. Возможно, но сомнительно.
У них ни хрена не было. Мисти убили из пистолета, украденного у полицейского Карнэла, чтобы его подставить. Судя по картине с места преступления, Ньюкомба убили с близкого расстояния из мощной штурмовой винтовки. Перебор. Но это означало, что пули прошли насквозь. Это также, вероятно, стало причиной, по которой Ньюкомб не сопротивлялся и не пытался бежать. Мужчина с винтовкой, несомненно, производил внушительное впечатление. Даже попытайся ты бежать, с винтовкой с прицелом тебе все равно настал бы пи*дец. И на этот раз убийца собрал пули и гильзы, оставив полицейских почти ни с чем.
Вот что у них было. Почти ничего. Ни один из местных жителей не сообщил, что видел поблизости какое-либо транспортное средство. Никаких пуль, гильз или ДНК, которое можно было бы обнаружить в ходе лабораторных исследований. Ничего, кроме следов в результате предварительного осмотра обеих картин места убийства и обочины, — это все, что они получили и на этот раз.
— Мы знаем, что он носит строительные ботинки, — ответил Фрэнк. — Но поскольку каждый третий парень в этом округе носит ковбойские сапоги, мотоциклетные или строительные ботинки, это сужает круг подозреваемых примерно до двух тысяч.
Чейз слышал разочарование в голосе Фрэнка и понимал его. Он хотел заполучить этого парня по четырем причинам. На счету парня, по крайней мере, два убийства, и его нужно было остановить. У полицейского управления Карнэла было одно открытое и одно нераскрытое дело, повисшее на них в то время, когда творился произвол. Фрэнк хотел иметь на счету громкий арест, потому что это выглядело бы хорошо. И он хотел снять груз с плеч Чейза, так как был одним из немногих мужчин, которые знали, что его тяготит. Не потому, что Чейз поделился этим. А потому, что он работал бок о бок с Фрэнком, а Фрэнк был наблюдателен.
— Он не местный, Фрэнк, — тихо сказал Чейз. — Профессионал. Он может быть откуда угодно.
— Ага, — тихо ответил Фрэнк обычным голосом. — Старик Харкер разозлился бы, узнай он, какое дерьмо творится в его лесу.
Фрэнк был прав. Старик Харкер умер семь лет назад, к счастью, до того, как в полицейском участке начала скапливаться грязь, и до местного серийного убийцы. До этого он передал свой лес городу, так как гордился им и любил Карнэл. Зная, что в месте, где Харкер и многие другие в городе думали, что произошло чудо, пролилась кровь и было совершено насилие, он потерял бы рассудок.
К счастью, старик не дожил до этого.
— Я звоню не поэтому, — продолжил Фрэнк.
— Нет? — спросил Чейз.
— Как ты и просил вчера по телефону, стажерам передали данные Малахии. Они ничего не нашли. Никто не ищет этого ребенка. Или, по крайней мере, если и ищет, никаких заявлений об исчезновении не поступало.
— Может быть, имя вымышленное, — пробормотал Чейз.
На что Фрэнк недоверчиво спросил:
— Малахия?
— Паренек читает по четыре-пять книг в неделю, Фрэнк. Так что, да, Малахия.
При этом он почувствовал, как рука Фэй прижалась к его груди, и опустил голову, чтобы посмотреть на нее, убедившись, что он полностью завладел ее вниманием.
Поэтому он пробормотал в трубку:
— Если у тебя больше ничего нет, Фрэнк, спасибо за звонок, но мне пора.
На это Фрэнк пытливо спросил:
— Фэй еще у тебя?
Джон открыл свой гребаный болтливый рот.
Не удивительно, но чертовски неприятно.
— Мне пора, — повторил Чейз.
— Ясно, — пробормотал Фрэнк с улыбкой в голосе, Чейз не мог его видеть, но был готов поспорить, что он улыбался.
Иисусе.
— Спасибо за звонок, — сказал ему Чейз.
— Без проблем. Наслаждайся оставшимся воскресеньем с Фэй, — ответил Фрэнк.
Безусловно.
И, да, улыбка, звучащая в голосе Фрэнка, была понимающей.
— До скорого, — попрощался Чейз.
— Пока, приятель. — И Чейз отключился.
— Малахия? Профессионал?
Она даже не стала ждать, пока он бросит телефон на стол, что он и сделал, прежде чем ответить.
Как только он устроился с ней поудобнее, вернув их в прежнее положение, то пояснил:
— Попросил стажеров пробить имя Малахии, проверить, не заявлял ли кто о его исчезновении. Они пробили. Ничего не нашли.
— Что это означает?
— Это может означать многое, дорогая. Больше всего то, что мы должны поговорить с пареньком. Он не числится в школе. Его нет среди пропавших без вести. Он как призрак, а дети не призраки, если только не происходит серьезное дерьмо. Завтра мы должны добиться прорыва и заставить его говорить. Ты готова к этому?
Она сразу же кивнула, и Чейз провел рукой по ее спине, притягивая ближе и наклоняя к ней голову.
— Ты должна действовать осторожно, но добиться хорошего результата. Если у тебя ничего не выйдет, я улажу проблему другим способом. Нам нужно обеспечить ему безопасность. Нам нужно его накормить. И как бы хреново это не звучало, детка, но его нужно внести в систему.
Она скривила нижнюю губу в сторону и прикусила ее. Она часто прикусывала губу. Часто облизывала губы. Он научился читать, почему она делала то или другое. Он не часто видел, как она кривит и прикусывает губу, но обычно это означало, что она либо очень нервничала, либо чувствовала большую, чем обычно, застенчивость, либо легкий испуг.
— С ним все будет в порядке, — мягко заверил Чейз.
Фэй отпустила губу и тихо спросила:
— Что значит: уладишь проблему другим способом?
Это означало, что за ребенком будет отправлен Дек. И он найдет его. Дека никто бы не обогнал, потому что он бы не сдался. И Дек, скорее всего, напугал бы паренька до усрачки.
Об этом Чейз не сказал, вместо этого заявив:
— Я еще не разобрался. Но будем надеяться на завтрашний прорыв. Хорошо?
Она кивнула, затем сменила тему.
— Профессионал?
Он покачал головой и мягко возразил:
— Полицейское дело, дорогая. Мне нельзя об этом говорить.
— Убийство прошлой ночью, — догадалась она.
— Ага, — подтвердил он, и она прижалась ближе, ее взгляд перешел от пристального к изучающему.
— Было невесело, — прошептала она.
— Да, но я не могу об этом говорить.
— Из-за Мисти, — настаивала она, и Чейз вздохнул.
— Да, детка, из-за нее.
— Тебе следует…
— Нет, — оборвал он ее.
Она прижалась ближе, приоткрыла свои розовые губки, чтобы что-то сказать, и черт возьми, вблизи нее, в его футболке, с ним на его диване, если бы она поднажала, он дал бы ей все, что она хотела.
Поэтому Чейзу пришлось закрыть тему.
— Подари мне этот день, — тихо сказал он, и она тут же закрыла рот. — День с тобой, после всего, что ты отдала мне прошлой ночью. День, где есть только ты и я, еда, телевизор, шампанское с гамбургерами, которые я приготовлю сегодня вечером, и все это хорошо. Чисто. Нормально. Обычно. Никакой Мисти. Никакого убийства. Никакого прошлого. Никакой грязи. Только мы. Прошлой ночью ты отдала мне то, что должна была отдать лишь один раз, и я получил это. Мы разделили этот момент, и он был прекрасен. Так что давай сохраним эту красоту, останемся лишь вдвоем на один день. Завтра мы попытаемся поговорить с ребенком, подвергшимися насилию, и впустим мир обратно. Сегодня, этим вечером, сделай мне, — он крепче обнял ее и закончил, — подарок.
— Хорошо, — тут же прошептала она, и ему даже не пришлось использовать «детка».
Чейз смотрел в ее голубые глаза, на ее красивое лицо с необыкновенными скулами в окружении фантастических волос, она смотрела на него с теплотой и пониманием, и в этот момент он понял, что влюбляется.
Господи, он мог бы быть лишен этой красоты, представшей перед его глазами, ее попки в форме сердечка в его постели, дара девственности, которую она хранила до прошлой ночи, и только сейчас, когда Чейз нуждался в ней, когда она позвонила своим родным и устроила им нагоняй из-за того, что они нелестно отозвались о Чейзе, до него, наконец, начало доходить.
Но у него было все это, а также ее гиковость, ее воображение, ее юмор, ее безмерная забота о незнакомом ребенке, и он ни хрена не сомневался. Он был на полпути к тому, чтобы пропасть.
Тай и Тейт уже пропали. Один — с брюнеткой. Другой — с блондинкой. Ни одна из них не была застенчивой.
Оба получили желаемое.
Иисусе. И теперь у него тоже оно было.
И оно лежало в изгибе его руки.
Бл*ть, как же ему хотелось заняться с ней любовью.
Бл*ть.
Но он не мог причинить ей боли.
Поэтому Чейз сделал все, что мог. Он стал целовать ее. Нежно, долго, проникнув рукой ей под футболку, а она проникла под его.
Когда он прервал поцелуй, то ласково спросил, не хочет ли она попкорна и посмотреть еще одну серию «Ясновидца». Она широко ухмыльнулась, потому что хотела.
Прежде чем снова устроиться на диване с миской попкорна и банками газировки, Чейз сказал ей, что она снова ночует у него.
Не то чтобы это был вопрос.
Но ее ответ?
Она одарила его еще одной ослепительной улыбкой, а потом прошептала:
— Хорошо.