Взбежав по ступенькам к моей квартире, я не стала доставать ключ, так как знала, что Чейз уже там.
Я распахнула дверь и увидела его на кухне. Запрокинув голову, он пил из бутылки пиво, и когда его глаза скользнули по мне поверх бутылки, он опустил голову, и я закричала:
— Девочка!
Он опустил бутылку со словами:
— Что?
Я захлопнула дверь, подбежала к нему и с такой силой бросилась в его объятия, что он отшатнулся назад.
— Девочка! Девочка! У Лекси и Тая девочка! Ее назвали Элла Алекси! — кричала я, прыгая вверх и вниз и увлекая его за собой, потому что держалась за него обеими руками, а он придерживал меня за талию.
Чейз ухмыльнулся и пробормотал:
— Хорошие новости, дорогая.
— Лучшие! — воскликнула я, перестав прыгать. — Десять пальчиков на руках. Десять пальчиков на ногах. Крис говорит, у нее на голове черные кудряшки. Бьюсь об заклад, она очаровательна.
— Не сомневаюсь, — продолжил бормотать Чейз сквозь ухмылку.
Я потрясла его за руки и поделилась:
— Жду не дождусь встречи с ней.
— Я и в этом не сомневаюсь, — все еще ухмыляясь, пробормотал Чейз.
— В честь праздника Крис подает текилу за полцены, — объявила я.
— Только Кристал может праздновать рождение ребенка текилой за полцены, — отметил Чейз, и я улыбнулась ему, потому что это было безумно, весело и правдиво.
— Мы пойдем? — спросила я.
— Пить текилу? — уточнил Чейз.
— Ага.
— Ты пьешь текилу?
— Нет.
— И не пробовала?
— Эм… может быть, пару раз в колледже, но с тех пор нет.
— Тогда… да. Однозначно идем.
От его странно уверенного ответа я нахмурилась.
— Однозначно?
— Детка, ты будешь счастливая и пьяная, твоя квартира в паре кварталов от «У Баббы», а твоя кровать в десяти футах от входной двери, ответ на этот вопрос — да… однозначно.
Я почувствовала, как моя матка сжалась, и проглотила свое предложение о том, что Чейз, поскольку он не позволял мне покупать выпивку, должен снять наличные в банкомате до того, как мы уйдем.
Вместо этого я встала на цыпочки, коснулась его губ поцелуем и отошла, спрашивая:
— Сначала поужинаем?
— Ага, — согласился Чейз. — Что у нас?
Я открыла дверцу холодильника и вытащила упаковку котлет для гамбургеров, отвечая:
— Тако.
— Подходит, — пробормотал он.
Я принялась за готовку, а Чейз принес мне бокал вина. Затем сел за кухонную стойку, а я, попивая вино и продолжая готовить, рассказала ему другие хорошие новости.
— Звонили из Библиотечного совета. На следующей неделе у меня с ними встреча. Городской совет выделил библиотеке дополнительное финансирование, а когда деньги поступят, нам купят новые компьютеры, и мне на десять процентов повысят зарплату.
— Новость не сравнится с рождением у Лекси и Тая здоровой девочки, но все же, это хорошо, дорогая, — прокомментировал Чейз, я посмотрела на него и широко улыбнулась, так как он тоже мне улыбался, после чего вновь перевела внимание на тако.
— Фэй, — позвал он, когда мясо подрумянилось, и я добавила воды и приправ.
Я оглянулся на него.
— Да?
— Выключи, — приказал он, и я склонила голову в бок.
— Зачем?
— Подойди сюда, — продолжил он указывать, и я подняла голову.
— Мы близко. А мне еще нужно нарезать салат и помидоры.
— Через минуту, у нас проблема.
О, боже.
Мне это не понравилось.
У нас давно не было проблем.
Сегодня была суббота, прошло чуть более трех недель с тех пор, как мы познакомились с Бекки.
Майя и Бекки вернулись в Вайоминг, и, судя по ежедневным отчетам, они обустраивались, чувствовали себя хорошо, посещали местного психолога и поддерживали связь со своими бабушками и дедушками, а также с их тетушками, дядями и двоюродными братьями и сестрами. Они жили с родителями своей мамы, а папины родители навещали их каждый день. На самом деле, они ужинали вместе каждый вечер.
Это означало, что детей все время окружали люди, которые любили их и демонстрировали это.
Что хорошо.
Майя по-прежнему много читал, я знала это потому, что он звонил, по крайней мере, раз в неделю, чтобы рассказать мне о прочитанном, поделиться своим мнением, что планирует читать дальше, и он интересовался моим мнением о том, что ему следует добавить в свой список для чтения. Он все еще играл в видеоигры, и я знала это, потому что он звонил Чейзу, по крайней мере, раз в неделю, чтобы поговорить с ним об играх, своих успехах и других мальчишеских вещах.
Поначалу было странно иметь дело с общительным Майей. Но с тех пор, как плотина его слов прорвалась, было много чего сказано. Создавалось впечатление, что он говорит постоянно. Он мог болтать полчаса без перерыва, и если был действительно чем-то взволнован, это было очень заметно.
Казалось, он был очень взволнован многими вещами, и так происходило постоянно.
И это великолепно.
Я скучала по нему. Мама с папой скучали по нему. Чейз скучал по нему. Но было видно, как он расцвел. И это помогало нам справиться с его отсутствием.
Так или иначе, мы все планировали взять недельный отпуск и съездить в Вайоминг, чтобы провести с ними некоторое время. Идея принадлежала мне, и я не была уверена, как будет чувствовать себя Чейз в наш первый совместный отпуск, проведенный с моими родителями, двумя детьми и четырьмя людьми, которых мы не очень хорошо знали.
Чейз подумал, что это отличная идея с одной оговоркой: «Мы снимем номер в гостинице, детка, в гостинице, где не остановятся твои родители».
Видимо, во время нашего отпуска будут и другие занятия.
Секс в гостиничном номере с Чейзом. Еще что-то новое.
Еще одно событие, которое можно с нетерпением ждать.
Еще одна хорошая новость — Мэри Эглунд вышла из Городского совета и уехала, ее и так недолюбливали, а после того, как преступная деятельность ее сестры стала достоянием общественности, город ее отверг. Потому что она, одна из немногих, кто контактировал с Энид Эглунд, не замечала безумия своей сестры и ничего с этим не делала, или не понимала, что она издевается над двумя детьми, чьих мать убила. Вместо этого она занималась тем, что докучала людям и указывала, как им жить, когда ей следовало бы заниматься делами своей семьи.
Ходили слухи, что ее дом выставлен на продажу.
Ее отъезд не станет большой потерей для общества.
Ее сестра, с другой стороны, в настоящее время наслаждалась своим пребыванием в больнице для душевнобольных преступников где-то в Вайоминге. Мне это не нравилось, Чейзу тоже. Я считала, что ее преступления против этих детей заслуживает более строгого наказания.
Но нельзя отрицать, что шарики у нее всерьез заехали за ролики. Ее признали недееспособной не только для того, чтобы предстать перед судом, но и почти для всего, кроме приема кучи лекарств и тюремного заключения среди кучки других, таких же умалишенных.
Мне это не нравилось, но я не стала на этом зацикливаться. Ее держали под замком, возможно, не так, как предпочла бы я, но она все же больше ни для кого не представляла угрозы.
Вот такие дела.
Эти немного удручающие новости перекрывали еще больше хороших.
Перед тем, как впервые встретиться с моими родителями, Валери провела с нами выходные, приехав к Чейзу на ужин, и за исключением пары раз, когда она нервничала и беспокоилась, выходные прошли очень хорошо.
Я полюбила ее. Она была милой и забавной, и, поскольку Чейз теперь вел себя с ней гораздо более расслабленно, визит удался на славу. За исключением того, что она подарила мне жемчужные серьги, окруженные бриллиантами, чья стоимость была настолько очевидной, что я чуть не сошла с ума, но Чейз велел мне смириться с этим, и, не имея иного выбора, я так и сделала. Я носила их все выходные, хотя они были намного красивее моих нарядов, но Валери пребывала в таком восторге, что модная оплошность того стоила.
Трейна не пригласили, а сам он не приехал. Валери его не упоминала. Мы с Чейзом тоже. Я чувствовала из-за этого скрытую печаль Валери, но также видела ее решимость наслаждаться общением с Чейзом даже без своего мужа, поэтому сделала все возможное, чтобы облегчить ей визит.
Я чувствовала, как в меня проникает нечто прекрасное, потому что видела, насколько ей нравится смотреть на счастливого, более расслабленного Чейза, ставшего частью моей семьи. Так что, несмотря на печаль, присутствовала и легкость.
Жизнь была хороша. Она стала нормальной. Без драм. Без «темноты». Ничего, кроме работы, вкусной еды, семьи, секса, телевизора, книг… жизни.
Я не хотела проблем. У нас их было предостаточно.
Я наслаждалась хорошим. Много чертовски хорошим.
Так что плохого я не хотела.
Но даже в этом случае я выключила мясо и направилась к Чейзу, хотя и шла на налившихся свинцом ногах. Когда я подошла ближе, он раздвинул ноги, и я восприняла это как сигнал встать между ними. Я положила руки ему на бедра, и он перекинул мне волосы через плечо, а другой рукой обхватил мое бедро. Отпустив мои волосы, его пальцы обвили мою шею, и большой палец скользнул по моей челюсти.
— Это Майя? — прошептала я. — Ты что-то узнал?
— Нет, — прошептал в ответ Чейз, странно вглядываясь в мое лицо, но я не могла толком прочитать его выражение.
Оно не казалось чем-то плохим. Но за всей видимой интенсивностью, я не была уверена, что это нечто хорошее.
— Бекки? — продолжила я тихо.
— Нет, — сразу ответил он тоже тихо.
Я вздохнула и осторожно произнесла:
— Какие-то подвижки в деле Мисти или, эм… чем-то в этом роде?
— Нет, — повторил он, и его рука покинула мою шею, опустилась на мою руку, лежавшую на его бедре, и обхватила ее.
— Чейз…
Опустив голову, он стал наблюдать, как его большой палец скользит по моим пальцам, пробормотав:
— Голый, детка.
От его странного слова моя голова дернулась.
— Прости?
Наши глаза встретились, и он повторил:
— Голый.
Я нахмурила брови и переспросила:
— Голый?
Удерживая мой взгляд, даже когда отпустил мое бедро, чтобы полезть за чем-то в карман джинсов, Чейз взял меня за руку и что-то на нее надел.
Я опустила глаза, и при виде простого, но потрясающего бриллиантового кольца на безымянном пальце моей левой руки у меня перехватило дыхание.
— Голый, — прошептал он, и я втянула воздух через нос, уставившись на бриллиант, сидевший теперь у основания пальца. — Выходи за меня замуж, и я добавлю к нему обручальное кольцо, прикрыв тебя.
Нос стало покалывать, глаза наполнились влагой, я моргнула, но даже после этого мой взгляд не оторвался от кольца, и я снова перестала дышать.
— Детка, — прошептал Чейз, держа мою руку и сжимая ее, — дыши.
Я вдохнула.
Большим пальцем Чейз скользнул по кольцу и обратился ко мне красивым, низким голосом:
— Фэй, ты выйдешь за меня замуж?
— Да, — мой шепот был, как дуновение ветерка.
Но я не сводила глаз с кольца Чейза.
Он по-прежнему сжимал мою руку, большой палец оставался на кольце, но ладонь другой руки легла сбоку моей шеи и скользнула в волосы за ухом.
— Ты создашь со мной дом? — прошептал он.
— Да.
— Семью?
— Да, — повторила я, и при одной мысли об этой красоте у меня перехватило дыхание.
— Жизнь?
Я откинула назад голову, встречаясь с его красивыми голубыми глазами, и в них сияли все чувства, что он испытывал ко мне, согревая мою душу так, что я знала: холод мне не страшен.
Никогда.
За всю мою жизнь.
— Да, — прошептала я, когда из моих глаз покатились слезы.
Рука Чейза выскользнула из моих волос, обхватывая мою челюсть, а его большой палец пробежался по моей щеке, ловя, падающие капельки.
— Я люблю тебя, Фэй Гуднайт, — тихо сказал он, глядя мне в глаза.
Я втянула воздух дважды, прежде чем ответить:
— Я тоже люблю тебя, Чейз Китон.
Он ухмыльнулся, а его взгляд потеплел еще больше.
— Хочу, чтобы ты переехала ко мне, детка, — пробормотал он.
— Хорошо, — сразу согласилась я.
— В следующие выходные, — продолжил он.
— Хорошо, — снова немедленно согласилась я.
— Мы начнем создавать наш дом, нашу жизнь сейчас, чтобы иметь возможность передать все нашим детям после того, как другое кольцо присоединится к твоему бриллианту.
У меня снова перехватило дыхание, и я повторила:
— Хорошо.
Глаза Чейза загорелись другим светом, который мне так же понравился, когда он спросил:
— Ты собираешься выйти в Сеть и написать своей команде гиков, что ты меня захомутала?
— Да, — прошептала я.
— Поцелуй меня, и я закончу с тако, пока ты это делаешь.
— Хорошо, — повторила я снова, но с места не сдвинулась.
— Детка, поцелуй меня, — подсказал Чейз, когда мое бездействие все длилось и длилось.
— Через секунду, дорогой, я запоминаю момент.
На его лице отразилась уязвимость, но на этот раз без боли.
Только красота.
Потом рука Чейза вернулась к моим волосам, и он притянул меня к себе для поцелуя.
Я подключилась к Интернету, чтобы сообщить новости Бенджи и Серенити, а десять минут спустя Чейз закончил готовить тако.
Крис не упустила из виду мое кольцо, когда час спустя мы появились у Баббы.
Поэтому Чейзу не было нужды снимать деньги в банкомате. Каждый раз, когда он пытался передать ей купюру, она отказывалась, и Чейз мог быть властным, но если Крис была в настроении отказать, у вас не было никакой надежды на победу.
Было много возгласов, криков, хлопков по плечу Чейза, объятий меня, когда Крис и Твайла поделились новостью с баром, а затем рассказывали всем, кто входил. Появилась Лори. За ней — Дик. Чуть позже — Вуд и Мэгги. Дек отстал от них ненадолго. Вскоре в бар пришли Солнышко и Шамблс. Поток посетителей продолжался, как и объятия и хлопки по спине, и новости распространялись так быстро, что мне позвонил мой отец и хриплым голосом сообщил, что скоро у нас состоится семейный праздник, и он постарается сохранить новость от Лизы, чтобы она не устроила какую-нибудь драму и украла мой звездный час.
Хотя мне хотелось поделиться этой новостью с семьей, я была слишком счастлива, чтобы волноваться о том, что кто-то украдет мой звездный час, и я была счастлива услышать, что мой папа тоже счастлив.
Бабба включил стереосистему, и после нескольких песен, Крис взяла на себя управление подключенным к системе iPod. Она явно была в романтическом настроении, а Чейз и подавно, потому что, хотя никто и не танцевал, в ту минуту, когда заиграла песня Mazzy Star «Fade in You», он вывел меня на открытое пространство у окна, притянул в свои объятия, и мы начали раскачиваться под музыку.
До Чейза эта песня меня бы огорчила.
В объятиях Чейза, с его кольцом на пальце, мир исчез, и я растворилась в любимом мужчине.
За этим Крис поставила «Feel Like Makin' Love» Bad Company, «Leah» Брюса Спрингстина, Cowboy Junkies исполнили песню The Velvet Underground «Sweet Jane», а затем вернулись Bad Company с «She Brings Me Love».
Независимо от композиции, Чейз крепко держал меня в объятиях, а я крепко обнимала его, нас окружали друзья, часть жителей городка смотрела на нас, но никто из них, не мог проникнуть в наш момент. Мы танцевали среди моря счастливых людей, празднующих любовь и рождение ребенка в свободном для жизни городе. Но для меня существовал только Чейз, а для Чейза существовала только я.
И среди всего этого Чейз обнимал меня так, что я чувствовала, как он счастлив никогда меня не отпускать, и готов протанцевать со мной до утренней зари.
Потом заиграла та самая песня. Помнила ли Крис, что я говорила об этой песне, или она просто пришла ей в голову.
Элла Мэй Боуэн запела «Holding Out for a Hero».
И тогда я решила, что Чейзу пора узнать.
Поэтому прижалась к нему еще ближе и прильнула губами к его уху.
— В ту ночь я слушала не Доби Грея, — прошептала я. — А эту песню. Мне пела Элла Мэй, когда я думала, что ты не тот, каким я тебя представляла, а представляла я тебя героем этой песни. Я ожидала его двадцать девять лет. И полчаса спустя ты доказал, что каждое из этих слов было правдой, и каждую секунду с тех пор ты продолжаешь доказывать это. Ты считаешь меня своим ангелом, но ты должен знать, что я считаю тебя моим героем. Двадцать девять лет, дорогой, я ожидала героя. Двадцать девять лет я ожидала тебя.
Его лицо, уже уткнувшееся в мою шею, зарылось глубже. Его руки, уже крепко державшие меня, притянули меня ближе.
Он ничего не сказал.
Но когда наклонил меня назад в танце под Эллу Мэй, я пропела эти слова ему на ухо.
И в тот момент, в том баре, в объятиях Чейза, шепча ему на ухо песню о нем, рассказывающую все, кем он является, и все, кем он был для меня, независимо от красоты нашего будущего, независимо от красоты настоящего, я знала, что для меня никогда не будет более красивого момента, чем этот.
В конце песни Чейз скрепил эту красоту поцелуем, а затем скользнул языком в мой рот, — сладко, нежно, ласково, даруя и позволяя дарить мне.
Все, что было им.
Все, что было мной.