Чейз моргнул, прогоняя сон, чувствуя, как Фэй прижимается к нему, вдыхая запах ее волос, ее стойких духов и видя, как позднее апрельское солнце проникает в ее квартиру.
Первой его реакцией было прижать ее, лежавшую уже и так близко, еще ближе.
Первой его мыслью было, что на выходных они пойдут в торговый центр, чтобы купить для его кровати такие же простыни, как у нее.
Ему нравилась ее квартира: стиль, атмосфера, близость к «Ла-Ла Ленду» и их с Фэй работе, но с этим было покончено. Покончено с двумя местами, двумя шкафами, с двумя холодильниками, которые нужно заполнять, и с утренними разговорами о том, в какой из двух кроватей они закончат день.
Она могла придать свой стиль и атмосферу его дому.
И Чейз решил, что она переезжает.
Вероятно, ее родители это не одобрили бы, заставив Фэй сомневаться.
Поэтому он решил, что лучше всего надеть ей на палец кольцо.
Они встречались не так давно, поэтому помолвка у нее могла быть продолжительной, пока она проводила эту помолвку с его бриллиантом на пальце и своей задницей в форме сердечка в его постели.
Мысли о ее заднице направили его руку к ней.
Она вообще перестала натягивать трусики перед сном. Спала в своих ночнушках, которые ему нравились. Они были сексуальными. Приятными на ощупь. Выглядели великолепно. Но Чейзу нравилось, что она перестала надевать под них трусики.
Это означало, что в постели у него всегда был полный доступ.
Он провел ладонью по ее попке, а другой рукой сжал талию, притягивая ее еще ближе. Она пошевелилась, слегка откинув голову назад, ее веки затрепетали, не спеша открываясь, прежде чем он увидел ее кристально-голубые глаза.
— Привет, — прошептала она, и его стояк дернулся.
— Доброе утро, детка, — прошептал он в ответ.
Его глаза скользнули по ее лицу.
Новая прическа ему нравилась. Она почти не изменилась: густая длинная челка подчеркивала глаза, пряди по бокам делали то же самое с линией шеи. Утонченно, но эффектно. Она выглядела более зрелой, но все же на свой возраст. Стильно и неосознанно сексуально.
Она прильнула к нему еще ближе, он снова провел рукой по ее попке, ее бедра прижались к его, и она откинула голову еще дальше, и распахнула глаза.
Это было приглашение, которое он принял, нагнувшись, подарив ей нежный, короткий, глубокий поцелуй.
Прервавшись, он пробормотал ей в губы:
— Хочешь поспать, а я пойду на пробежку? Или хочешь заняться любовью? Или хочешь потрахаться?
Это заставило ее томно моргнуть, прежде чем она вздернула подбородок, двинулась вперед, и он почувствовал ее губы на своем горле.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями, и он чертовски возбудился, когда она прошептала слово, которое редко использовала, но оно всегда оказывало на него сильное влияние, когда ее мягкий, тихий, музыкальный голос окутывал его.
— Потрахаться.
О, да.
Его пальцы впились в ее попку, рука скользнула вверх по ее талии и нырнула ей в волосы. Он сжал их в кулак, нежно оттянул ее голову назад и наклонился, чтобы взять ее рот.
Этот поцелуй не был мягким или коротким. Но был глубоким.
Затем Чейз вошел в нее.
Затем принялся ее трахать.
Чейз подошел с пустой тарелкой к раковине, где стояла Фэй, мысленно отметив, что ему не нужно покупать новый халат. Старый он выбросил, и теперь, находясь у него дома, она брала одну из его рубашек или футболок, и, поскольку те же самые предметы одежды были и в ее шкафу и ящиках, она стала носить их и у себя дома.
Вот в чем она сейчас и была одета: в его чистую рубашку, с закатанными рукавами, мокрыми после душа волосами, она стояла у раковины и мыла посуду после завтрака.
Он поставил свою тарелку рядом с раковиной, встал у нее за спиной и откинул ее волосы в сторону, так что они, по большей части, свисали на одно плечо, лишь одной милой прядью обвивая шею.
Он опустил свои губы туда, когда провел рукой по ее животу.
Слегка поцеловал ее, а затем переместился губами к ее уху.
— Нервничаешь из-за сегодняшнего вечера?
Вечером должно состояться собрание городского совета, на котором будет обсуждаться будущее библиотеки. Пока Фэй никак не реагировала на все происходящее. Это не означало, что он не понимал ее беспокойства, но она не подавала виду, что паниковала или была напугана.
С другой стороны, они собрали тысячи подписей под петициями, к Цезарю поступали сотни телефонных звонков, и даже горожане Шантелла и Гно Бон вышли на защиту, понимая, что если библиотека Карнэла исчезнет, они ее тоже потеряют. Так к делу подключилась Нина Максвелл, сующая всюду свой нос, и Нина не действовала полумерами. Вот почему они собрали тысячи подписей под петициями. Нина пустила их по всему округу.
Руки Фэй были в мыльной воде, но она повернула голову к Чейзу и взглянула на него.
— Не очень, — тихо ответила она. — Может, мне и следовало бы, но меня больше беспокоит то, что Малахия до сих пор не заговорил.
Рефлекторно его рука сжала ее живот.
Он тоже беспокоился об этом. Как и все остальные, включая психолога Малахии.
Это не только говорило о худшем, что произошло с ребенком, но и связывало им руки в поисках тех, кто жестоко с ним обращался. У них не имелось ни единой зацепки. Нуль. Если они не смогут вытянуть из него хоть что-то, дело не сдвинется с мертвой точки.
Но недавно произошло нечто хорошее.
Казалось, Малахия стал обживаться. Сайлас и Сондра прикладывали для этого все усилия, поэтому он ходил с ними в город на ужин, они брали его в библиотеку, чтобы видеться с Фэй, возили за покупками. Он выглядел не в своей тарелке. Он был наблюдателен, действовал осторожно, но, как и во всем остальном, казалось, тоже приспособился к этому.
За исключением того, что не говорил и необычно реагировал на повседневные вещи, такие как телевизор, телефоны и радио, он был нормальным ребенком. Ему нравились видеоигры. Ему нравились книги. Он привык к телевизору, телефонам и радиоприемникам. Он обращал внимание на окружающих, смеялся, улыбался и часто, склонившись над своим блокнотом, строчил в нем что-то, чтобы поделиться шуткой, своими мыслями, чувствами или желаниями. Так они узнали, что паренек обладал приятным чувством юмора, ему нравилась «Американская семейка», и он был ужасным сладкоежкой.
Но то, чем он делился, никогда не было серьезным. Никогда не было личным. Он находился среди семьи и был ее частью, но держался отстраненно. Хотя он определенно установил связь с Сайласом и Сондрой, все же единственными людьми, которых он не сторонился, были Чейз и Фэй. Чейзу потребовалось некоторое время, чтобы заслужить его доверие, но когда ему это удалось, оно закрепилось намертво. Паренек не привязывался ни к одному из них, но его глаза следовали за ними по комнате, он уделял им больше внимания, когда они разговаривали, и если они выходили из комнаты, он, в конце концов, следовал за ними, держась рядом. Не то чтобы он забирался к ним на колени, но если они были с ним, он всегда оставался рядом.
Но даже при том, что у них была эта связь, он не делился ничем ни с Фэй, ни с Чейзом.
А в последнюю неделю он казался таким же, но еще более далеким.
Что-то было у него на уме, и хотя все они по-своему пытались выяснить, что это такое, мальчик не делился своими мыслями.
Сейчас была среда, прошло полторы недели после поездки Фэй и Чейза в Аспен и больше месяца с тех пор, как они нашли Малахию.
Настало время поднажать.
Чейз отошел от спины Фэй, взял кухонное полотенце, вымытую тарелку из сушилки и начал вытирать.
— Я позвоню Карине и его психологу. Поговорю с ними. Посмотрим, согласятся ли они, что пора покончить с этим дерьмом.
Ее голова повернулась к нему, а руки на его тарелке остановились.
— Я не хочу, чтобы он волновался, Чейз.
— Думаешь, я бы сделал такое, детка? — мягко спросил он.
Она вздохнула и покачала головой.
— Нет, не сделал бы, — подтвердил Чейз. — Никогда. Но он должен поправиться. Должен пойти в школу в следующем году. Должен завести друзей, и единственный способ, которым он может чувствовать себя в безопасности, — это если мы сможем поймать тех, кто над ним издевался, и разобраться с ними, чтобы он знал, что они никогда больше не причинят ему вреда.
Она вздохнула, кивнула и вернулась к тарелке.
Через несколько секунд она прошептала тарелке:
— Я их убью.
— Что? — спросил Чейз.
Она ополоснула тарелку, поставила ее в сушилку и потянулась за столовыми приборами на дне раковины.
— Когда найдешь их, держи подальше от меня. Я не отвечаю за свои действия, если окажусь рядом с ними, — пригрозила она своим нежным, милым голоском, что заставило Чейза улыбнуться, но он не позволил ей услышать его веселье. Потому что считал ее милой, но еще и очень грозной.
Когда он смог избавить свой голос от веселья, то пообещал ей:
— С ними разберутся, Фэй.
— Надеюсь, — пробормотала она, вытирая столовые приборы.
— С ними разберутся.
Она кивнула раковине, сполоснула столовые приборы и положила их в сушилку. Затем подошла к плите за сковородой, и Чейзу пришло в голову, насколько глубоки ее эмоций к ребенку, которого она даже не зачинала, не вынашивала в своем чреве и не рожала на свет.
Это означало, что, когда они, в конце концов, приступят к созданию семьи, она отдаст их детям те же эмоции, а, вероятно, даже больше.
Это всегда у нее было.
И этого никогда не было у него.
Но он всегда этого хотел.
А их дети получат это как должное.
Он облажался, не поделившись своими секретами, не поверив в силу, которую она проявляла с тех пор, как они встретились, перенеся на нее из-за ее застенчивости хрупкость своей матери. И пусть она поняла, почему он облажался, но все же он облажался.
Но у них все наладилось, она помогла ему отпустить это, а потом обо всем забыла. На следующий день были просто Чейз и Фэй, без обид, без испытующих замечаний, без пронизывающих взглядов. Она преодолела это и помогла преодолеть ему, она двигалась дальше и взяла его с собой. За исключением того, что они оба понимали глубину своих чувств друг к другу, верность своим отношениям и то, что сблизившая их драма закончилась, и они жили дальше.
И эта жизнь должна стать его. Рядом с Фэй. Плечом к плечу. Ссоры и драмы будут случаться и заканчиваться, и они будут двигаться дальше. И у его детей тоже будет все это: ее верность, ее сила, ее тихая, но грозная защита и ее способность разобраться с проблемами, разложить их по полочкам и двигаться дальше.
Он убрал последнюю тарелку, чувствуя, как уголки его губы приподнялись, пока она мыла сковороду, и взял столовые приборы, чтобы их вытереть, наблюдая, как она ополаскивает сковороду, а вода стекает по ее пальцам.
По голым пальцам.
Да, он должен надеть кольцо ей на палец.
И быстрее.
— Не понимаю, почему вы имеете право голоса на этом собрании, миссис Максвелл, вы даже не живете в Карнэле, — резко и нетерпеливо спросила Мэри Эглунд.
Было восемь семнадцать вечера, Чейз сидел в ратуше рядом с Фэй и все с меньшим успехом пытался не расхохотаться.
Потому что личность той, кто стоял за попыткой закрытия библиотеки, больше не была загадкой, неудивительно, что ей оказалась именно Мэри Эглунд, известная как Фрик Господень, а не раздающая маргаритки и брошюры дамочка. После нескольких вступительных слов Цезаря, за которыми последовало несколько подстрекательских замечаний Мэри, собрание было открыто.
Кристал Бриггс выступила первой, быстро и лаконично разнеся Совет в пух и прах, умудрившись сделать это без единого ругательства.
За ней последовала Нина Максвелл, против которой Чейз решил никогда не выступать, потому что она могла быть необузданной, но также и красноречивой, и говорила с английским акцентом, так что вся ее дерзость выглядела высшим классом.
А еще она была очень красивой, и когда Чейз не смотрел на нее, то наблюдал за тем, как Макс смотрит на свою жену. Большую часть времени Макс улыбался. Иногда качал головой, но, опять же, с ухмылкой. Иногда пытался контролировать активного малыша, сидевшего у него на коленях, одновременно держа на руке спящего ребенка. Все это означало, что его приручили также как Тейта, Тая, а теперь и Чейза.
Цезарь, и Чейз это отметил сразу, вел себя очень умно. Он не собирался закрывать библиотеку. У Мэри имелась минимальная поддержка со стороны других членов Совета, ни один из которых не сказал ни слова. Они держали рот на замке, позволяя Мэри вести собрание, одновременно копая себе могилу.
Мэри ее копала, но лопату ей протянула Нина.
— Вы состоите в горсовете, — возразила Нина. — Поэтому, по моим предположениям, в рамках ваших обязанностей осведомлены об источниках финансирования местных ресурсов, включая тот факт, что доллары налогоплательщиков со всего округа идут в Карнэл, чтобы держать двери библиотеки открытыми. Поэтому жители Гно Бон, Шантелла и каждого города округа имеют право быть услышанными на этом собрании.
— Это правда, — парировала Мэри. — Но основная масса финансирования поступает от жителей Карнэла.
— Я бы вряд ли охарактеризовала финансирование, поступающее от жителей Карнэла, как «массовое», в любом смысле этого слова, учитывая, что вашей библиотеке катастрофически не хватает средств, ей нужны новые компьютеры, в ней отсутствует возможность отслеживать периодические издания, покупать книги в момент их выхода, а коллекция DVD в ней безнадежно устарела, — ответила Нина. — Если публичные данные и мои расчеты верны, в бюджете города Карнэл в этом году будет профицит, поэтому, как мне кажется, им следует не закрывать объект, а направлять больше средств на те объекты, которые уже имеются.
— Боже, должно быть, она делала заметки во время нашего разговора, — пробормотала Фэй рядом с Чейзом, и он поджал губы, притягивая ее ближе рукой, которой уже обнимал ее за плечи.
— Не говоря уже о том, — продолжила Нина, — что нам невероятно повезло, что нашу библиотеку возглавляет специалист со степенью магистра библиотечного дела. Она проработала там семь лет. Библиотечный совет дал ей только восторженные оценки, а ее заработная плата ниже ставки сотрудника, который работает на пять часов в неделю меньше ее.
— Будто эти часы она работает, — выплюнула Мэри, и при этой неожиданной инсинуации и Фэй, и Чейз выпрямились на своих местах. — Я следила за ней, и недавно она использовал непомерно большое количество выходных.
— Святой frak, — пробормотала Фэй.
— Я ознакомилась с ее должностной инструкцией, — возразила Нина. — За время своего пребывания в должности она заработала три недели отпуска, четыре отгула и пять дней по болезни в год. С вашей оценкой «непомерно», вы утверждаете, что она воспользовалась преимуществом сверх этой нормы?
— Я утверждаю, что она пользуется своей должностью, оплачиваемой городом, чтобы крутить скандальный роман с недавно овдовевшим мужчиной! — выстрелила в ответ Мэри, и Фэй вздрогнула у Чейза под боком, и из горла Чейза вырвался рык, который он не мог, да и не пытался сдержать.
— А теперь послушайте меня! — раздался крик Сайласа, и Чейз с Фэй повернулись, увидев, как он встает со скамьи в противоположном конце помещения, его лицо раскраснелось, как свекла, руки сжались в кулаки.
— Мэри, я попрошу со всем уважением, чтобы ваши замечания были направлены на дела библиотеки, — прервал Цезарь прежде, чем Сайлас успел броситься к микрофону и потерять голову, лицо главы совета тоже покраснело, и он явно был в ярости.
— Это дела библиотеки, учитывая, что этот город через Городской совет предоставляет Библиотечному совету средства для выплаты жалованья падшей женщине, — горячо возразила Мэри.
— О, боже, — прошептала Фэй, когда у самого Чейза руки сжались в кулаки.
— Личная жизнь мисс Гуднайт не подлежит публичному обсуждению, — еще более яростно парировал Цезарь. — И, Мэри, я предупреждаю вас, еще одно замечание, я закрою это собрание и отложу его на потом. Но после члены Совета соберутся и обсудят ваше поведение, вероятно, осудив его, и добавлю лично от себя: еще хоть одно подобное высказывание, обещаю вам, я приму меры, чтобы вас исключить.
— Полагаю, сказанных ею слов уже достаточно, чтобы Совет рассмотрел возможность принятия мер по ее исключению, — не менее горячо вставила Нина, стоя у микрофона.
— Попробуйте, — предложила Мэри. — Думаю, вы удивитесь, насколько сильная у меня окажется поддержка. Я не единственная, кто считает недавнее поведение Фэй Гуднайт вопиющим бесстыдством.
— Ну, уж точно не я! — прогудел сзади Бабба Бриггс.
— И не я! — крикнул впереди сидящий Джим-Билли.
— И не я, ты, глупая корова, — громко добавил Стоуни, владелец одного из местных байкерских магазинов.
— И не я! — крикнула Холли.
Лорен вскочила со своего места между Тейтом и его сыном Джонасом и закричала:
— Вам должно быть стыдно говорить такие слова о нашей милой Фэй перед всеми!
— Немедленный импичмент! — Головы Фэй и Чейза повернулись назад, откуда донесся возглас Доминика, владельца местного салона красоты.
Их головы повернулись обратно, когда Шамблс, встав через две скамейки перед ними, крикнул:
— Чувиха, знай, у меня есть право отказать в обслуживании, и я никогда в жизни не думал, что сделаю это с кем-то. Но начиная с этого момента, можешь покупаешь капучино и печенье с арахисовым маслом в другом месте! Говорить так о Малиновом Звездочете, когда она, наконец, нашла горячего парня, это просто… просто… неправильно, но еще и злобно.
— Великолепно, — пробормотала Фэй.
— Не думаю, что поддержка хиппи оказывает вашей библиотекарше хорошую услугу, — сказала Мэри Шамблсу, скривив губы. — Лучше сядьте, мистер Шамбала.
Она произнесла его имя, будто попробовала что-то отвратительное на вкус.
При этом Чейз понял, что в Фэй что-то надломилось, потому что она вскочила со своего места.
— Мисс Эглунд, — позвала она, и Чейз напрягся, когда Мэри Эглунд обратила свой ядовитый взгляд на его женщину.
Как и все остальные.
Когда Фэй привлекла ее внимание, она заговорила.
— Вы имеете право на свое мнение о моей личной жизни. Вы также имеете право поделиться им. Вы также имеете право делиться им публично. Ваши слова и ваши поступки, на самом деле, говорят о вас больше, чем мои обо мне. Как и ваш ехидный тон, направленный на Шамблса. Но в данном случае угроза закрытия библиотеки появилась еще до моих отношений с детективом Китоном, и причина этой угрозы в вашем беспокойстве по поводу содержания некоторых книг в нашей картотеке. По этому поводу скажу, что моя картотека всегда содержала книги, одобренные Библиотечным советом, как подходящие для этого округа. А те книги, которые вы назвали неподходящими для нашей библиотеки, и, таким образом, являющиеся причиной ее закрытия, — одни из наших самых популярных книг для взрослых и детей. Я нахожу душераздирающим тот факт, что эти книги, которые открывают мир чтения для детей и подростков, не только подвергаются сомнению, но и находятся под угрозой изъятия. То, что вы используете свои личные интересы для уничтожения чего-то столь ценного и жизненно важного для общества, как библиотека, невозможно передать словами. Я читала бесчисленному количеству детей в этой библиотеке. Люди, у кого очень мало средств, могут прийти в библиотеку и найти что-нибудь бесплатное, чтобы развлечь себя в жизни, которая часто бывает одинокой. Библиотека служит местом встречи друзей, разделяющих любовь к книгам. Кроме того, она служит источником для тех, кто избегает давления повседневной жизни, помогая им раствориться в словах, написанных на бумаге. Она служит средством сбора знаний для тех, кто планирует поездку в Юту или исследует свое наследие, узнает об истории этой страны или о том, как варят мыло. Эти стены и полки содержат произведения искусства, созданные словами и изображенные на рисунках. К нам ходят волонтеры, которые вышли на пенсию или сидят дома, мамы, которые с гордостью служат своему сообществу и делают это в этой библиотеке. Моя мама водила меня в эту библиотеку. Ее мама водила ее в ту же библиотеку. И я надеюсь, что к концу вечера у меня останется будущее, в которое я смогу повести своих детей. Я буду соблюдать пожелания этого сообщества. Чего я не буду делать, так это сидеть и молчать, пока вы воротите нос от такого доброго человека, как Шамблс, и бросаете тень на мои отношения с хорошим мужчиной, которого я люблю. Если вы закроете библиотеку, это будет трагедией. Если вы закроете ее просто потому, что считаете себя вправе указывать другим то, что они могут читать и смотреть, или потому, что я влюбилась в доброго, порядочного человека и сделала это так, как лично вы не одобряете, это тоже будет трагедией. Но эта трагедия будет достойна осуждения.
Сказав это, Фэй села.
И когда Фэй села, все вскочили со своих мест и зааплодировали.
Чейз услышал, как Сайлас взревел: «Это моя девочка», а Фэй опустила голову, и Чейз обнял ее, широко улыбнулся, приблизил губы к ее уху и прошептал:
— Хорошо сказано, детка.
— Я только что призналась всему городу, что люблю тебя, — прошептала она в ответ.
— Да?
Ее глаза смотрели на него из-под челки.
— Да.
— Тогда в чем проблема?
— Миссис Максвелл, можете садиться, — сквозь крики и аплодисменты послышался голос Цезаря.
Чейз и Фэй подняли глаза, но Чейз заметил, что при этом щеки Фэй зарделись.
— Если у нас наступит порядок, я приглашу к микрофону всех, кто согласен с закрытием библиотеки, — закончил Цезарь.
Все успокоились. Нина подошла к Максу, сидевшему с двумя детьми на передней скамейке. Она осторожно взяла у него спящего малыша и уселась на свое место, устроившись в сгибе руки Макса. Никто не подошел к микрофону, и Чейз перевел взгляд на Мэри, увидев, что ее сузившиеся глаза смотрели на кого-то в толпе, и она кивнула в сторону микрофона.
Чейз оглядел толпу, но помещение было настолько переполнено, что люди даже стояли, что он не мог понять, кому она кивает.
— Никто? — позвал Цезарь в микрофон.
Когда никто не шевельнулся и даже не поднял руки, Джим-Билли закричал:
— Голосуйте, Морено.
Цезарь посмотрел налево, потом направо, потом на Мэри.
— Вы провели собрание, Мэри, теперь Совет будет голосовать. Кто за закрытие библиотеки Карнэла, скажите «да».
Мэри вскинула руку вверх и крикнула:
— Да!
Никто из других членов совета не пошевелился. Мэри посмотрела на сидевшего рядом с ней, затем на того, кто сидел на противоположном конце.
Все избегали ее взгляда и молчали.
Скорее всего, они намекали на союз с ней, просто чтобы заставить замолчать. Или, возможно, не ожидали силы оппозиции. Какова бы ни была причина, Мэри ожидала, что их голоса повлияют на решение, но этого не произошло.
— Нет? — спросил Цезарь, и три других члена совета откликнулись:
— Нет!
— Так-то! — крикнул Бабба сзади.
Цезарь ударил молотком и объявил:
— Библиотека Карнэла не закрывается.
По толпе вновь пронеслись аплодисменты.
— Замечания и отзывы о картотеке библиотеки следует направлять не в Городской совет, а в Библиотечный совет, членом которого я, слава Богу, не являюсь, — закончил Цезарь, перекрикивая шум. — Спасибо за ваше присутствие этим вечером. Наслаждайтесь оставшимся временем.
Едва он произнес последнее слово, как Чейз услышал крик Сайласа:
— Фэй, милая, Малахия с тобой?
Чейз почувствовал, как шею начало покалывать, когда Фэй огляделась и ответила:
— Нет, папа. Я думала, он с тобой.
— Это было потрясающе! — Лекси показалась в конце их скамьи, ведя за собой Тая, и Чейз рассеянно заметил, что только Лекси Уокер может быть на большом сроке беременности и при этом носить стильное обтягивающее платье, сапоги на высоком каблуке и выглядеть сногсшибательно красивой.
— Да, — согласилась Фэй, но ее голос звучал рассеянно.
— Серьезно, черт возьми, Нина — крутая, — пробормотал Тай. — Сучка никогда не отступит перед дракой.
— Не дай Нине услышать, что ты называешь ее сучкой, — посоветовала Лекси.
— Ни хрена подобного, — ответил Тай, ухмыляясь жене. — У нее не слова, а острые когти, она меня порвет.
— Э… вы не видели Малахию? — спросила Фэй Тая и Лекси. Они с Чейзом стояли и оглядывались. Фэй вытягивала шею и бормотала: — Он пришел с моими мамой и папой. Мальчик со светлыми волосами? Знаете, за ним присматривают мои родители.
— Я его видела, — подтвердила Лекси. — Но сейчас не вижу. И, кстати, он очень милый.
— Йо, Китон! — услышал Чейз и повернулся к Уингзу, одному из местных байкеров, который пробирался к Чейзу сквозь толпу людей, часть которых направлялась к выходу, а часть стояла и беседовала.
— Извините, — пробормотал Чейз, хватая Фэй за руку и выводя ее в проход, когда Тай и Лекси отошли в сторону. Как только они оказались там, до них добрался Уингз.
— Паренек сунул мне это и ушел, — сказал он Чейзу, и покалывание в шее сменилось на укусы. — Думал, подождать до конца, учитывая, что это имеет большое значение для Фэй и всех остальных.
Чейз взял записку, на которой печатными буквами, почерком Малахии, было написано имя Чейза, и открыл ее. Фэй прижалась к нему, и он почувствовал ее напряжение.
Почерком Малахии было написано:
Она здесь. Теперь безопасно это сделать.
Я буду в сарае.
Сайлас и Сондра протиснулись к ним, и Сайлас объявил:
— Наш маленький засранец улизнул. Нигде не могу его найти. Проверю туалет…
— Записка, Сайлас, — кратко объявил Чейз, протягивая записку, и Сайлас взял ее, но Чейз огляделся. Он нашел Дека позади, болтающим с блондинкой, и свистнул. В ту же секунду, как звук пронзил воздух, Дек повернул голову и посмотрел на Чейза. Чейз кивнул. Дек тоже направился к нему.
— Что? Я не понимаю. Что безопасно сделать? — спросил Сайлас, в его тоне звучала серьезная озабоченность.
— Все в порядке? — спросил Тай.
— Кто «она»? — прошептала Фэй, и от ее тона по коже Чейза пополз холодок, и он посмотрел на нее сверху вниз.
Прежде чем он успел заговорить, Дек сказал:
— Эй. Что такое?
Чейз посмотрел на Дека и объяснил:
— С Малахией что-то случилось. Он в сарае.
— Я выезжаю, — немедленно заявил Дек, поворачиваясь к выходу.
— Я тоже еду, — вставила Фэй.
Чейз посмотрел на нее и открыл было рот, но она прервала его, расправив плечи. По этому и по взволнованному взгляду в ее глазах он знал, что ему пи*дец.
— Я тоже еду, — твердо повторила она.
— Хорошо, детка, — пробормотал он.
— Мэри Эглунд — серьезная заноза в заднице, — объявила Крис, добравшись до их компании, за ней следовал Бабба, и Чейз увидел, как Тейт, Лорен и Джонас также присоединяются к ним.
— С пареньком что-то случилось, — сказал Тай Тейту.
— С каким пареньком? — спросил Макс из-за их спин. Нина, он и их дети прошли по центральному проходу и оказались через скамью от них.
— Нам нужно ехать, Чейз, — прошептала Фэй, схватив его за руку и крепко сжимая. — Надо ехать, ехать, ехать.
Она теряла самообладание.
— Вам нужна помощь? — спросил Тейт.
— Да, — подтвердил Чейз и вместе с Фэй повернулся ко всем. — Его зовут Малахия. Сайлас, пусти записку по кругу, — приказал он и продолжил, пока Сайлас выполнял его просьбу. — Мы с Фэй направляемся к Су-Стрит, восточному тупику, где оставим «Чероки». Дек будет там. Нам нужны люди в том лесу, чтобы рассредоточиться для его поисков.
— Что это за сарай? — спросил Макс, отрываясь от записки, которую ему передал Тейт.
— Ветхий, около двенадцати минут ходьбы спокойным шагом по направлению на восток и чуть на север, — ответил Чейз.
— Он хочет, чтобы ты пришел в сарай, зачем тебе люди в лесу? — спросил Тай.
— Потому что в том лесу есть тот, кто может ему навредить. С ним делали это раньше, и сделают снова. Он думает, там безопасно. Я хочу убедиться, что это так, — ответил Чейз, чувствуя, как Фэй все больше и больше напрягается рядом с ним.
— Я позвоню Дику, — пробормотал Тейт, поворачиваясь к Лорен.
— Я позвоню Вуду, — заявил Тай, глядя на Лекси.
— Я позвоню в полицию, — сказал Макс, доставая телефон.
— Я с вами, — заявил Сайлас, затем посмотрел на Сондру и вытащил ключи из кармана. — Езжай домой.
— Сайлас, — прошептала она.
— Езжай домой, дорогая. Держись поближе к телефону, — настаивал Сайлас.
— Я тоже хочу искать, — возразила она.
— А ему будет нужен кто-то дома, если ему придется добираться туда, — мягко заметил Сайлас.
Она кивнула.
— Детка, иди с Сондрой, — тихо сказал Бабба Крис, и Кристал, не сводя глаз с Сондры, тоже кивнула.
— Чейз, — голос Фэй дрожал, и она до боли сжала его руку. — Мы должны ехать.
Чейз кивнул ее бледному лицу, посмотрел на Сайласа и приказал:
— Поехали.
И, взглянув на своих друзей, они ушли.
— Что вы обнаружили? — спросил Чейз по телефону, двигаясь по слякоти, грязи и мокрым камням тающего леса, слыша, как Фэй движется справа в пяти футах позади него, а Дек пробирается сквозь мокрые кусты в десяти футах впереди.
— Малахии в сарае нет, — ответил ему Сайлас.
— Оставайтесь там, Сайлас, — приказал Чейз.
— Я просидел здесь сорок пять минут, Чейз, — возразил Сайлас.
— Посидите еще, — ответил Чейз.
— Лучше я поищу, — парировал Сайлас.
— Если он придет к тому сараю, ему нужен кто-то, кому он может доверять, — сообщил ему Чейз.
— Это может быть Фэй, — парировал Сайлас.
— Вы знаете, о ком говорите? — коротко спросил Чейз.
На мгновение повисло молчание, а затем:
— Проклятье.
Сайлас понимал, что Фэй еще меньше него жаждет сидеть в сарае и ждать Малахию, а не искать вместе с Чейзом. И, очевидно, Сайлас совершенно не жаждал сидеть сложа руки.
— Она крутит тобой, как хочет, — сварливо пробормотал Сайлас.
— Хотите, чтобы было по-другому? — спросил Чейз, утомленный разговором.
— Я принимаю твою точку зрения, — продолжил бормотать Сайлас.
— Мы закончили? — спросил Чейз.
— Найди его, сынок, — прошептал Сайлас и отключился.
Чейз сунул телефон в задний карман и продолжил двигаться через лес вдоль отвесной скалы. Он видел луч фонаря Дека, разрезавший темноту ночи перед ним, а также свет фонаря Фэй позади. Они молча следовали за Деком. За последние недели Дек побывал здесь не менее дюжины раз, прочесывая местность с севера на юг, взбираясь на скалу, следуя по тропам диких животных, которые никуда не вели, и не получив ничего, кроме разведки местности. Почти час они бродили по лесу, удаляясь от города далеко на север и медленно продвигаясь вверх по склону. Еще полчаса на запад, и они окажутся у переднего крыльца дома Тейта Джексона.
А они даже следов не нашли.
— Мы далеко ушли, Чейз, — позвала Фэй напряженным тоном.
В ее голосе слышались страх и беспокойство.
— Продолжаем искать, дорогая, — ответил Чейз.
— Уже поздно.
— Продолжаем искать.
— И холодно.
Он услышал резкий свист и остановился как вкопанный, направив фонарь на Дека.
Дек осветил фонарем свои пальцы, два из которых делали знак, а затем направил луч фонаря на лесную подстилку.
Он нашел следы.
Фэй бросилась к нему.
— Тише, Фэй, как можно тише. Держись позади меня. Пошли, — приказал Чейз, Фэй кивнула, затем он быстро и бесшумно двинулся к Деку.
Когда они добрались до него, Дек продолжил движение через лес.
Чейз и Фэй последовали за ними, и Чейз увидел следы. Услышав быстрый «ох» Фэй, он понял, что она их тоже увидела.
Пять минут сменились десятью, а потом Дек резко остановился, вскинув руку.
Чейз и Фэй остановились позади него. Чейз осторожно приблизился к Деку и замер, одной рукой отвел Фэй себе за спину и потянулся к пистолету на поясе.
Впереди что-то двигалось.
— Свет, — пробормотал Чейз и выключил фонарик, через полсекунды за ним погасли фонарики Дека и Фэй.
Они прислушались к приближающимся звукам, Чейз устремил взгляд в темноту в ту сторону, откуда они исходили. Судя по звукам, он не мог понять, с кем они имеют дело: с ребенком, взрослым или и ими обоими. Разговоров не было слышно, ничего, кроме шума шагов по снегу, грязи и шелеста ветвей.
Потом показались они. Чейз понял, что Фэй увидела их в ту же секунду, что и он, потому что снова громко охнула.
В темноте Малахия, в своих новых джинсах и свитере, держал за руку маленькую девочку, лет пяти-шести, в тонкой, рваной ночной рубашке, она шла босая, всклокоченные волосы торчали из-под шапки Малахии, его куртка висела на ней, лицо было чумазым и чертовски худым.
Дети не замечали их, пока не оказались на расстоянии в четыре фута. Затем резко остановились, вскинули головы, и девочка испуганно всхлипнула, нырнув за Малахия.
Чейз приготовился бежать за ними, если они сорвутся с места, но этого не потребовалось.
Пораженный Чейз наблюдал, как Малахия, не сводя с него глаз, прошаркал вперед на два фута и остановился.
Затем его лицо расплылось в широкой улыбке, и он прошептал хриплым голосом:
— Наконец-то я ее забрал. Это Ребекка. Моя сестра.
Его сестра. Его гребаная сестра.
Чейз не ошибся. У Малахии была родственница. Все, что он делал, было ради нее.
Фэй всем телом прислонилась к его спине и прошептала:
— Моя сестра.
Затем он почувствовал, как ее тело дернулось, и понял, что она борется со слезами.
Чейзу оставалось надеяться, что она сможет сдержаться, поэтому немного откинулся назад, давая ей опору, и низко нагнулся.
— Ребекка босиком, Малахия. Погода холодная, кругом снег и грязь. Могу я отнести ее домой? — спросил он.
Малахия посмотрел на Чейза, потом перевел взгляд на сестру, а затем обратно на Чейза и кивнул.
Чейз осторожно протянул руку к Ребекке, она сжалась позади Малахия и захныкала.
— Все в порядке, Бекки, — послышался хриплый голос Малахии.
— Никачу, — пробормотала она.
— Он купил мне спальный мешок, — снова тихо прохрипел Малахия.
— Никачу.
— Он хороший.
— Никачу!
— Бекки, милая, посмотри на меня.
Это исходило от Фэй, которая переместилась из-за спины Чейза, и присела рядом.
Когда Бекки испуганно выглянула из-за Малахии, она снова заговорила.
— Я — Фэй. Это — Чейз.
Она указала на Чейза, а затем подняла взгляд на Дека, так что оба ребенка задрали головы, чтобы посмотреть на Дека.
— Этот нежный великан — Джейкоб Декер. Холодно, милая, и твоему животику нужна еда.
При упоминании о еде глаза Бекки метнулись к Фэй, и от этого у Чейза скрутило внутренности.
— Ты, конечно, можешь идти сама, но мы намного быстрее согреем тебя и накормим, если ты позволишь Чейзу нести тебя.
Сначала тишина, затем тихонько:
— Нежный великан?
— Да, он большой, но милый, — сказала ей Фэй.
— А он? — спросила Бекки, прижавшись к Малахии, но кивнув в сторону Чейза.
— Он белый рыцарь на огненном коне, за исключением того, что его конь выглядит как внедорожник, и он не огненный, а бордовый.
Бекки продолжала прижиматься к брату, а потом прошептала:
— Он купил Майе спальный мешок?
Майе?
Фэй благоразумно не стала уточнять по поводу имени. Она просто ответила:
— Да, милая, он купил ему спальный мешок, походные столовые приборы, шоколадные батончики, энергетические напитки и много чего еще. Так делают белые рыцари. Они спасают девиц из беды, но также заботятся о детях, у которых дела идут не очень хорошо.
Глаза Бекки в лунном свете скользнули по Чейзу.
Затем она медленно вышла из-за спины Малахии, сделала к нему два шага и протянула Чейзу руку. Осторожно Чейз потянулся к ней.
Ее маленькие бледные пальчики переплелись с его.
Он спокойно двинулся вперед и медленно поднял ее на руки.
Затем прошептал:
— Давайте доставим их домой, — и быстро пошел через лес.
— Возьми меня за руку, милый, — услышал он позади себя Фэй и знал, что она позаботится о Малахии, поэтому Чейз не замедлил шаг.
Но когда маленькое, дрожащее тельце девочки привлекло его внимание, он остановился, осторожно опустил ее, скинул с себя пальто, обернул вокруг нее, пытаясь прикрыть ноги и ступни, и снова поднял на руки.
Во время этого он услышал, как Дек спросил Малахию:
— Хочешь на закорки?
А это означало, что если Дек будет нести Малахию, они смогут не отставать.
— Да, — ответил хриплый голос с оттенком волнения.
Чейз пробирался через лес, слыша, как они идут за ним.
Через пять минут он услышал голос Дека:
— Нежный великан?
Затем он услышал голос Фэй:
— Замолчи.
Он не улыбнулся. В руках у него была замерзшая, грязная, недокормленная девочка, чей брат только что спас ее от какой-то неизвестной, которая присутствовала на городском собрании.
Еще через пять минут он услышал слова Дека:
— Белый рыцарь на огненном коне?
Затем раздался ответ Фэй:
— Дек… замолкни.
Потом он услышал смех Малахии.
И только тогда улыбнулся.
Но лишь слегка.
По дороге в больницу Чейз заставил себя ехать медленнее разрешенной скорости. Он сделал это, чтобы дать себе время совладать со своей яростью.
Он только что покинул полицейский участок. Энид Эглунд было предъявлено обвинение в убийстве и похищении людей, а ее сестра Мэри пробивалась к Кэпу в приемной.
Пока она это делала, Тейт, Тай, Дик, Бабба, Вуд, Макс и Дек, а также половина полицейских Карнэла смотрели на нее с разной степенью отвращения. Чейз был в ярости, с трудом ее контролируя, но все же знал, что эти мужчины были здесь, а не дома со своими женщинами, потому что беспокоились, что им придется помогать ему сдерживать себя.
В конце концов, он ушел, когда Тай прервал истеричные вопли Мэри, женщины с явно небольшой властью, которая считала, что ее у нее гораздо больше, и что Бог на ее стороне, и Тай сделал это со словами:
— Брось это, сучка. Твою е*антуую сестру не поджарят на электрическом стуле, хотя и должны бы, но она заплатит. И твоя тошнотворная болтовня, которой ты до смерти всем надоела, не остановит этого.
Мэри уставилась на него, явно борясь с желанием наброситься, но благоразумно не делая этого, учитывая, что это не произведет никакого эффекта, не говоря уже о том, что Тай был локомотивом ростом шесть футов семь дюймов, и очень немногие осмелились спорить с ним, и среди них было еще меньше женщин. Лекси была одной из немногих знакомых ему женщин, кто противостоял Таю, и делала это регулярно. Это и ее внешность, по мнению Чейза, являлись причинами того, что она согревала постель Тая и вынашивала его ребенка.
Однако в этот момент Чейз решил, что с него достаточно, и буркнул Фрэнку, что уходит.
Затем свалил оттуда.
Выведя детей из леса, они сначала отвезли Ребекку в больницу. Пока ее обследовали, а Дек и Сайлас оставались в приемной (Фэй была с Бекки), он поговорил с Малахией, или, как они выяснили, с Джеремайей, и услышал историю, которую Джеремайя рассказал сбивчивым скрипучим голосом.
Джеремайю с сестрой держала в подвале женщина по имени Энид. Они редко видели дневной свет и только тогда, когда она заставляла их работать в своем саду. Кормила она их мало. Часто и подолгу читала лекции о Боге, Библии и том, что оба они были язычниками по причинам, которые Чейз не понял, потому что Джеремайя был слишком юн, чтобы самому понять это и объяснить. Тем не менее, какими бы ни были эти причины, они делали детей нечестивыми. И она говорила им, что за это их нужно наказывать.
Но Джеремайя был изгнан несколько месяцев назад после того, как Энид, не понятно почему, объявила его еще более нечестивым, чем он уже был, и, следовательно, он не мог находиться рядом с сестрой.
Его изгнали, но он вернулся, чтобы попытаться освободить сестру. Во время каждого возвращения его ловили, избивали, иногда связывали, а затем снова избивали и изгоняли.
Он продолжал возвращаться.
За сестрой.
В последний раз, когда он был полон решимости заполучить ее, потому что знал, что Чейз и Фэй позаботятся о ней так же, как и о нем, все обернулось наихудшим образом — Энид сломала ему руку, а возвращаясь обратно в сарай, он угодил в капкан.
Когда Малахия увидел Энид на городском собрании, а Энид, как предположил Чейз, и была тем человеком, который, как думала Мэри, поддержит ее козни против библиотеки, он увидел в этом возможность освободить сестру и воспользовался этим.
Попутно он объяснил причину своей неадекватной реакции на телевизор, радио и телефоны: не потому что он никогда их не видел раньше, а потому что Энид регулярно читала лекции о том, что эти вещи — дело рук дьявола. Энид неоднократно говорила детям, что эти вещи использовали для распространения сплетен и проповеди греха, не разрешала к ним доступ и страшила детей, что они попадут в ад, если когда-либо воспользуются ими.
Он также поделился тем, что Энид неоднократно повторяла им, что во взрослых мужчинах таится зло. Они были злыми, существовали только для того, чтобы совращать женщин и детей, и их всегда следует избегать. Вот почему он поначалу боялся и шарахался от мужчин.
Кроме того, он сказал им, что Энид назвала его Малахией и отказывалась обращаться к нему по имени Джеремайя. Джеремайя этого не понимал и не мог объяснить, почему Энид дала ему другое имя, и, учитывая нелегкую историю, которой он делился, Чейз не стал настаивать.
Однако Бекки действительно звали Ребекка, но Энид не позволяла ему называть ее по прозвищу, и он делал это только наедине с сестрой. Бекки была слишком маленькой, чтобы понять смену имени брата, и никогда не называла его иначе, как по прозвищу «Майя», из-за чего попадала в неприятности, но, насколько Чейз мог понять из сбивчивого объяснения Джеремайи, за это приходилось расплачиваться мальчику.
Наконец, Джеремайя признался, что ему не девять лет, а одиннадцать. Его рост, вероятно, замедлился из-за недоедания или, возможно, родители у них были невысокого роста. Тем не менее, он солгал не для того, чтобы сбить их с пути. Его сбивчивый рассказ создавал впечатление, что он сказал неправду, чтобы скрыть свое смущение из-за отсутствия образования, о котором он ожидал, что взрослые догадаются, но учитывая его действительный возраст, они и понятия не имели, насколько все плохо.
Другими словами, эта сука была не просто чокнутой. Она была е*нутой на всю голову чокнутой.
Больше рассказывать от него никто не требовал. Джеремайя беспокоился о своей сестре, и той информации, что он им уже предоставил, на данный момент было достаточно.
Чейз доложил, что выяснил, в полицию и не потребовалось много времени, чтобы связать «Энид» с Энид Эглунд, жившей в этом районе, примерно в пяти минутах езды от дома Тейта Джексона.
К тому времени, как подразделения добрались до ее дома, она обнаружила, что Бекки нет, запаниковала, поняла, что ее время на исходе и сбежала. Ее объявили в розыск, и один из парней Мика Шонесси из Гно Бон задержал ее и вернул в Карнэл.
Обследование Бекки показало, что девочка недоедала до такой степени, что ее хрупкое тельце означало, что Чейз недооценил ее возраст. Ей было не пять или шесть, а восемь лет. Ее ноги были в царапинах, но в остальном она была в порядке. Несмотря на это, ее оставили в больнице до завтра для наблюдения и психологической оценки.
Оставив Фэй с отцом и матерью в больнице, Чейз отправился в участок и смотрел из комнаты наблюдения, полной мужчин, как Фрэнк допрашивал Энид Эглунд. Это заняло некоторое время, но полученная от нее информация заставила офицеров покинуть комнату для допросов, чтобы усесться за компьютеры.
Все сошлось. Три года назад Энид Эглунд поехала в Вайоминг на религиозную сходку. Будучи е*нутой на всю голову, она увидела молодую женщину с двумя маленькими детьми и без мужчины. Очевидно, что-то в этом заставило женщину, живущую на грани сумасшествия, сорваться. Она вынесла свои предположения, проследила за женщиной до ее дома, убила ее во сне, похитила двоих ее детей, вернулась с ними в Карнэл и удерживала в плену.
Она была затворницей, в город приезжала только за продуктами и на церковные службы, жила в доме, унаследованном от родителей, и имела скудный доход, продавая дома по телефону. На самом деле, никто ее не знал, кроме родной сестры, и, судя по речам Мэри Эглунд, даже эта старая дева не очень хорошо знала свою сестру-затворницу, потому что в течение трех лет понятия не имела, что Энид прячет у себя двоих детей. Она также не знала и не признавалась себе в степени безумия своей сестры.
Совершая многочисленные преступления не только против законов штата Колорадо, но и против Слова Божьего, Энид была убеждена, что выполняет волю Божью по спасению детей от падшей женщины и наказания их за предполагаемые грехи их матери.
Убийство и двойное похищение в Вайоминге, очевидно, не были раскрыты. Дело успело запылиться, но такие дела никогда не забывались, если оставался тот, кто любил пропавших без вести, а пропавшие, если не были найдены, не удалялись из баз данных. Поэтому Чейз не понимал, почему стажеры не наткнулись в своих поисках на пропавших детей, но завтра обязательно это выяснит.
Однако, связавшись с властями Вайоминга, было обнаружено, что мать Джеремайи и Ребекки не была незамужней матерью-одиночкой, полной греха, как предполагала Энид, а была вдовой, чей муж погиб в автокатастрофе за два месяца до того, как Энид Эглунд ее убила. У нее и ее мужа остались родители, которые все еще надеялись, что их внуки живы.
Скоро они получат охренительно хорошие новости.
Теперь же Чейзу, сворачивающему на больничную парковку, предстояло сообщить очень плохие новости. О том, что случилось с Джеремайей, и о том, что вскоре Джеремайю с сестрой заберут у них и вернут к родным бабушке и дедушке.
Он глубоко вздохнул, припарковался и распахнул дверцу.
Фэй раньше сообщила ему, что персонал больницы согласился, чтобы Джеремайя находился с Бекки. Значит, Фэй и ее родители все еще были там.
Он прошел через больницу к палате, номер которой сообщила ему Фэй, но остановился в дверном проеме.
Сайлас спал в кресле. Сондра читала в другом кресле. Бекки спала, выглядя совсем крошечной на огромной больничной койке, а рядом стояла еще одна койка, на которой, свернувшись калачиком, спала Фэй, прижимая к себе Джеремайю.
Чейз застыл, уставившись на свою женщину с ее мальчиком, так что слегка вздрогнул, когда Сондра накрыла ладонью его руку.
Он повернул к ней голову.
— Выйдем, — прошептала она, он кивнул и вышел за дверь, которую она плотно закрыла за собой.
Она подняла к нему голову, чтобы поймать его взгляд.
— Насколько все плохо? — тихо спросила она.
— Стоит приготовиться, — мягко прошептал он, и она закрыла глаза.
Когда она их открыла, он все ей рассказал. Даже, несмотря на то, что у нее выступили слезы, а губы дрожали, он не остановился, потому что знал, что она может выдержать. Она воспитала Фэй, она не сломается.
Чейз не ошибся. Она не сломалась.
Когда он закончил, она просто тихо сказала:
— Бабушки и дедушки.
— Ее оформят, позвонят местным властям Вайоминга, и те ребята либо отправятся с новостями сегодня вечером, либо подождут до утра. Прошли годы, Энид Эглунд — больная женщина, чья история бессвязна и трудна для понимания, поэтому, вероятно, детям сделают анализ ДНК, чтобы убедиться, что Джеремайя и Ребекка — те, кем они себя считают, а для проведения тестов потребуется пара дней. Тем не менее, у нас есть фотографии, и хотя спустя годы они выросли, нельзя отрицать, что это те же дети. Думаю, любые бабушки и дедушки, чьи дети умерли, а внуки пропадали без вести в течение многих лет, скоро будут здесь.
Она кивнула. Она была бабушкой. Она знала. Но в ее глазах стояла печаль не только из-за пережитого Джеремайей и Бекки и того, что они потеряли, но и из-за того, что она теряла своего мальчика.
— Что мне сделать? — спросил Чейз, и она снова сосредоточилась на нем.
— Не забирай ее у них, — ответила она, точно поняв его вопрос.
Настала очередь Чейза кивнуть.
Она повернулась к палате, и Чейз последовал за ней.
Затем, несмотря на то, что на койке едва хватало места, он снял пальто, бросил его в изножье, и осторожно устроился за спиной Фэй, обняв ее и Джеремайю.
Она пошевелилась, повернула голову, и ее сонные глаза обратились к нему.
— Спи, детка, — прошептал он.
— Но…
— Спи.
Ее глаза блуждали по его лицу. Потом она кивнула и улеглась обратно.
Было чертовски неудобно, он лежал на самом краю, но не собирался двигаться.
Он почувствовал, как Фэй снова погрузилась в сон, и понял, что вряд ли последует за ней.
Он ощутил на себе взгляд и перевел глаза к Сондре.
Когда их взгляды встретились, она прошептала через всю комнату одно слово, говорившее о многом и согревшее его душу.
— Идеально.
Чейз понял ее и масштабность этого слова.
Но не ответил.
Он кивнул ей, снова устроился поудобнее, закрыл глаза, прижал к себе свою девушку и ее мальчика и через несколько мгновений заснул.