Чейз стоял возле полицейского участка, укладывая коробку с книгами Малахии в багажник «Юкона», когда зазвонил его сотовый.
Он задвинул коробку вглубь, выпрямился и достал телефон.
На экране высветилось: «Фэй».
Он нажал на кнопку и поднес телефон к уху.
— Детка.
— Он пошевелил пальцами рук и ног! — взвизгнула она ему в ухо.
Чейз опустил голову и улыбнулся своим ботинкам.
В то утро он сходил на пробежку, вернулся домой, вытащил свою девушку из постели в душ, а потом повез ее в «Ла-Ла Ленд». Они позавтракали, пока Фэй рассказывала Солнышку и Шамблсу все о Малахии. Чейз оставил ее на тротуаре возле «Ла-Ла Ленда», поцеловав на прощание. Сев в свой грузовик, он поехал в участок. Фэй направилась через два квартала к себе домой, чтобы переодеться, затем сходить в магазин за угощением для Малахии, а потом отправиться в больницу.
Он расстался с ней чуть больше двух часов назад. После короткого отчета от парней, данные которого совпали с теми, что он получил от Дека накануне, Чейз попросил стажеров изменить поисковый запрос, включив туда пропавших братьев и сестер. Потом он позаботился о кое-каких делах и теперь собирался в больницу проведать Малахию и отдать ему книги.
У ребенка и так ничего не было. А то, как он хранил эти книги, говорило о том, что они много для него значили.
Поэтому Чейз собирался отвезти их ему.
— Медсестры сказали, что он съел весь завтрак, хотя им пришлось ему помогать, и он был в сознании все утро, — продолжила Фэй. — Он пока еще ничего не сказал, но когда я вошла, он мне улыбнулся.
Она говорила так, будто ее любимый киноактер сошел с красной дорожки, подхватил ее на руки, отнес в свой лимузин и умчался с ней в закат.
— Великолепно, дорогая, — пробормотал Чейз.
— Сейчас его переводят в обычную палату. Но продержат еще один день.
— Пока мы разговариваем, Карина встречается с твоими родителями, Фэй.
— Да, знаю, мама звонила и рассказала, поэтому их здесь нет. Все будет хорошо?
— Да.
— Уверен? — напирала она.
— Да, детка, я…
Он замолчал, потому что почувствовал на затылке неприятное покалывание. А с ним — присутствие. Плохое.
Подняв голову, он увидел, как к нему направляется его отец.
Нет.
Дерьмо. Бл*ть.
Нет.
— Чейз? — позвала Фэй, пока Чейз пристально наблюдал за отцом, который смотрел на него.
Он повернулся, захлопнул багажник грузовика и заверил ее:
— Все будет хорошо.
— Ты в порядке?
Она мгновенно прочитала его даже по телефону. Он рассеянно задумался: так ли это по нему заметно или причина в том, что он настолько близко подпустил ее. Чейз решил, что дело и в том, и в другом.
— Ага, — солгал он, обходя борт внедорожника. — Сейчас я еду к тебе. Привезу книги.
— Не думаю, что ему разрешат их оставить.
— Может, и нет, но он захочет их увидеть.
Она помолчала секунду, а потом он услышал тихое и милое:
— Да.
— Чейз, — донесся до него резкий голос отца, когда Чейз рывком открывал водительскую дверцу.
— Мне пора, — пробормотал Чейз в трубку.
— О, конечно. Ладно, скоро увидимся, — сказала Фэй.
— Чейз! — рявкнул отец.
— Кто это? — спросила Фэй.
— Никто. Мне пора, милая, — прошептал он, забираясь в грузовик. — До скорого.
— До скорого, — прошептала она. Ее ответ прозвучал нерешительно. Она знала, что он лжет, потому что кто-то звал его по имени. Это было отстойно, но Чейз быстро отключился и попытался закрыть дверцу.
У него ничего не вышло, потому что Трейн Китон стоял у дверцы, крепко и надежно держа ее открытой.
Взгляд Чейза обратился к отцу.
Из множества шуток, которые жизнь должна была сыграть с ним, она сочла нужным сделать его похожим на своего отца. Тот же рост. Та же фигура. Те же волосы. Те же глаза. В Чейзе почти не было ничего от матери, хотя она была голубоглазой блондинкой. Внешность ему полностью досталась от отца. Сколько себя помнил, он слышал это от друзей отца.
Вылитый Трейн.
Итак, Чейз знал, что через тридцать лет он будет похож на отца.
Высокий рост, подтянутая фигура, волевые черты лица и привлекательная внешность, которыми ему посчастливилось обладать, почти не померкли. Он принадлежал к тому типу мужчин, чья внешность с годами улучшалась, а с возрастом становилась интересной, сохраняя при этом красоту и жизненную силу.
Если бы Трейн Китон был другим мужчиной, Чейз с нетерпением ждал бы это и ценил, что его отец передал ему хорошие гены.
Вместо этого он боялся всю жизнь смотреть в зеркало и вспоминать своего отца.
— Ты не отвечаешь на мои звонки, — обвинил Трейн жестким голосом, сердито глядя на сына.
Он был зол, что ему пришлось проделать путь из Аспена. Зол, что его сын не выполнял его приказы. Зол, увидев, как Чейз в джинсах, рубашке, свитере, куртке и ботинках, со значком на ремне забирается в «Юкон», тогда как у него должен быть костюм за пять тысяч долларов и «БМВ».
— Да, не отвечаю, — согласился Чейз, а затем холодно приказал: — Отойди.
— Мне нужно поговорить с тобой наедине и немедленно.
— Этому не бывать, папа.
— Этого не произойдет.
Господи, Чейзу было тридцать пять, а этот человек исправлял его гребаный английский.
— Отойди, — огрызнулся Чейз.
— Ты живешь среди деревенщин, Чейз, но не обязательно говорить как они, — надменно возразил Трейн, Чейз это ненавидел, а Трейн говорил так все время.
— У меня дела, отойди.
— Лично я виню Джейкоба Декера. Мне следовало положить конец вашему общению во время учебы в школе. Твоя мать и слышать об этом не хотела. До меня дошли слухи, что он вернулся.
Чейз напрягся.
Он сказал это не просто так.
Дек ненавидел отца Чейза. Трейн Китон отвечал ему тем же.
Дек получил полную стипендию в частной школе, которую посещал Чейз, но не благодаря деньгам. Его отец работал электриком. Хорошая профессия, но неприемлемая в жизни аспенских Китонов. Не важно, что IQ Дека был сто пятьдесят, — признанный гребаный гений. Для Чейза он не являлся хорошей компанией. Когда Дек не отправился изучать способы лечения рака или помогать правительству создавать оружие космической эры, а использовал свою превосходную логику и более высокий интеллект, чтобы творить чертовски пугающее дерьмо, Трейн решил, что это доказательство того, что все это время он был прав.
Но сейчас цель Трейна состояла не в этом.
Он сообщал Чейзу, что за ним следят.
Это не удивляло, а раздражало. Дек определенно мог постоять за себя. Когда вы в мгновение ока могли рассчитать свой рост, вес, мышечную массу, силу замаха, прицелиться и нанести удар, точно зная, какой урон нанесете, любому, кто с вами свяжется, не поздоровится. И это была не теория. Когда они вместе учились в старших классах и колледже, Чейз видел это на практике. Джейкоба Декера никогда не побеждали не только потому, что он был чертовски высоким и очень сильным, но и потому, что он был чертовски умным.
Но если Трейну и его шайке придурков не хватит терпения, они могут нацелиться на кого угодно, чтобы донести свою точку зрения до Чейза.
Дек был на линии огня.
Он сделал мысленную пометку позвонить Деку по пути в больницу и повторил:
— Отойди.
Взгляд Трейна не отрывался от сына.
— И если продолжишь встречаться с Фэй Гуднайт, твоя мать захочет с ней познакомиться.
Трейн отступил назад, потому что у него не было выбора, так как Чейз выскочил из машины.
Но Трейн не отступил далеко, просто дал сыну место, так что Чейз, к сожалению, оказался с ним нос к носу.
— Даже не смей дышать с ней одним воздухом, — прошипел он.
— Ты так и не усвоил, что показывать свои чувства — невыгодно, — ответил Трейн, в голосе которого звучало раздражение от того, что Чейз не выучил один из многих бесполезных уроков, которые он пытался вдолбить ему, когда Чейз был ребенком.
— Этому научила меня мама. Любой, кто захочет сблизиться со мной, будет знать, что я за человек. Мне нечего скрывать. Чего ты не понимаешь, так это того, что настоящий мужчина — тот мужчина, которым я хочу быть — ничего не скрывает.
— Это глупо, — сказал Трейн с ехидством.
— Это забота, — твердо возразил Чейз.
— Ты не позаботишься о себе, Чейз, отдаваясь кому-то полностью.
— Я не говорю о заботе о себе.
— В этом твоя ошибка.
— Нет, видишь ли, такой человек, как ты, тратит свою энергию на то, чтобы спасти свою задницу. Такому человеку, как я, на это насрать, и вместо этого он изо всех сил старается заботиться о тех, кто стоит его усилий. Итак, моя мысль такова: мне не насрать на людей, свяжешься с ними — свяжешься со мной.
— И Фэй Гуднайт стоит этих усилий?
Чейз не ответил.
Трейн какое-то время не сводил с сына глаз, а потом пробормотал:
— По крайней мере, у нее есть степень магистра.
Они проверили Фэй.
Не совсем неожиданно. Это произошло раньше, чем он мог предположить. Что тоже раздражало.
— Для тебя Фэй не существует, и я познакомлю ее с ма, когда сам решу, — отрезал Чейз.
— Тогда мне жаль расстраивать тебя еще больше, Чейз, поскольку сегодня утром за завтраком я поделился с твоей матерью, что ты кое с кем встречаешься. Подумал, это разумно, после того как узнал, что вчера вечером ты ужинал с ее родителями у Розалинды.
Чейз почувствовал, как на щеке дернулся мускул.
— Дела развиваются быстро, — тихо заметил Трейн.
Чейз выдержал взгляд отца и стиснул зубы.
— Валери даст тебе время. Она не захочет давить. Полагаю, у тебя есть около пятнадцати минут, прежде чем она позвонит и пригласит вас с Фэй на ужин.
Бл*ть.
Бл*ть.
— Она очень взволнована, — продолжил Трейн, но его губы скривились, и у куска дерьма хватило смелости закончить: — Мисти ей никогда особо не нравилась.
С Чейза было довольно.
— Ты отойдешь или мне придется тебя переехать?
— Мы еще не поговорили.
— Никакого разговора не будет. Две секунды. Отойди, или я перееду тебя.
Трейн выдержал взгляд сына.
Затем его голос слегка изменился, и он прошептал:
— Ты же знаешь, мне не по душе то, что с тобой случилось. Ты также должен знать, что я не хотел, чтобы ты видел то, что видел.
— Это произошло. Я это видел. Все твои деньги не смогут этого изменить.
— Тебе нужно позаботиться об Уокерах, — тихо посоветовал Трейн.
— Они сами могут о себе позаботиться. Тай принесет мне твои видео. Я напишу тебе, когда ты сможешь прислать за ними лакея.
Это было еле заметно, но Чейз стоял достаточно близко, чтобы увидеть облегчение, промелькнувшее на лице отца.
Затем Трейн сказал:
— Ньюкомб.
— По правилам.
— Чейз…
Чейз подался вперед так, что их носы почти соприкоснулись.
— По правилам, отец. Отзови своих головорезов. Это дерьмо не исчезнет, пока ты не вытащишь голову из задницы, не обратишь внимание на других и не перестанешь взваливать свои проблемы на чужих.
— Они теряют терпение, — прошептал Трейн.
— Это не ускользнуло от моего внимания, поскольку человек мертв.
Трейн открыл было рот, чтобы заговорить, но когда он это сделал, у Чейза скрутило живот, потому что он должен был заставить замолчать ублюдка.
— Не надо, — прошипел он, и как только это прозвучало, Трейн закрыл рот. — Предупреждаю ради ма. Скажешь мне сейчас какое-нибудь дерьмо, я войду в это здание и доложу об этом. Так что не надо. Не давай понять, что тебе известно об убийстве и взломе. Помоги мне не волновать ма и держи свой гребаный рот на замке.
Трейн долго смотрел ему в глаза, но ничего не говорил.
Чейзу это порядком надоело.
— Ма позвонит, я приведу к ней Фэй, но тебя там быть не должно, — предупредил он отца.
— Ей это не понравится, — тихо ответил Трейн.
— Найди какое-нибудь оправдание, да придумай что получше. Для тебя такое не проблема. У тебя в этом обширный опыт.
Трейн покачал головой.
— Она хочет, чтобы мы были семьей, Чейз, и если твои отношения с Фэй Гуднайт будут развиваться, она захочет этого еще больше.
— Тогда прояви изобретательность, потому что она получит это от меня, от Фэй, но ты участвовать не будешь.
— Независимо от ситуации, я согласен с твоей матерью. Ты мой сын. Если ты женишься на этой женщине…
Чейз перебил его, зарычав:
— Она не «эта женщина». Она Фэй.
Трейн кивнул, его глаза сверкнули, слова Чейза выдали его, но он оставил это и продолжил:
— Если ты женишься на Фэй и у вас появятся дети, они будут моими внуками.
— Ты тоже не будешь иметь с ними ничего общего.
Трейн вздрогнул.
Иисусе.
Этот мудак посмел вздрогнуть.
— Чейз, — тихо сказал Трейн, прежде чем Чейз успел осознать реакцию отца, — я совершил ошибку. Мужчины ошибаются.
— Моя мертвая жена совала тебе в зад всякое дерьмо ради шантажа, чтобы иметь возможность проникнуть в мою постель, — отрезал Чейз, Трейн снова вздрогнул, и Чейз неумолимо продолжил, готовясь нанести смертельный удар. — Я понимаю, что мужчине может нравиться, когда с его задницей играют. Но твою игру я не понимаю. Ты прав. Я твой сын. А значит я никогда не должен был видеть, как мой отец занимается подобным дерьмом. Это полный пи*дец, настолько извращенный, что невозможно описать, почему мы вообще ведем этот разговор. А после того как ты кончил и тебя прижали к ногтю, ты прикрыл мною свой зад. Отцы так не поступают. Вспомни, что я говорил, папа, хороший человек, настоящий мужчина, облажавшись, подставляет свою задницу, а не задницу сына. Ты не только не защитил меня, но и втянул в свое дерьмо. Итак, подведем итог: ты мой отец, но, тем не менее, ты мне не отец. А значит, когда я надену кольцо на палец Фэй, — и да, папа, я сказал, когда, — ты не будешь ее свекром, и ты, черт возьми, не будешь дедушкой нашим детям. Боже, прошу, сделай для меня, как для своего сына, хоть что-то в моей гребаной жизни. Сделай это для меня. Для моей женщины. И для моих детей.
Достаточно. Чейз повернулся, забрался в грузовик и захлопнул дверцу.
Не глядя на отца, он вставил ключ в замок зажигания, повернул его, включил передачу и обхватил рукой пассажирское сиденье, оглянувшись через плечо, чтобы сдать назад.
Он не стал проверять, где стоит его отец, когда отъезжал с парковки участка.
Через пять минут он вытащил телефон, чтобы ответить на звонок матери.
Она была в возбужденном состоянии, но, к счастью, в хорошем смысле. Так взволнована, что не переставала бормотать.
— Я попрошу Донатту приготовить ужин! Все твои любимые блюда! Ох, Чейз, дорогой, я так рада, что ты наконец оправляешься после Мисти. Это великолепные новости, и я не могу дождаться встречи с ней. Я просто уверена, что она потрясающая девушка.
Она говорила это одновременно на полном серьезе и нет, так как после Мисти, кто угодно был бы великолепен. Она не имела в виду это в плохом смысле. Тем не менее, это было правдой.
Когда она познакомится с Фэй, будет вне себя от счастья и, несомненно, на следующий же день отправится за покупками. Какими? Вариантов масса, но Чейз поставил бы сначала на детские вещи, потом на свадебные, а на третье — дорогие подарки для Фэй, которые убедили бы ее, что у нее есть любовь Китонов. Детские и свадебные вещи она прибережет на потом, а с дорогими подарками на следующий же день приедет в Карнэл, чтобы положить их к ногам Фэй.
Бл*ть.
Как делал всю свою жизнь, Чейз сдался, потому что у него не хватило сил лопнуть ее пузырь. Ему удалось отложить этот ужин на три недели. Им требовалось время, чтобы привести дела Малахии в порядок. Ему требовалось время, чтобы подготовить Фэй к этому ужину. В конце концов, ему самому требовалось для этого время.
Задержка маму разочаровала, но, в итоге, она получила то, что хотела, поэтому не показала этого, хотя удалось ей это не очень хорошо.
Завершив разговор с матерью, Чейз набрал Дека, чтобы предупредить о слежке, а затем въехал на больничную парковку. Забрав книги, он направился в здание, узнал новый номер палаты Малахии и пошел туда.
У двери он остановился, наблюдая за тем, что происходит.
Малахия определенно выглядел лучше. На нем была пижама, купленная Сондрой. Он был полностью в сознании, его волосы были вымыты, синяки на лице поблекли, и он улыбался Фэй, которая сидела на стуле рядом с его кроватью и держала руки перед собой.
— Тебе сколько лет? — спросила она, показывая пальцами цифры, которые Чейз плохо мог разглядеть, потому что видел только ее левую руку, но эта рука широко раскрылась и сжалась в кулак три раза. Другими словами, он насчитал пятнадцать.
Все еще улыбаясь, Малахия покачал головой.
— Хорошо, а как насчет столько? — продолжила Фэй.
Снова мелькание рук. И вновь Малахия улыбнулся и покачал головой.
Голос Фэй стал мягче, нежнее, и она спросила:
— Как насчет столько?
Взгляд Малахии опустился на ее руки, переместился на ее лицо, и, все еще сохраняя улыбку, он кивнул.
— Девять, — прошептала она. — Моему племяннику на этой неделе исполнится девять. Его зовут Джарот. — Она наклонилась и заговорщически поделилась: — Но когда вы познакомитесь, не дразни его и не называй морковкой. Ему это не нравится.
Улыбка Малахии стала шире, но исчезла, когда его взгляд метнулся к двери, и он увидел Чейза.
Фэй повернулась на стуле и улыбнулась ему.
Он улыбнулся в ответ, затем посмотрел на Малахию.
— Ты молодец, приятель. Я пришел только, чтобы принести твои книги.
Взгляд Малахии упал на коробку в руках Чейза и не отрывался от нее, пока Чейз огибал кровать, на значительном расстоянии, и шел к подоконнику.
— Я оставлю их здесь, а когда уйду, ты скажешь Фэй, куда хочешь их положить, — пробормотал Чейз.
Он подошел к широкому подоконнику, поставил коробку и аккуратно выложил книги так, как они лежали в коробке, сохраняя порядок, в котором Малахия держал их в сарае.
Когда он повернулся к кровати, то остался у окна и увидел, как глаза Малахии перебегают по книгам вверх-вниз, подсчитывая, оценивая — все ли на месте. Чейз также увидел на придвижном столике над кроватью книгу, которую Фэй читала ему прошлым вечером, а также ряд батончиков «Сникерс», два фантика от которых свидетельствовали о том, что он успел полакомиться.
— Я украду Фэй на секунду, поговорю с ней, а потом вернусь на работу, — сказал Чейз Малахии, и глаза паренька метнулись к нему. — Тебе нужно, чтобы я захватил что-нибудь, когда буду возвращаться с работы?
Малахия посмотрел на него, затем перевел взгляд на Фэй.
— Малахия еще не готов говорить, дорогой, — тихо сказала Фэй, и Чейз посмотрел на нее. — Ты должен задавать ему вопросы, на которые он может ответить «да» или «нет», — посоветовала она.
Когда Чейз оглянулся на Малахию, то увидел на его лице намек на страх и напряжение в теле. Это совершенно ясно говорило о том, что он вообще не собирается общаться с Чейзом.
Когда Фэй заговорила снова, Чейз понял, что она тоже догадалась об этом.
— Чейз останется там, милый, — мягко сказала она. — Он никогда бы не причинил тебе вреда. Это он послал своего друга на твои поиски, а тот вызвал «скорую», он делает для тебя все возможное. Но мы оба понимаем, что тебя все немного пугает. Тем не менее, Чейз готов оказать тебе услугу, так что, возможно, ты мог бы помочь ему, дав знать, чего хочешь, как ты давал знать мне. Просто кивни головой, но Чейзу. Хорошо?
Малахия какое-то время смотрел ей в глаза, и Чейз решил, что это «да», а затем он посмотрел на Чейза.
Поэтому Чейз спросил:
— Хочешь огурец?
Голова Малахии слегка дернулась, его глаза вспыхнули, слава Богу, губы дрогнули, и он отрицательно покачал головой.
— Брокколи? — продолжил Чейз и услышал нежное, тихое хихиканье Фэй, но не отвел глаз от Малахии, который снова отрицательно покачал головой.
— «Твикс»? — продолжил Чейз, и Малахия сжал губы и кивнул. — Клубнику?
Еще один кивок, еще один взгляд, — мальчику нравилась клубника. Наконец, чуть тише, Чейз спросил:
— Ты читал «Лев, колдунья и платяной шкаф»?
Его губы приоткрылись, эта фигня понравилась ему намного больше, чем клубника, и он покачал головой.
— В твоем возрасте, приятель, это была моя любимая книга, — поделился Чейз. — Хочешь, чтобы Фэй прочла тебе ее?
Он прикусил губу, но кивнул.
— Я принесу ее, — пробормотал Чейз.
Малахия просто смотрел на него.
Чейз улыбнулся ему, затем посмотрел на Фэй и мягко спросил:
— Могу я поговорить с тобой минутку?
Она кивнула, повернулась к Малахии и встала со стула, но слегка склонилась над мальчиком.
— Я ненадолго, а потом вернусь, и мы сможем еще поговорить.
Он выдержал ее взгляд и кивнул.
Она осторожно потянулась и слегка коснулась его щеки, но прикосновение было мимолетным, ее профиль осветился ласковой улыбкой, и она прошептала:
— Скоро вернусь, милый.
Она отошла в сторону, Чейз обогнул кровать, соблюдая дистанцию и чувствуя на себе взгляд Малахии, поэтому поднял на прощание два пальца, подмигнул и вышел с Фэй. Он остановил ее у палаты, чтобы Малахия мог видеть ее через окно возле двери.
Она всматривалась в него, и Чейз знал, что ее мысли все еще занимал их телефонный разговор.
— Все в порядке? — спросила она.
— Отец нанес мне неожиданный визит, — поделился Чейз, увидев, как она слегка вздрогнула от удивления, ее брови сошлись вместе, и он приблизился к ней, слегка приобняв. Она подняла руки и легонько положила их ему на грудь. — Все в порядке.
— Зечем он к тебе приходил?
— А зачем он что-то делает? — уклонился Чейз. — В основном, чтобы повести себя как мудак.
— Твоя мама в порядке?
Он кивнул.
— С ней все хорошо. Она мне тоже звонила. Пригласила нас на ужин чрез три недели.
— Ладно, — нерешительно ответила она, все еще изучая его лицо.
— Все будет хорошо. Отца там не будет, — заверил он.
Продолжая его изучать, она не стала задавать ему лишних вопросов, лишь прошептала:
— Мне жаль, милый. Не знаю, что случилось, но знаю, что тебе неприятно было его видеть. Так что, мне жаль.
Чейз кивнул и сменил тему.
— Эти книги для него особенные. Советую поговорить с ним и поставить их там, где он хочет. Он, вероятно, захочет, чтобы их не трогали, так что, скажи это медсестрам.
Она кивнула.
— Стоит ли беспокоиться о том, что он не говорит? — спросил Чейз.
— Пока не знаю. Детский психолог побеседует с ним после обеда. По словам доктора, в этом нет ничего удивительного, учитывая, как он жил и в каком состоянии его нашли. От еды он не отказывается. Общается невербально. Он не взволнован. Если не считать того, что он не разговаривает, он, кажется, в хорошем настроении. Держится немного напряженно рядом с медсестрами, но они ведут себя осторожно, и он довольно легко успокаивается. Кажется, он не очень любит мужчин, так что дело не только в тебе. В палату заходил медбрат, и Малахии это не понравилось. Медбрат сразу это заметил и заверил меня, что больше не вернется.
Это говорило о многом, но Чейз не стал углубляться в детали.
— Узнаем больше после посещения психолога, — продолжила Фэй. — Но осмотр показал, что он не говорить не из-за физического дефекта. Что бы его ни сдерживало, причина психологическая.
Чейз кивнул и спросил:
— Новости от твоих родителей?
— Все хорошо. Дом осмотрели. Судя по всему, в прошлую субботу начались весенние курсы для приемных семей, поэтому маму и папу записали на них. Но к Малахии придут завтра. Днем папа работает, а мама работает на дому и может наблюдать за ребенком постоянно, что, по их словам, хорошо. Так что все в порядке.
Сайлас работал геологом в консалтинговой компании по охране окружающей среды в Шантеле. Сондра работала бухгалтером на полставки и вела учет для различных предприятий города, включая итальянский ресторан, цветочный магазин Холли и кофейню «Ла-ла Ленд». Она работала дома и была доступна для Малахии. Идеальный вариант.
— Ты захочешь быть там завтра, — предположил Чейз, и он знал это наверняка, потому что Фэй тут же кивнула.
— Я уже позвала волонтеров в библиотеку. Я ее открою, обсужу с ними обязанности и оставлю их двоих заниматься делами. Миссис Бэгли и раньше закрывала за меня. У нее есть ключи. С этим проблем не возникнет.
— Хорошо, — пробормотал Чейз, — я куплю для него книгу и еще кое-что, и завезу сюда после работы, но, дорогая, — он притянул ее чуть ближе и приблизился к ее лицу, — когда твоя мама придет, ты должна дать им время побыть наедине. Начни учить его доверять ей. Тебе не обязательно отсутствовать несколько часов, но он должен привыкать к ней без тебя. Договорились?
Она кивнула, но сделала это, сморщив носик. Она должна была это сделать и знала это, но ей не должно было это нравиться.
— Теперь с ним все в порядке, Фэй, — тихо напомнил Чейз. — У него есть семья. Еда. Пальцы рук и ног двигаются. Все книги, которые он хочет в той штуковине, которую купил ему Сайлас. С ним все будет в порядке.
— Ага, — прошептала она, наклоняясь к нему, выражение ее лица прояснилось.
Он поцеловать ее в нос, а когда отстранился, пробормотал:
— Мне пора.
— Ладно.
— Если он даст понять, что хочет что-то еще, позвони мне, и я все привезу.
— Хорошо.
— Увидимся вечером.
Она улыбнулась и прошептала:
— Хорошо.
— Спим у тебя или у меня?
Выражение ее лица стало нежным, она прильнула к нему и спросила:
— А где хочешь ты?
Матрас у него был лучше. Но у нее были самые мягкие простыни, на которых он когда-либо спал в своей жизни. Сложный выбор.
Но ее дом был ближе к «Ла-Ла Ленду», а значит, у него было бы больше времени с ней в постели и в душе, прежде чем они отправятся за кофе.
— У тебя, — решил он.
— Хорошо, — выдохнула она, и это было так мило, что он наклонился и быстро поцеловал ее, скользнув языком внутрь, чтобы попробовать ее вкус, прежде чем прервать поцелуй и снова поцеловать, но на этот раз в лоб.
Через ее голову он увидел, как Малахия наблюдает за ними с больничной койки. И, черт возьми, Чейз бы и за миллион лет не подумал бы, что, наблюдая, как Чейз обнимает Фэй, шепчется с ней и целует, Малахия подарит ему то, что произошло дальше.
Но когда взгляд Чейза встретился со взглядом мальчика, он увидел легкую, нерешительныю, но все же улыбку
Спасибо, бл*ть.
Чейз улыбнулся в ответ.
Затем сжал Фэй и посмотрел на нее. Она заглядывала через плечо Чейза в палату Малахии, и когда оглянулась на него, то ее губы приоткрылись, тоже нерешительно, но счастливо, сквозь них промелькнула частичка ее милого удивления, а затем Фэй широко улыбнулась.
Чейз улыбнулся в ответ, еще раз сжал ее и сказал:
— До скорого, Фэй.
— Пока, дорогой.
Он взглянул на Малахию, затем еще раз на улыбающуюся Фэй и ушел.
Чейз почувствовал, как Фэй легонько провела рукой по его боку, он моргнул и, как ни странно, увидел, что свет включен, а она повернулась лицом к нему.
Она читала. Так проходила большая часть вечеров, и ему это нравилось. Ему нравилось то, что в течение многих лет он видел ее, уткнувшуюся носом в книгу, а теперь она, уткнувшись носом в книгу, лежала с ним в постели в одной из своих коротеньких ночнушек, достаточно близко, чтобы он мог дотронуться до нее. Годы, что он прожил, зная, что она будет его, годы, что он прожил, зная, что она никогда не будет его, он не думал об этом. О том, что будет лежать в постели с Фэй, пока она читает. Но это походило на подарок. Возможно, эта мысль потрясла его, но ему было все равно.
Ему это нравилось.
Но обычно она выключала свет и устраивалась поудобнее. И тогда Чейз притягивал ее к себе.
Сейчас же свет был включен, и она лежала лицом к нему, касаясь его бока.
Чейз обнял ее и притянул к себе.
Сонным голосом он спросил то, что и всегда:
— Закончила?
— Э-э… — она замялась, — да.
Ее нерешительность и перемена обычных обстоятельств заставили Чейза сосредоточиться на ней.
— Все хорошо?
Она прижалась к нему, беспокойно елозя ногами, и весь сон покинул Чейза, потому что она делала так и часто. Но обычно это происходило, когда он ласкал ее ртом и руками.
Она завелась.
Какого хрена?
— Фэй, — позвал он, и она закусила губу.
Затем прижалась к нему всем телом, уткнувшись лицом ему в шею, и прошептала:
— В моей книге была… ммм, — ее ноги двинулись к его ногам, и она закончила так тихо, что он едва ее услышал: — очень хорошая постельная сцена.
Чейз улыбнулся.
О, да, она завелась.
А теперь и он тоже.
— Закинь ногу мне на бедро, детка, — приказал он, и она тут же подчинилась.
Чейз мгновенно скользнул рукой по ее бедру к животу, вниз, между ног, затем поднял свою ногу выше, и накрыл ее киску ладонью.
Мокрая.
Должно быть, постельная сцена действительно хорошая, раз Фэй была полностью готова.
Он шевельнул пальцем, и ее бедра дернулись, а из горла вырвался тихий, гортанный, сексуальный звук.
Абсолютно готова.
Его член начал твердеть.
Затем ему кое-что пришло в голову.
— И много постельных сцен ты читаешь? — тихо спросил он.
— Эм… — таков был ее ответ.
Да, таких сцен она читала много.
Он активнее задвигал пальцем, и ее бедра начали двигаться вместе с ним.
Его член напрягся и начал пульсировать.
— Что ты делала до меня? — прошептал он ей в волосы.
Фэй прижалась грудью к его груди, глубже зарылась лицом ему в шею и уперлась бедрами в его руку и бедро.
Но не ответила.
— Когда ты в таком состоянии, Фэй, — мягко подтолкнул он, — что ты делала до меня?
Ее бедра шевельнулись под его пальцем, и он услышал, как ее дыхание участилось.
Она по-прежнему молчала.
Его палец остановился, и он обхватил ее между ног.
Она захныкала, прижалась ближе и уперлась бедрами в его руку.
Феноменально.
— Фэй, — прорычал он.
— Игрушка, — быстро прошептала она, — Чейз, твой палец.
Но сознание Чейза захватили видения Фэй, ублажающей себя игрушкой.
Приятные видения.
Очень приятные.
— Где она? — спросил он низким, хриплым голосом.
Ее бедра продолжали толкаться, и теперь она с волнением ласкала его тело.
— Что? — спросила она.
— Твоя игрушка. Где она?
Она откинула голову и, черт возьми, да.
Как же она завелась. Великолепно.
— Зачем тебе? — прошептала она.
— Затем, что я собираюсь испробовать ее на тебе, — прошептал он.
— В тумбочке, — тут же ответила она, такая разгоряченная, такая милая, ей этого хотелось, и очень сильно.
Бл*ть. Невероятно.
Он наклонил голову и слился с ней в долгом, влажном, глубоком, диком поцелуе, после чего развернулся только корпусом, удерживая их положение, надеясь, что игрушка в тумбочке с его стороны.
Она была там.
Не мешкая, Чейз включил вибратор и коснулся им Фэй.
Как он и ожидал, она отреагировала бурно, но по-хорошему, глубоко вжавшись сиськами в его грудь, крепко держась за него, царапая ногтями его спину, ее лицо было мягким, губы приоткрыты, бедра дергались от вибраций игрушки.
А он смотрел.
Чертовски великолепное зрелище.
Когда она была близко, Чейз хриплым голосом спросил:
— Как они это делали?
— Чт… что? — выдохнула она, ее бедра дернулись.
Иисусе.
Как горячо.
— В твоей книге, детка, — подсказал он, и она попыталась сосредоточиться на нем, но безуспешно. Он сильнее прижал вибратор к клитору, перекатывая им по чувствительному бугорку, и прорычал: — Фэй.
— На четвереньках, — выдохнула она.
Иисусе.
Да, бл*ть.
— Хочешь также? — подтолкнул он.
Они никогда этого не делали. Фэй определенно могла принять его дикую сторону в сексе, но он все еще постепенно знакомил ее со всем.
— Да, пожалуйста, — выдохнула она, сдвинув бедра, откинув голову назад, приоткрыв губы и кончив.
Чейз не стал медлить, выключил игрушку, отбросил ее в сторону, перекатил ее на живот, затем приподнял ее бедра и принял правильное положение, слава богу, что теперь, оставаясь почитать перед сном, она уже не надевала трусики.
Он вошел в нее.
Он был очень возбужден, а она была такой скользкой и все еще пульсировала от оргазма, у него не займет много времени для собственного освобождения. Она только что кончила, но будучи Фэй, его Фэй, она могла быть дикой. Поэтому, когда он в нее вошел, она подняла одну руку, чтобы обхватить пальцами железную спинку кровати, и снова кончила. Ее голова откинулась назад, волосы разметались по спине, задница вздернулась к потолку, и она кончила сильно, с громким криком, ведя его за собой, и он с радостью за ней последовал.
Придя в себя, Чейз медленно, нежно двигался в ней, лаская ладонями сладкую попку, бедра, гладкую кожу спины, бока, ребра под ночной рубашкой. Затем он вышел, лег на ее сторону кровати и притянул ее на себя сверху. Накрыл их обоих одеялом и заключил Фэй в объятия.
Она дышала ему в шею, ее тело было таким расслабленным и довольным, что она опустилась на него всем весом.
Он не возражал, потому что это ощущалось чертовски великолепно.
Наконец, она прошептала:
— Не понимаю.
— Чего, дорогая? — тихо спросил он.
— Я занимаюсь этим некоторое время, а ты все равно делаешь это лучше меня.
На секунду Чейз напрягся, снова думая о том, как Фэй прикасается к себе.
Потом его объятия вокруг нее сжались, и он расхохотался.
Успокоившись, он заметил, что ее голова плотно прижата к его шее, а тело больше не расслаблено, а сильно напряжено.
Веселье тут же пропало, он сжал ее и позвал:
— Фэй?
Она не ответила.
Его рука скользнула вверх по ее позвоночнику, пробираясь в волосы, и он снова позвал:
— Фэй, дорогая? Ты в порядке?
— Теперь ты знаешь, что у меня есть игрушка, — прошептала она.
Черт, она так сводила его с ума, что иногда он забывал, что все это для нее в новинку.
— У многих женщин есть игрушки, — тихо сказал он.
Она не ответила.
— В этом нет ничего постыдного, — продолжил он.
Она молчала.
Он попытался ее приподнять, но даже когда ей пришлось оторваться от его шеи, она избегала смотреть ему в глаза.
— Фэй, детка, посмотри на меня, — прошептал он, и ей потребовалось несколько секунд, но она это сделала. Взглянув, наконец, ей в глаза, он напомнил: — Со мной ты не должна смущаться.
— Я… — начала она, но Чейз нежно потянул ее за волосы и приблизил ее лицо к своему.
— Это было горячо, — продолжил шептать он, и она прикусила губу. — Очень горячо.
Ее глаза скользнули из стороны в сторону, прежде чем снова встретиться с ним, и она прошептала:
— Но я…
Он перевернул ее на спину, прижав к кровати и держа свое лицо близко к ее лицу, когда продолжил:
— Серьезно, Фэй, дорогая, это… было… горячо. Я кончил через несколько минут после того, как проник в тебя, а ведь я занимался с тобой любовью перед тем, как заснуть. Я люблю заниматься с тобой любовью, детка, чертовски люблю. Но мы только что трахались, и я должен сказать, мне это тоже нравится. Мне нравится брать тебя нежно. Мне нравится брать тебя медленно. Мне нравится жестко тебя трахать. И мне нравится думать, что ты прикасаешься к себе. Мне нравится знать, что вся эта дикость дожидалась меня, а ты держала ее под контролем, заботясь о себе. Это тоже горячо. Невероятно горячо. Все в тебе горячо, дорогая. Тебе нечему смущаться, стыдиться или волноваться, потому что ты лучшее, что у меня когда-либо было. Ты вся. И все, что мы разделяем. Лучший поцелуй. Лучший оргазм. Лучшее занятие любовью. И, серьезно, лучший трах.
Когда он закончил, она смотрела на него широко распахнутыми глазами и недоверчиво прошептала:
— Правда?
— О, да, — с чувством прошептал он.
— Но… как такое может быть?
— Не знаю, как, просто… это ты.
— Это… это… я…
Он прижался к ней и твердо сказал:
— Фэй, это правда.
— Но… когда?
Он почувствовал, что хмурится, и спросил:
— Когда — что?
— Когда у тебя был, эм… ну, твой лучший оргазм?
— В наш с тобой первый раз.
Она моргнула. Мило, но и немного раздражающе, потому что он дал ей это понять тогда, показал ясно, так что она, бл*ть, должна была знать.
— Серьезно? — спросил он.
— Серьезно серьезно? — с придыханием спросила она в ответ, что означало сомнение.
— Фэй, — начал он, — во-первых, других там не было, и ты кончила. Я никогда не был внутри такой тугой и мокрой женщины, что само по себе означало, что мне будет приятно, и мне действительно было охрененно приятно. Но кроме того, до меня никто не был в тебе. Ты была только моей. Я не брал этого. Ты дала это мне. Ты не могла не заметить, что это что-то для меня значило, так что, да, серьезно, кончить в тебя в первый раз, когда ты приняла меня, было лучшим оргазмом в моей жизни. — Он поколебался, затем твердо закончил: — На данный момент.
— Серьезно? — прошептала она, все еще сомневаясь, и теперь он рассердился.
— Да, Фэй, серьезно, — резко ответил он, и она уставилась на него.
Затем ее глаза наполнила влага.
Твою ж мать.
— Фэй, какого хрена? — потребовал он.
— Я… я… — пробормотала она, — я хочу быть хороша в этом. Для… для тебя, чтобы… продолжать тебе нравиться.
Он уставился на нее.
Затем рухнул сверху, потому что не мог удержаться от взрыва смеха.
Услышав ее сопение, Чейз, все еще смеясь, перевернул их так, что снова оказался на спине, а она на нем сверху. Продолжая посмеиваться, он убрал волосы с ее лица, пока она изучала его, он не мог толком прочитать ее выражение, но ему было плевать.
— Проклятье, — пробормотал он, все еще посмеиваясь, — это было чертовски смешно.
— Я серьезно, — прошептала она.
— Знаю, дорогая, поэтому это было так смешно.
Ее взгляд сменился на яростный, и он снова засмеялся.
Поэтому она рявкнула:
— Чейз!
Когда она сорвалась, он тоже сорвался. Обхватив ее голову обеими руками, он приблизил ее лицо на полдюйма к себе.
— Во-первых, — начал он смертельно серьезным тоном, потому что был чертовски серьезен, — я не лгу и не говорю того, что ты хочешь услышать. Повторю еще раз. Ты лучшее, что у меня когда-либо было. Не знаю, почему, да мне и все равно. Это просто правда, и я считаю, что причина в тебе. Во-вторых, и это гораздо более важно, ты не забиваешь свою голову подобной херней, не таишь свои заботы и страхи, а рассказываешь их мне. Ты не идешь со мной по жизни, будто все хорошо, когда изнутри тебя разъедает какое-нибудь дерьмо. Ты делишься им со мной, чтобы я помог тебе освободиться от него.
— Могу ли я ответить тебе тем же? — мгновенно спросила она.
— Чем? — уточнил Чейз.
— Ты глубоко прячешь то, что разъедает тебя. Поделишься ли ты этим со мной, чтобы я помогла тебе освободиться?
Бл*ть, как она все перевернула?
Бл*ть, он угодил прямо на крючок.
— Фэй… — начал он, и она откинула голову и приподнялась.
— Я понимаю. Ответ на этот вопрос — нет, — пробормотала она, но он перекатился вместе с ней, снова оказавшись сверху, и когда он обнял ее, то увидел, что теперь Фэй злится, но ей еще и больно.
Бл*ть.
— Дай мне время, — прошептал он.
— Дам, — прошептала она в ответ.
— Я все тебе расскажу, Фэй, обещаю, когда придет время, когда я смогу противостоять этому, когда наши отношения окрепнут, и ты сможешь противостоять этому, я все тебе расскажу.
Ее голова слегка дернулась, и она все еще шептала, когда неуверенно спросила:
— Ты меня не проверяешь?
Он моргнул и спросил в ответ:
— Что?
— Ты… что бы ни сидело… глубоко внутри тебя, если ты, э-э… не хочешь со мной общего… будущего, тогда ты бы не захотел…
Господи, он был чертовым идиотом.
Склонив голову, он прикоснулся губами к ее губам, заставляя замолчать.
Затем поднял голову на расстоянии дыхания, и мягко сказал:
— Фэй, я влюбляюсь в тебя.
Она держала его за бока, и он почувствовал, как ее пальцы впились в его ребра и увидел, как ее глаза округлились.
— Что?
— Ты слышала меня.
— Чейз…
— Я здесь, я — мужчина в твоей постели. Я хочу с тобой будущего, Фэй, и когда мы будем готовы, я поделюсь своим дерьмом, но оно настолько темное, что тебя поглотит мрак, и тебе захочется повести меня к свету. Но у тебя ничего не выйдет, потому что эта тьма так глубоко проникла в меня, что тебе не удастся освободить меня от нее.
Фэй, тяжело дыша, смотрела на него, а потом тихо сказала:
— Ничто в тебе не может быть таким темным, Чейз.
— Может и есть.
Она покачала головой.
— Я в это не верю.
— Ладно, продолжай не верить в это, но когда я поделюсь этим с тобой, ты не сможешь освободить меня.
— Оно не настолько темное, — тихо настаивала она.
— Это единственное предупреждение, которое ты получишь, Фэй, потому что сейчас ты хочешь дать мне пинок под зад, а я хочу, чтобы этой ночью ты спала рядом со мной, завтра я просто продолжу жить с этим дерьмом, но я тебе не лгу. Оно настолько темное, насколько это возможно. Темное и уродливое.
— Неправда.
— Правда.
— Нет, не правда, — подчеркнула она.
Чейз открыл было рот, чтобы возразить, но ее рука метнулась между ними, она прижала кончики пальцев к его губам и продолжила.
— Я объясню тебе, почему это знаю. Потому что ты бы не сказал мне того, что только что сказал. Ни мне. Ни кому-то еще. Не стал бы говорить, что я важна для тебя, чтобы потом причинить мне боль. Ты знаешь, что бы это ни было, я справлюсь. Потому что если бы ты этого не знал, не верил в это, тебя бы сейчас здесь не было. Ты не такой человек, Чейз, и мне все равно, что ты думаешь, я знаю, кто ты. Я не знаю, кем ты себя считаешь, но я знаю, кто ты есть. Я также знаю, что ничто из того, что ты мне скажешь, не заставит меня думать по-другому.
Господи, он, бл*ть, на это надеялся.
Она не закончила, но переместила пальцы от его губ к челюсти, прежде чем продолжить.
— Я рада, что нравлюсь тебе. Рада узнать, что ты не делишься со мной не потому, что проверяешь меня, а по той причине, которую ты мне привел, хотя я все равно считаю ее безумной, ну да пусть. Не торопись. Даже после, я все еще буду здесь. И я рада, что я выглядела для тебя горячо. Потому что я читала много любовных романов, и моя игрушка часто э-э… ну, работала до тебя, так что теперь… ты тоже будешь часто… работать.
Чейз Китон смотрел на Фэй Гуднайт, на ее голову, покоящуюся на ее подушках, на ее тело под ним, и задавался вопросом, как, черт возьми, шесть лет страданий привели его к такой надежде, как она.
Он хотел ее годами, не имея ни малейшего представления о том, как много от нее можно получить, как глубоки будут чувства или насколько это будет сладко.
— А теперь, — продолжила она, отвлекая его от мыслей, — мне нужно привести себя в порядок и немного поспать. Завтра Малахию выписывают, и мне нужно быть во всеоружии. И можешь быть спокоен, я не собираюсь давать тебе пинка под зад. Скажу прямо, у меня есть характер, так что не обещаю, что однажды ты не будешь спать на диване. Я знаю это, потому что папа иногда там спал, а я очень похожа на свою маму. Но я никогда не дам тебе пинка под зад. И еще одно: я тоже в тебя влюбляюсь. Но ты уже это знаешь, поскольку в курсе, что я люблю тебя вот уже тринадцать лет. Я просто рада, наконец, узнать, что мой выбор действительно охрененно хороший.
Его сердце колотилось в груди, дыхание перехватило, Чейз стремительно взял в ладони ее лицо, удерживая неподвижно, и хрипло прошептал:
— Не говори такого дерьма, если это не серьезно.
Она тоже обхватила его лицо и прошептала в ответ:
— Я бы так не поступила. Ты это знаешь. Я ждала героя, и мне плевать, если ты себя таковым не считаешь. Я знаю, что ты герой, и даже если весь город подумает иначе, для меня ты герой, можешь так и записать.
Бл*ть.
Милая.
Сладкая.
Его.
Стеснение в груди исчезло, и Чейз спросил:
— Могу записать? — его голос внезапно зазвучал весело, и ее глаза сузились.
— Не дразни меня, когда я говорю серьезно и у нас важный разговор.
— Извини, детка, ты только что сказала, что я могу что-то записать. Такого дерьма никто не говорит, кроме копов в полицейских сериалах 70-х. Ты так говоришь, я должен тебя поддразнить. У меня нет другого выбора.
Закончив пристально смотреть на него, Фэй перешла на командный тон.
— Слезь с меня. Я протекаю, и я не люблю спать на мокром.
— Когда тебе приходилось спать на мокром? — выпалил он в ответ.
— Ну… никогда, — ответила она. — Но я не хочу начинать.
Милая.
Сладкая.
Его.
Иисусе.
Он наклонился и коснулся ее губ.
Отстранившись, тихо прошептал:
— Ладно, иди в ванную.
Она поерзала под ним, бормоча:
— Хорошо.
Но когда она двинулась, Чейз обвил ее за талию, удержав, и Фэй вновь посмотрела на него.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — предупредил он мягко. — И почему ты так думаешь, но ты только что приняла решение, поэтому, когда ты услышишь все от меня, дорогая, и решишь сбежать, знай: я тебя не отпущу.
— Меня это устраивает, — тут же ответила она, приподнялась, коснулась его губ поцелуем и выкатилась из-под него.
Когда она встала с кровати и направилась в ванную, подол короткой шелковой ночнушки шоколадного цвета соскользнул ей на попку. Чейз наблюдал за этим, за движением плоти под тканью, пока Фэй не исчезла из вида.
Он перекатился на спину, ее игрушка впилась ему в поясницу, поэтому он взял ее и положил на тумбочку. После снова улегся на спину, но на этот раз закрыл лицо ладонями, прижимая подушечки пальцев ко лбу и глубоко вдохнул.
Он надеялся всем своим существом, что Фэй не солгала.
Он надеялся, что то, что она прочла в нем, было правдой. Не то чтобы он был тем, кем она его считала, потому что это было не так.
Но он надеялся, что она сможет принять его внутреннюю тьму, не вырвавшись от него и не побежав к свету, оставив Чейза в чернильной мгле.
Он опустил руки, почувствовав, что Фэй возвращается, и увидел, как она пересекла комнату и выключила свет, прежде чем забраться в постель.
В тот момент, когда Фэй накрылась одеялом, он притянул ее к себе лицом к лицу.
Она закинула ногу ему на бедро и прижалась теснее.
— Фэй? — позвал он.
— Да, — тихо откликнулась она.
— Ни за что, как бы ты ни злилась, я не буду спать на диване.
— Посмотрим, — ответила она, по-прежнему тихо.
— Нет. Все проблемы мы решаем перед сном, иначе тебе просто придется с этим смириться. Ты не спишь без меня. — Он сделал паузу, а затем добавил: — Никогда.
— Как скажешь, — пробормотала она, прижимаясь ближе.
Это означало, что она закончила разговор.
Это также означало, что она сдалась.
Опять же, она всегда так делала, когда это было важно.
Он притянул ее еще ближе, зная одно.
Он больше не влюблялся в Фэй Гуднайт.
Он не был на полпути.
Он дошел до конца.