По дороге к дому Чейза я пыталась взять под контроль дыхание. Потому что была близка к гипервентиляции.
А причиной тому — сегодняшняя ночь, она будет той самой.
Я решила.
Сегодня я собиралась отдать Чейзу свою девственность.
Чейз, конечно, еще этого не знал. Это было мое решение. И я придерживалась его, хоть и ужасно нервничала.
Я приняла это решение по целому ряду причин.
Во-первых, потому что влюбилась в Чейза в шестнадцать, и теперь мы встречались. Тринадцать лет я жила со знанием, что он — мужчина, которому я хочу отдать все. Поэтому, несмотря на то, что мы встречались недолго, учитывая, что я была влюблена в него тринадцать лет, я решила покончить с ожиданием.
Во-вторых, мне было двадцать девять, у меня наконец-то появился парень, так что мне пора было перепихнуться.
И, наконец, со всеми ласками, утренними звонками, близостью Чейза, его сонным и сексуальным голосом, доносящимся из телефонной трубки, его языком у меня во рту, мне впервые в жизни нужно было получить продолжение.
Проблема заключалась в том, что я понятия не имела, как это сделать.
Я знала, что Чейз опытен. Я знала это, живя в том же маленьком городке, что и он, а также испытав на себе этот, хоть и ограниченный, но все же опыт. Мужчинам тоже хотелось этого (по-моему мнению), а Чейз проводил со мной достаточно времени и не получал того, что ему нужно на стороне (я так надеялась). Так что я, правда, не понимала, почему он не позволял нам продвинуться дальше обжимашек.
Мое единственное предположение — Чейз был Чейзом или тем, кого я узнала как Чейза: умный и опытный, он знал или понимал, что у меня опыт отсутствует. И будучи Чейзом, хорошим парнем, он не торопился. Не говоря уже о том, что я не совсем походила на знакомых ему женщин. У него с ними (за исключением Мисти) были свободные отношения. И этим они кардинально отличались от меня. Я выросла в Карнэле, мои мама и папа тоже, не говоря уже о том, что они были хорошо известны и любимы. Возможно, это было проявлением уважения.
Чем бы это ни было, я шла к своей цели.
Но перед тем, как приступить к делу, я нуждалась в совете.
На этот раз мне даже не пришлось об этом думать. В тишине библиотеки я взяла мобильный, подошла к открытой двери кабинета, встала в проеме, глядя на библиотечный зал, и набрала Кристал. Быстро и лаконично я объяснила свою дилемму, пытаясь и, вероятно, не сумев, не покраснеть.
Ответ Кристал?
— Буду через пять минут.
Это одновременно вызвало облегчение, и еще больше заставило меня нервничать.
Нервозность обострилась, когда Кристал все еще не появилась в библиотеке через пять минуть. Она приехала через пятнадцать. Мое сердцебиение участилось, когда я увидела, как она входит в дверь вместе с Твайлой.
Так вот, Твайла мне нравилась, и в тот вечер, когда я выпивала с Чейзом в «У Баббы», Твайла показала (на удивление), что я ей тоже нравлюсь. У любой девушки всегда оставались вакантные места для новых подруг в ее компании, и, можно сказать, у меня этих мест было больше, чем у большинства, поскольку моя девичья компания в течение многих лет имела ограниченный состав. Если вы не относитесь к тому типу женщин, которые уводят парней или воруют одежду, вам будут рады все девушки.
Просто Твайла не была похожа на обычную девушку. Главным образом, благодаря ее известности во всем городе превзойти кого угодно в армрестлинге, и я не имею в виду женщин-соперниц. Хотя я слышала, что это не являлось чем-то неслыханным, просто для победы ей требовалось гораздо меньше времени. Также известно, что она была бывшим морским пехотинцем. И, наконец, она питала невыразимое пренебрежение ко всему женственному. Так что, не казалось, что она горела желанием быть частью девчачьей компании.
С другой стороны, она была девушкой, а каждая девушка, даже я, знала что-то полезное о мужчинах.
Моя текущая ситуация являлась ярким примером.
Я просто не была уверена, что Твайла могла помочь в моем случае.
Кроме того, меня не радовала мысль о том, что все в Карнэле узнают интимные подробности моей жизни, включая мои отношения с Чейзом. От этого я испытывала дискомфорт, но еще и потому, что Чейз долгое время являлся предметом многочисленных разговоров. До всего случившегося, он казался человеком, который любит тихую жизнь. Этого выбора его лишили. Теперь, вернув свой выбор обратно, я подумала, что он не захочет выставлять свою жизнь напоказ.
Когда они добрались до стойки, обе осмотрелись, убедившись в отсутствии поблизости посетителей, и я решила начать.
И начала я с неуклюжего:
— Э-э…
Глаза Кристал метнулись ко мне, и она ответила на мой незаданный вопрос.
— Она не принимает «нет» в качестве ответа. Не знаю, как она узнала. Моя часть разговора состояла из четырех слов. Она просто знала. Я пыталась ее отговорить. Десять минут уговоров не сработало, я разозлилась, поэтому просто ушла. Она увязалась за мной. — Кристал посмотрела на Твайлу. — Кстати, пока мы здесь, твои часы в баре не оплачиваются.
Твайла работала официанткой в баре Крис. Судя по выражению лица Твайлы, ей было плевать, что она потеряет в, вероятно, не очень привлекательной зарплате официантки.
Она не ответила Кристал. Она посмотрела на меня и тут же заявила:
— Накинься на него.
— Святой frak, — выдохнула я, мои легкие сжались от этой мысли.
— Ты спятила? — прошипела Кристал, наклоняясь к Твайле.
— Я выгляжу спятившей? — парировала Твайла, и, к сожалению, ответ был бы положительный.
Дело не в том, что она была сложена как грузовик. И не в том, что она совершенно комфортно чувствовала себя в своей форме, она работала над ней, а та, в свою очередь, работала на нее.
И дело было не в ее женской версии «маллет» (прим.: маллет — тип прически (стрижки), когда волосы пострижены коротко спереди и по бокам, а сзади остаются длинными). Мужской «маллет» выглядел достаточно неприглядно. Женский же… ну, я не была блюстителем всех модных тенденций и считала, что люди должны выглядеть так, как им нравится, но я также знала, как выглядит большинство. И «маллет» — единственное, чего ни мужчина, ни женщина не должны делать.
Крис не стала зацикливаться на Твайле и посмотрела на меня.
— Не делай этого. Поговори с ним.
Твайла перестала смотреть на Крис и перевела взгляд на меня.
— Не разговаривай с ним. Набросься на него.
— Перестань ей это говорить, — рявкнула Крис на Твайлу.
Твайла скрестила руки на груди и снова посмотрела на Кристал.
— Ты же знаешь, что мне нравятся девушки, — заявила она в качестве подсказки.
— Да, — подтвердила Кристал.
— И мне нравятся девушки, которые красятся и все такое.
— Я знаю твою партнершу, Твайла, вы обе приходили ко мне домой три недели назад на жареные ребрышки Баббы, — ответила Крис.
— Вот именно, мне нравятся девушки. И они мне нравились всю мою жизнь. Я была морским пехотинцем. Я стреляла из пистолета. У меня их пять, я говорю о пистолетах. Я смотрю матчи «Наггетс», «Эвеланш», «Бронкос» и «Рокиз». Я никогда в жизни не носила юбок. Я ношу спортивный лифчик, потому что с этими малышками, — она обвела грудь указательным пальцем, а потом опустила руку на стойку, — у меня нет выбора. Бог счел нужным наградить меня единичкой. Будь у меня троечка, мне был бы пи*дец. Я никогда не красилась. У меня нет фена. И я схожу с ума от цыпочек. Кто из нас, ты или я, имеет больше общего с Чейзом Китоном?
Должна признать, она была права.
Кристал тоже пришлось это признать, хотя я могла сказать, что ей этого не хотелось. Она просто открыла рот и закрыла его.
Твайла посмотрела на меня.
— Набросься на него.
Кристал закрыла глаза, опустила голову, глядя на свои сапоги, ее медовые локоны упали вперед, скрывая лицо.
— Я уже пробовала, — прошептала я Твайле.
Голова Кристал взлетела вверх, и брови Твайлы сделали то же самое.
— Не вышло? — спросила Твайла.
— Он, э-э… отключается или, гм… переключается, но гм… в основном отключается и сосредотачивается на поцелуях.
— Он знает, что ты девственница? — спросила Твайла.
— Ммм… — ответила я, не подозревая до этого, что Твайла в курсе моей невинности.
— Как много вы обжимаетесь? — потребовала Твайла подробности, когда я не смогла продолжить.
— У меня мало опыта, но, думаю, по шкале от одного до десяти — сто пятнадцать.
Кристал ухмыльнулась.
— Значит, у тебя до него было мало опыта? — продолжила допрос Твайла.
Я кивнула.
— По шкале от одного до десяти, какой у тебя опыт? — уточнила Твайла.
— Ноль целых двадцать пять сотых, — тихо призналась я.
— Он знает, что ты девственница, — пробормотала Твайла, и мое сердце не очень приятно ёкнуло.
Кристал ткнула Твайлу в плечо.
— Теперь из-за тебя Фэй психанет.
— Э-м, просто для ясности: фраза «бросься на него» уже заставила меня психовать, — поделилась я.
— Итак, каков план на вечер? — спросила Твайла, игнорируя меня.
— Я впервые ужинаю у него дома, — ответила я.
— Захвати с собой запасные трусики и зубную щетку. Потом найди способ намекнуть ему, что ты принесла их с собой. — Она вдруг хлопнула в ладоши, заставив меня подпрыгнуть, и закончила: — Дело в шляпе.
— Бог ты мой, это действительно хорошая идея, — прошептала Кристал, и брови Твайлы снова взлетели вверх, на этот раз в оскорбленных чувствах.
— Думаешь, я без всякой причины промаршировала пять кварталов по холоду горного Колорадо? — спросила Твайла. — Я лесбиянка, которая может уложить большинство ублюдков. Я знаю не лесбиянок, способных на то же самое. Могу добавить, что ты одна из них, хотя и делаешь это с дробовиком в руке. Та же хрень. Но то, что я лесбиянка, не делает меня плохим советчиком.
Я запомнила это и добавила Твайлу в свой список контактов на случай, если у меня возникнет чрезвычайная ситуация в отношениях.
— Я не говорила, что ты плохой советчик, — возразила Кристал.
— Но подумала, — парировала Твайла, глаза Крис сузились, и она подалась вперед.
— Теперь ты у нас еще и мысли читаешь. Напомню, Фэй позвонила мне, — заявила Крис.
— Может и так, но когда возникает проблема, каждый человек на счету, — ответила Твайла.
У Кристал не нашлось возражений, она выглядела загнанной в тупик, а также сердитой. Ничего необычного, просто более пугающе.
Я решила вклиниться в их спор.
— Просто к сведению, — обратилась я к Твайле. — Я добавила тебя в список экстренных контактов для отношений.
Твайла широко мне улыбнулась.
— Прекрасно, — буркнула Крис. — Наконец-то я получила шанс, а меня отфутболили из-за вмешательства Твайлы.
Я в недоумении взглянула на Кристал, потому что она казалась искренне обиженной.
Затем меня осенило: Кристал Бриггс подпустила меня. Не так, как Чейза. А на порядок ближе. Она беспокоилась обо мне. Хотела помочь. Я проникла сквозь жесткую внешнюю оболочку, которая не пропускала всех внутрь, и оказалась в мягком, теплом центре.
От этого я тоже почувствовала внутри тепло.
— Не волнуйся, Крис, поскольку она девственница, а он такой мужчина, уверена, ты еще получишь свой шанс, — заверила Твайла.
Внезапно мне стало не так тепло.
— Какой он мужчина? — прошептала я, и Крис с Твайлой посмотрели на меня.
Затем обе одновременно и с ударением на одно и то же слово ответили:
— Абсолютный мужчина.
Я почувствовала дрожь. Не в плохом смысле. И не в хорошем. Это была нервная дрожь.
— Так, до этого я психовала. Теперь же схожу с ума.
Твайла вскинула руку в воздух и заявила:
— Вы встречаетесь уже некоторое время, этот мужчина присматривает за тобой, не торопится, двигается медленно, контролирует себя, не создает проблем.
— Все верно, — согласилась Крис, наклоняясь ко мне. — Без шуток, Фэй. Это говорит о многом.
Я почувствовала себя немного лучше.
Но по-прежнему нуждалась в руководстве.
— Э-м, так как же мне намекнуть о трусиках и зубной щетке? В смысле, об этом не делишься за ужином, — заметила я, стараясь не краснеть, но чувствуя жар.
— Твой язык у него во рту, — начала Крис, — его язык у тебя во рту. Ты на диване, и, поверь мне, ты будешь на диване. Когда его язык выскользнет из твоего рта, найди способ прошептать ему это на ухо. Это ускорит процесс.
— Очень ускорит, — согласилась Твайла, коротко кивнув.
О, боже. Я начала отказываться от своего принятого решения.
Твайла, должно быть, заметила это, потому что наклонилась вперед.
— Он добр к тебе. Добр к этому городу. Я слышала, он довольно надежный. До сих пор он заботился о тебе. Тем вечером в баре он был опьянен тобой. Пусть я люблю женщин, но я много времени проводила с мужчинами. Ты берегла себя, теперь хочешь отдаться и можешь сделать неверный выбор. Но, честное слово, не уверена, что можно найти мужчину лучше.
Я улыбнулась ей, потому что от этих слов мне стало намного лучше.
К сожалению, в этот момент к прилавку подошел посетитель с охапкой книг. К счастью, Крис и Твайла задержались достаточно надолго, чтобы поклясться не говорить ни слова о нашей беседе. О них можно сказать одно: если они поклялись, то сдержат слово.
И, наконец, так как я надеялась, что следующим утром буду вне зоны доступа, то попросила их позаботиться о Малахии. Крис ухватилась за просьбу, взяла у меня список вещей, которые, как я думала, понадобятся мальчику, пообещала зайти в магазин и на следующий день оставить пакеты у ящика для возврата книг.
Итак, я ехала в своей машине по дороге, ведущей к дому Чейза. По этой дороге я ездила всего несколько раз в жизни, потому что никаких причины для этого не было, поскольку она заканчивалась тупиком у подножия горы, и вдоль нее располагалось лишь множество ранчо. В те времена я разъезжала в компании старшеклассников только для того, чтобы скоротать время и слушать громкую музыку из стереосистемы.
Я взяла сумочку побольше, потому что теперь в ней лежали чистые трусики, зубная щетка, а еще средство для умывания, увлажняющий крем, дезодорант и одна из новых сексуальных ночных рубашек. Я подумала, что лучше быть готовой. Если останусь на ночь, то не хочу спать в макияже. Вчерашний макияж с утра выглядел ужасно.
На мне также были сексуальные трусики, которые, на всякий случай, я надевала всякий раз, когда встречалась с Чейзом, то есть, каждый день с тех пор, как я их купила. Я сменила рабочую юбку на джинсы, уложила волосы и нанесла духи. Я жевала жвачку, потому что Чейз сказал мне, рыча во время поцелуя, что ему нравится мой вкус. Так что, если раньше жвачка была зависимостью, достаточно сказать, что сейчас она стала навязчивой идеей.
И я чертовски нервничала.
В поле зрения появился дом Чейза, я поняла это потому, что он сказал мне, что его дом единственный окружен белым забором. На крыльце также горел свет, а по бокам дома несколько ярких прожекторов освещали переулок и подъездную дорогу.
Я взяла обертку от жевательной резинки, выплюнула в нее комочек, скомкала ее, бросила в подстаканник, глубоко вдохнула и свернула на съезд к дому.
Остановившись, поставила машину на ручник и, потянувшись к ручке, увидела, как входная дверь открывается и из нее выходит Чейз в джинсах, рубашке и офигенном свитере.
Глубокое дыхание лишилось своего эффекта.
Мне удалось схватить сумочку, открыть дверцу и выпрыгнуть. Захлопнув дверцу и не сводя глаз с Чейза, я направилась по расчищенной дорожке. Он стоял на верхней ступеньке крыльца, следя за моим приближением, в то же время, выглядя возмутительно сексуальным. Я подумала, что причина последнего заключалась не в том, что его одежда смотрелась лучше, чем любая другая, в которой я его видела, потому что это было не так. Ничто не сравнится с тем, как он выглядел на свидании в «Петухе». Даже когда я во всей красе увидела выцветшую джинсовую рубашку.
Он выглядел возмутительно сексуальным потому, что я надеялась очень скоро увидеть его совсем без одежды, и полагала, что вид мне очень понравится.
Продолжая глубоко дышать, я остановилась у подножия лестницы и посмотрела на все его великолепие.
Из-за нервов и опасения потерять сознание, я выпалила первую идиотскую вещь, которая пришла мне в голову, и, к счастью, она была просто идиотской, а не унизительной.
— Ты любишь собак и кошек?
Его голова дернулась, и я увидела, как его глаза, теплые даже в холодную ночь, моргнули.
— Что?
— Собаки и кошки. Они тебе нравятся? — настаивала я, несмотря на то, что выставляла себя дурой. Я завела этот разговор. И должна довести его до конца. Оставалось только надеяться, что это не шоссе в никуда, а коротенький переулок.
— Повлияет ли мой ответ на то, зайдешь ты в дом на ужин? — спросил он.
— Нет, — ответила я и добавила частичку правды: — Я зайду, потому что голодная.
— Тогда, кошки — да, если они дружелюбны, не возражают против того, чтобы их гладили, и не ведут себя так, будто они ваши хозяева, а не наоборот. Собаки — да, без всяких условий, — наконец, ответил он.
— Я знаю много дружелюбных кошек, но не знаю таких, которые не вели бы себя так, будто они ваши хозяева, а не наоборот.
— Тогда, кошки — нет, — исправился он и продолжил спрашивать: — Детка, может, скажешь, почему мы стоим на крыльце и говорим о кошках и собаках?
Я промолчала, потому что более умный разговор был бы о пестиках и тычинках.
И вместо этого сообщила:
— Я раздумываю над тем, чтобы взять кого-нибудь. То есть, кошку или собаку.
— Является ли мой ответ нарушением условий сделки?
— В каком смысле?
— В том, что если я отвечу «нет» кошке или собаке, ты не войдешь в дом на ужин.
— Я уже ответила на этот вопрос.
— Да, дорогая, но я ответил «нет» кошкам, а ты еще не зашла в дом.
— О, точно, — прошептала я.
Я замолчала.
Чейз тоже.
Он нарушил тишину.
— Фэй, мы все еще на крыльце.
И тут я выпалила:
— Я склонялась к кошке.
После этого Чейз запрокинул голову и расхохотался.
Мне это понравилось, но все же я прикусила губу.
Когда его взгляд опустился на меня, он сказал сквозь стихающий смех, но мягко:
— Детка, поднимайся по гребаным ступенькам.
Я поднялась по чертовым ступеням.
Не успела я добраться до верха, как Чейз наклонился и взял меня за руку, так что последние два шага я делала, держа его за руку.
Он повел меня по крыльцу к двери, и я заметила два кресла-качалки со столиком между ними.
Белый забор. Кругом лишь равнины, ранчо и горы. Сгущались сумерки, поэтому я ничего не видела, но уже знала, что вид из дома будет потрясающим со всех сторон, таким, к которому никогда не привыкнешь.
Летом в этих креслах-качалках было бы идеально сидеть и читать часами. Или сидеть рядом с Чейзом и абсолютно ничего не делать, просто быть счастливой.
Каким-то образом эта мысль и ее невероятная красота, заставила меня потянуть его за руку, слегка повернуться к нему и приподняться на цыпочках.
Чейз слегка вздрогнул, будто удивившись, но все же остановился рядом со мной и наклонил голову, словно знал, что мне нужно что-то прошептать ему на ухо.
Что я и сделала.
Я опередила события, положившись на случай.
— Я захватила запасные трусики и зубную щетку, — прошептала я и задержала дыхание, не шевелясь, даже не дыша.
Чейз тоже не двигался. Ни единой мышцей. Я даже не ощущала его дыхания.
Ох, боже. Ох, frak. Ох, боже.
Внезапно Чейз двинулся, отпустил мою руку, низко наклонился, и я взмыла вверх, но в безопасности его рук, одна из которых держала меня под коленями, другая обвивала за талию.
На автомате я обняла его за плечи и откинула голову назад, как раз в тот момент, когда его губы сомкнулись на моих губах.
Держа меня и целуя, он открыл штормовую дверь и перешагнул через порог.
Судя по всему, я все сделала правильно.
Зазвонил телефон.
Не в первый раз. На самом деле, в третий.
Я слышала его, но мне было все равно. Как и два других раза.
Все потому, что я лежала на кровати Чейза, в спальне Чейза, губы Чейза были на моих губах, его язык в моем рту, его руки в моих трусиках, и я была так близка к тому, чтобы кончить.
Все случилось стремительно, начиная с поцелуя Чейза на протяжении всего пути до его кровати. Это походило на поцелуй, который он подарил мне перед тем, как мы отправились в «Петуха». Дикий. Необузданный. Огненный. Изысканный.
Соблазнительный.
Но этот был более соблазнительным, потому что Чейз нес меня к своей кровати.
Поцелуй не мог бы быть более соблазнительным, чем этот.
Не прерывая поцелуй, Чейз немного наклонился, зажигая свет, и уложил меня на спину в свою постель, сразу же последовав за мной.
Я понимала, что он себя не контролирует. Даже и близко нет. Потому что он задрал мою футболку, и я впервые ощутила тепло его ладоней.
Мне понравилось, поэтому я ответила взаимностью, вытянув его рубашку из джинсов, и пробравшись под нее.
Но то, на что натолкнулись мои ладони, мне понравилось больше. О, мой fraking бог, это мне понравилось намного больше. Я открыла для себя горячую, гладкую, твердую поверхность, с множеством невероятных плоскостей, выпуклостей и рельефов, по которым можно провести кончиками пальцев.
Мое прикосновение произвело поразительный эффект, потому что ладонь Чейза скользнула от моей талии к ребрам и накрыла грудь поверх лифчика. Почти мгновенно его большой палец сильно нажал на затвердевший сосок.
Никто, кроме меня, никогда не прикасался ко мне там, и достаточно сказать, что я никогда не испытывала ничего более приятного, Чейз посылал сквозь меня огненные стрелы и делал это, целуя меня в своей постели, лежа, в основном, на мне, а под ладонями я ощущала его обжигающую кожу. О таком я даже и не подозревала. И это нравилось мне чертовски сильно.
Так сильно, что я прервала наш поцелуй, выгнула шею и издала хныкающий стон.
Это также произвело поразительный эффект: Чейз потянулся к моей куртке и сдернул ее с моих рук. Затем приподнял меня, сорвал ее полностью и бросил на пол.
Следом полетела моя футболка.
Это могло бы меня напугать, если бы его рот не накрыл мои губы, и я снова не оказалась на спине, а его рука вновь не накрыла мою грудь, и, наконец, его большой палец не повторил свое движение, а затем еще раз и еще раз.
Я не ошиблась, первый раз был великолепен, но второй и третий — чертовски хороши. Так хороши, что я выгнула спину, захныкала ему в рот и начала дергать его за свитер.
Чейз получил сообщение, о котором я даже не подозревала. Оторвавшись от моих губ, он чуть приподнялся надо мной, завел руки за голову, сорвал с себя свитер и отшвырнул его в сторону. Я тут же инстинктивно потянулась дрожащими руками к пуговицам его рубашки. Я успела расстегнуть одну, прежде чем его спина согнулась, тело переместилось, я потеряла контроль над его рубашкой, а его ладонь приподняла мою грудь, и его рот сомкнулся на соске поверх лифчика.
Ладно, ох, frak, прикосновение большого пальца было великолепным. Его рот — безупречным.
Моя спина выгнулась так сильно, что оторвалась от кровати, из моего горла вырвался низкий, протяжный, глухой стон, и я снова прильнула к его губам, а его ладонь и большой палец вернулись к моей груди. Я получила еще один грубый, дикий, глубокий, влажный, долгий поцелуй, и совсем пропала. Но по его поцелую я знала, что не хочу, чтобы меня когда-нибудь нашли.
Мои руки двигались. Обладая собственным разумом, шарили везде, где могли, прикасались ко всему, до чего могли дотянуться, брали все, что возможно. Включая его упругий зад и бедро, а потом это случилось.
Даже не думая, просто действуя инстинктивно, так заведенная Чейзом, я коснулась пальцами веских признаков его возбуждения.
Я ахнула ему в рот, потому что мне это понравилось. Не чуть-чуть, а сильно. Это не стало неожиданностью. Но знать, что я дала ему это, чувствовать и понимать, что это все из-за меня, — было настоящим подарком.
И я хотела этого.
Чейз зарычал мне в шею.
Ох, fraking, fraking бог, это мне понравилось намного больше.
Его бедра отстранились, торс приподнялся, я медленно открывала глаза, пока его рука тянулась к моему ремню. Я почувствовала рывок, и вернулась к пуговицам на его рубашке.
Мне удалось неуклюже разобраться с еще двумя, прежде чем молния на моих джинсах была расстегнута, и я услышала хриплый, более низкий, чем обычно, голос Чейза:
— Фэй.
Мой взгляд переместился к нему, и, даже не зная почему, просто чувствуя, как слово исходит из глубины моей души, нуждаясь в том, чтобы произнести его, нуждаясь в том, чтобы он понял, я прошептала:
— Пожалуйста.
Он не отрывал от меня обжигающего взгляда, его рука скользнула внутрь. Прямо туда. В мои трусики, его пальцы согнулись, средний проник внутрь, и я приподняла бедра, чтобы толкнуться в его руку, и закрыла глаза. Я почувствовала, как мои губы приоткрылись, но в основном я не чувствовала ничего, кроме невероятно великолепных ощущений от руки Чейза у себя в трусиках.
— Охрененно красиво, — смутно услышала я бормотание, а когда его палец задвигался, и я начала осознавать, что такое рай, я так же смутно услышала, как он приказал: — Хочу твой рот, детка.
Моя голова мгновенно опустилась, и он атаковал.
Ох, боже. Это было лучше. Значительно лучше.
Не способная на что-либо еще, я крепко впилась пальцами в его рубашку. Держась за нее, я давала ему свой рот, чувствовала, что он вытворяет пальцем, и напряглась всем телом, мне казалось, что если я отпущу, то разобьюсь на мелкие кусочки.
Он перестал целовать меня на достаточное время, чтобы прошептать мне в губы:
— Двигайся со мной, Фэй, бедрами. Не борись с этим, отдайся ощущениям.
Мой мозг мало что соображал, но мое тело явно услышало его слова, потому что мои бедра начали двигаться вместе с его рукой. Скольжение взад-вперед было намного лучше.
— Чейз, — выдохнула я ему в рот.
— Вот так, — прошептал он мне.
Уже сильно возбудившись, во мне стала нарастать пульсация, готовая взорваться.
Я перестала дышать.
Чейз прекратил движение пальцем, скользнул глубже… глубже… оказавшись очень далеко внутри меня… и я ахнула, но затем снова перестала дышать.
— Фэй, милая, дыши.
Я сделала, как мне велели, и задышала, палец выскользнул из меня и принялся за старое, а наши губы вновь слились в поцелуе.
Во время этого телефон звонил дважды.
Теперь я была близко. Очень близко. Я знала это чувство. Я также знала, что на этот раз будет лучше, чем когда-либо. Намного лучше. Абсолютно лучше.
Я оторвалась от губ Чейза, потому что не могла больше выносить прикосновение его языка. Это было слишком, слишком хорошо. Когда это произошло, я уткнулась лицом ему в шею и ахнула. Меня пронзил жар, сжигая дотла, заставляя мышцы крепко сжиматься, упираться лоном в его ладонь и глубоко зарыться лицом в шею Чейза.
Я не ошиблась. Это было лучше.
Абсолютно лучше.
Когда я вернулась на землю, медленно, томно, мне показалось, что прошли годы, и мне было все равно, потеряно ли это время, я чувствовала себя очень хорошо, телефон перестал звонить, и я лежала уже не на спине, а на боку. Моя нога была перекинута через бедро Чейза, и он одной рукой крепко обнимал меня за талию, прижимая к себе. Другая его рука была в моих волосах, удерживая мое лицо у его горла. Я по-прежнему обеими руками стискивала его рубашку.
Мое дыхание выровнялось, пальцы расслабились, руки переместились к его спине, и я услышала, как Чейз ласково спросил мне в макушку:
— Как дела?
Хорошо. Более чем хорошо. Я могла бы счастливо умереть прямо сейчас. Не то, чтобы я этого хотела, но вот как хорошо я себя чувствовала.
— Хорошо, — прошептала я.
— Хорошо, — прошептал он в ответ.
Я сильнее прижалась к Чейзу, и его рука вокруг меня сжалась крепче.
Затем я сильно зажмурилась и позвала:
— Чейз.
— Я здесь, милая.
Я сжала губы и сделала то, что должна была сделать.
— Есть кое-что, что ты должен знать, — объявила я.
— Я знаю.
Я моргнула от его немедленного ответа, отчего мои глаза открылись, но я так удивилась его быстрой реакции, что у меня не хватило сил заметить, что я пристально смотрю на его очень привлекательную шею, упуская из внимания возможность, которой при обычных обстоятельствах наслаждалась бы.
Затем спросила:
— Знаешь?
— Ага.
— Знаешь — что?
— Что я первый мужчина, чья рука проникла тебе в трусики, а позже буду первым мужчиной, который сделает с тобой другие вещи.
Да, он знал.
О, боже.
Я снова закрыла глаза и опустила голову, неуверенная, то ли смущаться, то ли, — судя по его нежным, тихим, но прямым словам, — не смущаться, когда его теплая ладонь обвила мою шею сзади.
Я почувствовала на макушке его губы, которые прошептали мне в волосы:
— Фэй, дорогая, я хочу, чтобы ты это услышала и поняла: то, что ты только что дала мне, было самой прекрасной вещью, которую я когда-либо получал за… всю… свою… жизнь. То, что ты мне дашь потом, будет еще прекраснее, и я знаю это не только из того, что я получил сейчас, но и из того, что знаю о тебе. Ты со мной в безопасности в любое время и в любом месте. Но в любое время и в любом месте со мной, самое безопасное место здесь, в моей постели. Тебе никогда не придется смущаться. Ты можешь задавать вопросы. Можешь реагировать, как пожелаешь. Можешь быть той, кем ты являешься. Если я делаю что-то, что тебе не нравится, ты можешь остановить меня. В этой постели никогда не случится ничего такого, из-за чего ты испытаешь дискомфорт. Клянусь, детка. Здесь ты в безопасности, и так будет всегда.
Эти слова были потрясающими.
Но все же.
Судорожно вздохнув, я открыла глаза и адресовала неуверенный вопрос его горлу:
— Ты не думаешь, что я… то есть, что у меня нет… эм…
— Нет, — прервал он твердо:
— Но в моем возрасте то, что я…
— Нет, Фэй.
Я сделала еще один прерывистый вдох и прошептала:
— Правда?
Его пальцы нежно сжали мою шею. Я прочитала его сообщение и сделала еще один прерывистый вдох, прежде чем дать ему то, о чем он невербально просил: откинула голову назад.
Он уже склонял голову вниз, и сразу же поймал мой взгляд.
Я тут же закусила нижнюю губу. Его взгляд скользнул к моему рту, прежде чем вернуться к глазам.
— Ты меня не услышала, а значит, не поняла, — мягко сказал он.
Я отпустила губу и промычала:
— Ммм…
Чейз опустил голову ниже, коснулся моих губ и отстранился на полдюйма, прежде чем прошептать:
— Детка, отдай ты это кому-то другому, оно не стало бы моим. Теперь оно мое. Никто и никогда не сможет обладать этим. Оно навсегда мое. И мне это нравится. Я думаю, это прекрасно. Так что я абсолютно не думаю, что милая, хорошенькая, застенчивая городская библиотекарша, которая хранила это так долго, как ты, а потом отдала мне, может быть кем-то иным, кроме как не чертовым идеалом.
По серьезному тону и такой же теплоте в его глазах я могла сказать, что он говорил абсолютную правду. Обо всем.
Каждым своим словом.
И поэтому я улыбнулась.
Его глаза опустились на мои губы, прежде чем медленно закрыться. То теплое откровение, которое я увидела за пиццей и глубоким разговором на нашем первом свидании, отразилось в его красивых чертах, прежде чем Чейз сделал то, что сделал тем ыечером. С закрытыми глазами он наклонил голову вперед, касаясь лбом моего лба.
— Чейз, — прошептала я, и увидела, как его глаза открылись, а голова запрокинулась.
Затем он объявил:
— Пора тебя покормить.
Я моргнула. Он сделал движение, будто собирался меня оставить, но мои руки сжались вокруг него.
— Чейз, — снова позвала я, он замер и посмотрел на меня.
Затем меня поразило кое-что еще, и, поскольку я привлекла его внимание, мне пришлось что-то сказать об этом.
Так я и сделала, но не нормальными словами, а бормотанием.
— Я… э-э, ну… знаешь… м-м-м… а ты? — торопливо закончила я.
Его черты прояснились, и именно тогда он улыбнулся.
Это был новый тип улыбки. Порочный.
А еще чертовски сексуальный.
О, боже.
Затем он тихо сказал:
— Милая, я недавно проник тебе в трусики, насколько реально ты оцениваешь свои силы принять меня сейчас?
— Реально?
— Реально.
Я не знала ответа на этот вопрос.
Но он говорил, что в этой постели я в безопасности, и с тех пор как Чейз перестал посылать смешанные сигналы, я всегда чувствовала себя рядом с ним в безопасности.
Поэтому предложила:
— Скажи мне.
Его порочная улыбка теперь окрасилась весельем. Он частично навалился на меня, так что у меня не оставалось выбора, кроме как лечь на спину. Вытащив из-под меня одну руку, он оперся на предплечье в матрас рядом со мной.
Затем посмотрел на меня, наклонился ближе и мягко сказал:
— Позже, я сделаю для тебя все, и не торопясь. Брошу все силы, чтобы дать тебе все необходимое и подготовить тебя к себе. Не знаю, заботишься ли ты о себе так, как я только что это сделал. Если нет, то у меня не будет времени подготовить тебя и для тебя все может закончиться быстро. Теперь, — уголки его губ приподнялись, — ты в порядке. Это даст мне необходимое время. И тебе снова будет хорошо, и мне тоже.
Ладно, возможно, я не была готова к такой реальности. Я поняла это по тому, как тепло прилило к моим щекам.
Тем не менее, я пробормотала:
— О. Ладно.
Чейз усмехнулся, и я поняла, что он не упустил моего румянца. Наклонившись, он чмокнул меня в губы, снова отстранился и прошептал:
— Мы поработаем над откровенными разговорами о сексе.
Это казалось хорошей идеей.
— Буду признательна, — прошептала я в ответ.
Тело Чейза слегка дрогнуло от смеха. Но у меня не было возможности прочувствовать это, потому что он скатился с постели, а затем потянул меня за собой и поставил на ноги.
Именно в этот момент я поняла, что мои джинсы расстегнуты, и на мне нет ничего, кроме изумрудно-зеленого атласного бюстгальтера с полукруглыми чашечками с маленькими узкими диагональными сборками на них и крошечной окантовкой из голубовато-серого кружева.
Чейз наклонился за моей футболкой, и я быстро потянулась к ширинке джинсов.
Выпрямившись, он протянул мне футболку, а его взгляд остановился на моем бюсте, и остался там, пока я возилась с молнией.
— Возьми футболку, я застегну, — приказал он, притягивая меня к себе за пояс свободной рукой, не держащей футболку.
Я закусила губу, взяла футболку и начала ее натягивать.
Она была у меня над головой, когда Чейз застегнул мне пуговицу и теперь принялся за ремень, пробормотав:
— Когда мы перейдем к откровенному разговору, я точно скажу тебе, что думаю о твоем лифчике.
О, мой fraking бог.
Что же, приятно знать, что лифчик оказался стоящей покупкой.
Я нацепила футболку, избегая смотреть Чейзу в глаза.
Закончив с моим ремнем, он подцепил пальцем пряжку и притянул меня еще ближе, интимность жеста побудила мой взгляд скользнуть к нему.
— Внесу поправку в свое заявление: со мной ты в безопасности где угодно, но особенно в моей постели, а также особенно в этой комнате, — изрек он в тот момент, когда я посмотрела на него.
— Э-м… ладно, — прошептала я, счастливая слышать такое, даже если это, в принципе, повторяло его слова, хотя и не понимала, для чего он это сказал.
Чейз часто демонстрировал, что может читать меня, это происходило и сейчас.
— Хочу сказать, Фэй, — продолжил он, — что ты избегаешь моего взгляда, вероятно, из-за смущения или застенчивости и не знаешь, что делать дальше.
Чейз откинул мои волосы с плеча и обнял за шею. Но его взгляд не отрывался от меня ни во время этого, ни когда еще теснее прижал к себе, притянув за пряжку ремня, так что наши лица приблизились еще сильнее.
— Ты мне нравишься, — прошептал он. — Надеюсь, ты это поняла. Мне нравится все, что я знаю о тебе, даже то, что ты собиралась рассказать мне раньше, хотя я уже это знал. В том то и суть: там никого не было. Точнее, никого, кроме меня. И, наконец, мне нравится знать, что милая, застенчивая городская красотка-библиотекарша, с которой я встречаюсь, носит сексуальное нижнее белье. — В его глазах засветилась улыбка, и он продолжил: — Мне это очень нравится, детка. Охрененно нравится. Так что тебе нечего смущаться, стесняться или сомневаться. Да?
— Да, — прошептала я, слегка улыбнувшись и испытав облегчение, и не маленькое.
— Хорошо, — прошептал он в ответ, поцеловал меня в нос, отпустил, но взял за руку и вывел из комнаты.
Так как с того момента, как Чейз меня целовал и понес в свою спальню, я не открывала глаз, то по пути из нее, я наконец смогла рассмотреть его дом.
И то, через что он меня вел, выглядело очень красиво. Дом казался продолжением Чейза. Мужским (очень), с хорошим вкусом и в западном стиле.
А еще невероятно большим. Мы все шли (шли и шли!), а затем, наконец, попали в огромную комнату, которая служила и гостиной, и кухней. Каждая из них была просторна по одиночке, но вместе являла собой громадное пространство. Не говоря уже о мягкой корпусной мебели, подобной которой я никогда раньше не видела. По сути, она представляла собой три полноценных дивана. Три.
Я предположила, что Мисти жила здесь с ним, но я не думала, что он отдыхал на этих диванах, пока она смотрела телевизор, в основном из-за того, что, по его словам, он изыскивал любую возможность не проводить с ней ни минуты. А значит, эти диваны предназначались для одного человека. Что было безумием.
— Э-м… у тебя просторно, — заметила я, пока он вел меня на кухню.
— Ага, — согласился он.
— Для одного здесь много места.
Он остановил меня у островка, на котором легко могли бы разместиться на ночь трое подростков. Просто накачайте надувной матрас, бросьте его сверху и надейтесь, что они с него не скатятся.
На мое замечание Чейз не ответил.
Вместо этого спросил:
— С тако ты пьешь красное вино или белое?
Я обернулась к нему и увидела его у холодильника.
— Тако?
— Говяжий фарш, приправы, еще всякая всячина, все куплено в магазине и все — полуфабрикаты. Я не повар. Мне не нравится возиться со всем этим. Но я должен есть, поэтому ем то, что мне нравится. Если оно содержится в упаковке, так тому и быть. Пусть это не блюда от Розалинды, но что-то близкое, не какое-то дерьмо. Итак, сегодня у нас тако.
— Я люблю тако, — сообщила я, хотя мексиканская еда от Розалинды мне нравилась больше. За ней нужно было ехать в Шантел, но Шантел находился недалеко, хотя ресторан Розалинды был настолько хорош, что поездка того стоила. Когда я не ездила в Шантел, но мне хотелось тако, я тоже ела полуфабрикаты. Поэтому решила сообщить Чейзу об этом факте. — К твоему сведению, я тоже готовлю тако из полуфабрикатов.
— Приятно знать, — пробормотал он, приподняв уголки губ, — красное или белое?
— Красное.
Он направился к бутылке вина, стоящей на прилавке.
Я подошла к табурету, выдвинула его и устроилась сверху.
— Есть, куда расти.
Таков был Чейз. На его странный комментарий, появившийся из ниоткуда, я уставилась ему в спину, когда он отступил в сторону, чтобы открыть ящик и вытащить штопор.
— Что, прости?
Он взял бутылку, повернулся ко мне, наши взгляды встретились, и я забыла, как дышать.
— Есть, куда расти, — повторил он, а затем объяснил. — Еще одна хреновая деталь моей жизни, когда мое будущее включало Мисти. Я не думал, что у меня будет то, чего я хотел, для чего я приобретал этот дом. Я купил его, чтобы привести в него женщину, а затем завести в нем семью. Он такой большой, потому что я хочу троих детей. Есть, куда расти.
Святой.
Frak.
— Есть, куда расти, — с придыханием прошептала я, не в силах оторвать от него глаз.
— Ага, — подтвердил Чейз, а затем спросил: — Ты хочешь детей?
— Э-м… да, — по-прежнему шепотом и по-прежнему с придыханием.
— Сколько?
— Троих.
Да, снова шепотом. Да, снова с придыханием. И, к слову сказать, я говорила правду.
Чейз улыбнулся.
Я перестала дышать.
Я отвела от него взгляд к бутылке вина.
Затем спросила:
— Ты не купил шампанское?
— Бл*ть, — пробормотал он, и мой взгляд вернулся к нему. — Забыл.
Я попыталась скрыть разочарование, но все же спросила:
— Ты забыл купить шампанское?
— Нет, — ответил он, ставя бутылку красного обратно на прилавок. — Ты затмила весь вечер новостью, что у тебя в сумочке запасные трусики, и я совершенно забыл, что купил шампанское.
Я закусила губу, хотя и немного обрадовалась, что смогла заставить его забыть обо всем.
Он ухмыльнулся, и по тому, как он это сделал, мне показалось, что он прочитал мои мысли.
У меня не было времени среагировать на это, потому что он прошел в коридор и исчез.
Вернулся Чейз с двумя высокими бокалами для шампанского, на дне которых чуть выше ножки были выгравированы симпатичные крошечные подковы. Я не знала, как, но им удалось смотреться классно и круто, а не вульгарно, как могли бы выглядеть некоторые подобные вещи. Возможно, это из-за точной, почти изящной гравировки, которая не выглядела мультяшной. Возможно, из-за качества стекла, настолько чистого и тонкого, что по ободку свет проходил сквозь призму. Что бы это ни было, они выглядели потрясающе.
Чейз поставил их на столешницу рядом со мной, будто они не лучше пластмассовых, и направился обратно к холодильнику, когда я предложила:
— Я могу чем-нибудь помочь?
Он повернулся с бутылкой шампанского, дверца холодильника захлопнулась за ним, и открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался стук в дверь.
Глаза Чейза устремились в сторону входной двери. Они сузились под нахмуренными бровями, а его челюсть напряглась. Вид был несколько пугающий. Но мой взгляд упал на его рубашку, все еще расстегнутую мной на три пуговицы, и рыжевато-каштановые волоски, покрывающие видимый участок груди. Это была не густая поросль, а короткая сексуальная россыпь.
Под «сексуальной» я имела в виду «чертовски невероятно сексуальную».
У меня потекли слюнки.
Чейз, несомненно, не посчитал бы волосы на груди сексуальными, но я знала, что его мысли были далеко от сексуальных, когда он прорычал: «Гребаное дерьмо», поставил бутылку на прилавок рядом с бокалами и подошел ко мне.
Проведя пальцами по длинной пряди сбоку, наклонился и прошептал: «Сейчас вернусь». Затем поцеловал меня в лоб, отпустил мои волосы, и я повернулась на табурете, чтобы наблюдать, как он крадется (о, боже, крадется) к двери.
Даже, несмотря на такую походку и его нетерпение, я наблюдала, как двигается его тело — широкие плечи, которые рубашка даже близко не скрывала, длинные ноги, облаченные в джинсы, руки по бокам, — и, как всегда, зрелище радовало взгляд.
На той неделе за ужином у меня дома он упоминал, что со старших классов занимается плаванием и бегом. Он плавал в спортивном зале Шантела два раза в неделю, бегал по пять миль два раза в неделю, десять миль один раз в неделю и имел дома силовые тренажеры, на которых тренировался два раза в неделю.
Это усилие окупилось для него сполна, и, поскольку он поддерживал свое тело в форме и время от времени нагружал его, то знал, на что оно способно, и то, как он ходил, полностью контролируя свое тело, говорило об этом.
У меня возникло ощущение, что произошедшее в его спальне, предвещало то, что Чейз назвал «позже». По моему позвоночнику пробежали мурашки, каких я никогда раньше не чувствовала, но мне они очень понравились.
Я улыбнулась про себя, и мой взгляд остановился на шампанском. Мне нужно было выпить. Чейз довел меня рукой до оргазма. Это определенно требовало шампанского. Я подумывала открыть бутылку сама, но с самого нашего первого свидания, если Чейз был со мной, я никогда не наливала и не покупала себе выпивку.
Тут мне пришло в голову, что Чейз несколько старомоден. У него не возникало проблем с тем, что я готовила для него и подавала еду. Но он не хотел, чтобы я наливала себе выпить. Он помогал убирать со стола, если был у меня дома, но принадлежал к тому типу мужчин, кто только вытирает посуду и ставит ее на место. Не иначе. В этом он придерживался четких границ. Мужчины не мыли посуду. Они вытирали и убирали. Мужчины не подносили еду. Они наливали напитки.
Определенно старомодно.
Кроме того, странно сексуально.
— Господи, ты, мать твою, серьезно? — услышала я вопрос Чейза, ставший, судя по всему, грубым приветствием, а затем: — Джон, я не при исполнении. Охренеть как не при исполнении, и поэтому не ответил на гребаный телефон.
Ясно, Чейз ругался больше, чем обычно. Он злился. Но у меня создалось впечатление, что, узнав, кто стоит у двери, его злость усилилась.
— Знаю, но ты нужен нам в этом деле, Чейз, иначе я бы не пришел. Ты наш самый опытный детектив, — прозвучал другой голос.
— Фрэнк, возможно, сдал экзамен всего несколько месяцев назад, но он с самого рождения живет в этих краях, чист и на работе. Он справится, — ответил Чейз.
— Чейз, это убийство.
Воздух покинул мои легкие, и я замерла.
— Бл*ть, — резко выпалил Чейз.
— Это Даррен Ньюкомб, — объявил Джон.
Внезапно через всю переднюю часть дома пронесся раскаленный добела электрический разряд.
Он был настолько силен, что я развернулась на табурете в ту сторону, пока Джон продолжал:
— Брат, прости, но его нашли на подъездной дороге к Ранчо Чудес, примерно в десяти футах от того места, где нашли твою жену. И, приятель, хреново, что мне приходится говорить тебе такое дерьмо, но Ньюкомба порешили так же, как и ее.
При этих словах, мое тело обрело собственный разум, я проигнорировала пугающий электрический ток, все еще бьющий со стороны входной двери, и стремительно пересекла огромное кухонное пространство, направляясь в коридор.
По пути я увидела открытую входную и закрытую штормовую дверь. В освещенном фойе стоял полицейский в форме, который был у стойки регистрации в день моего визита в участок. Чейз не двигался, его челюсть в профиль была крепко сжата, и то, и другое заставило мое сердце сжаться.
Взгляд Джона остановился на мне, когда я достигла конца коридора, потом на Чейзе. Он посмотрел на рубашку Чейза, расстегнутые пуговицы, а затем снова на меня. Неловко переступил с ноги на ногу, вероятно, несколько неточно истолковав ситуацию, поскольку он ни на чем таком нас не прервал, но правильно понял, что что-то явно происходило.
Обычно это бы меня огорчило.
Но я полностью сосредоточилась на том, чтобы добраться до Чейза.
Что я и сделала. Незамедлительно я подошла к нему. Чейз рассеянно поднял руку, обвивая мои плечи, я прильнула грудью к его боку и обняла его за талию.
— Милый? — позвала я, пока он молча смотрел на офицера Джона.
При этом слове его тело слегка вздрогнуло, он посмотрел на меня и пробормотал:
— Дорогая, возвращайся на кухню.
— Мне и здесь хорошо, — мягко отказалась я, сжав его талию.
Он наклонился ко мне и тихо повторил:
— Возвращайся на кухню, детка.
Я глубоко вдохнула, расправила плечи, посмотрела ему в глаза и повторила (вроде как):
— Чейз, милый, мне и здесь хорошо.
— Характер, — пробормотал он, его взгляд скользнул по мне, а затем переместился на Джона. — Отправь кого-нибудь проверить Харкерс Вуд. Я улажу все с Фэй, а потом приеду.
О, боже. Святой frak.
Харкерс Вуд.
Я слышала о Даррене Ньюкомбе, но подробностей не знала. Его имя было просто знакомо.
Но кем бы он ни был, это было как-то связано с Мисти.
— Фрэнк уже там. Патруль в пути. Фрэнк с телом, — отрапортовал Джон.
— Позвони ему, скажи, что я первым должен осмотреть тело. Потом прошерстим лес. Семья в курсе?
Джон снова неловко переступил с ноги на ногу и покачал головой.
— Бл*ть, — пробормотал Чейз. — Ясно. Тело, лес, потом поеду к его семье.
Мне это не нравилось, но даже если и так, это была его работа. К сожалению, убийства в Карнэле происходили с ужасающей частотой. Ну, не совсем так. Была Тоня Пейн, официантка, убитая Далтоном Макинтайром. Затем Нита, бывшая девушка Тейта, хотя она и не жила в Карнэле, была убита Макинтайром именно здесь, так как Макинтайр проживал в Карнэле и все свои убийства совершал здесь. И, конечно же, Мисти Китон. Но, тем не менее, убийства этих троих, которых я смутно знала, произошли за последние несколько лет, а я прожила здесь почти всю жизнь без единого убитого человека.
Хотя я подозревала, что даже сообщи вы сотне семей, что близкий им человек мертв или с ним случилось что-то плохое, это никогда не будет веселым занятием.
— Ладно, Чейз, — пробормотал Джон и посмотрел на меня. — Извини, э-э… Фэй, кажется?
Будто он не знал. Мы с Чейзом ходили в итальянский ресторан, в «Петуха» и в «У Баббы». Разговоры до меня не доходили, но я не была тупицей. Город гудел от слухов.
Да и вообще, три недели назад я назвала ему свое имя в полицейском участке.
— Да, Фэй. — Я протянула руку, но осталась рядом с Чейзом, обнимая другой рукой его за спину. — Джон?
— Верно, Джон. — Он принял мою руку и сжал ее, слегка улыбнувшись, как при знакомстве после сообщения о том, что кого-то убили. — Извини, что прервал, но, э-э… приятно познакомиться, официально.
— Мне тоже, Джон, — тихо ответила я и разжала руку.
Он отпустил ее и посмотрел на Чейза.
— Увидимся, э-м… там, — пробормотал он, кивнул мне и попятился к двери.
Чейз сжал мои плечи. Я прочитала послание, отпустила его талию, и он последовал за Джоном.
— До скорого, — пробормотал он. Джон оглянулся через плечо на Чейза, кивнул и ушел.
Чейз закрыл дверь и повернулся ко мне.
— Я э-м… пойду, э-м… найду сумочку и поеду домой.
Я размышляла о том, куда могла деть свою сумочку, поэтому немного подпрыгнула, почувствовав, как руки Чейза легли по обе стороны моей шеи, и я запрокинула голову, чтобы поймать его взгляд.
И от увиденного у меня перехватило дыхание.
— Пожалуйста, дорогая, — прошептал он, — приготовь тако. Поужинай. Посмотри телевизор. Делай что угодно. Но, в конце, ложись спать в мою постель.
О, боже.
Я моргнула, в животе разлилось тепло, сердце екнуло, я обвила ладонями его запястья, и мой разум не мог решить: испугаться ли мне, взволноваться или возбудиться.
— Чейз… — прошептала я в ответ, не зная, что еще сказать, но, не имея возможности произнести ни слова.
Его руки на моей шее сжались, крепко, но не сильно. Его лицо приблизилось.
— Пожалуйста, Фэй, что бы ни произошло, когда я вернусь домой, я хочу забраться в свою постель, к тебе.
— Ладно, — тихо согласилась я, и настала очередь Чейза моргнуть.
— Что?
— Хорошо, — повторила я. — Я останусь. Поужинаю тако. Посмотрю телевизор. Если к тому времени тебя все еще не будет дома, лягу спать в твою постель.
Его лицо отодвинулось на дюйм, но все еще мягким голосом он спросил:
— Так просто?
— Ты хочешь, чтобы я была здесь? — спросила я.
Он не ответил. Невыразимая нежность омыла его лицо, и он пробормотал:
— Боже, Фэй.
— Тогда я буду здесь, — закончила я, будто он ответил «да».
Его пальцы сжались сильнее, и он издал гортанное: «Боже, Фэй», что было больно слышать, но почему-то все равно приятно.
Я сжала его запястья.
— Иди и возвращайся. Я голодная, поэтому мне нужно приниматься за готовку. — Я приподнялась на носочки и заключила: — Шампанское оставлю на завтра.
Именно тогда его руки на моей шее грубо дернули меня вперед, но Чейз меня не поцеловал. Он отпустил мою шею, чтобы крепко обнять за талию.
Закрыв глаза, я обняла его в ответ и прижалась щекой к его груди, потому что мне было очень хорошо.
Но в то же время и плохо, потому что я знала, что он чувствует себя ужасно, а я не могла защитить его от этого. Единственное, что я могла, это уснуть в его постели, как он просил. И для него это значило очень много; он по-мужски сообщил об этом своими объятиями.
Нет, правда, если вы общаетесь таким образом, то кому нужны слова?
Этим все будет сказано.
Я обняла его так крепко и прижалась так близко, как только могла, понимая, что он сильнее меня.
Это длилось недолго, затем я почувствовала прикосновение его губ к макушке, и Чейз сказал:
— Мои футболки в комоде, посередине справа. Возьми одну, когда будешь ложиться спать, хорошо?
Я кивнула, хотя и не помышляла об этом. Я принесла сексуальную ночнушку. Теперь меня тяготила дилемма. Сексуальная ночнушка (для Чейза) или его футболка (для меня).
Я так и не выбрала, когда Чейз поцеловал меня в макушку, сжал и отпустил.
Но я почувствовала, как кончики трех пальцев легли мне под подбородок, в очередном безмолвном приказе приподнять голову.
— Вероятно, дело не пройдет быстро, но я вернусь домой так скоро, как только смогу.
Я кивнула.
Его пальцы легким касанием пробежались по моей челюсти, посылая приятное покалывание по шее и щекам, и Чейз прошептал:
— Спасибо, детка.
— Не за что, милый.
Он ухмыльнулся, легкой улыбкой, не коснувшейся его глаз. Затем склонил голову и прикоснулся губами к моим губам.
Я получила еще одно прикосновение губ, после чего он ушел в спальню, а я отправилась на кухню, принявшись рыться в поисках ингредиентов для ужина, а Чейз вернулся уже в свитере, куртке и ботинках.
Он ушел.
Я приготовила тако. Поужинала.
Сложила остатки в одну из тех многоразово-одноразовых емкостей, которых, при осмотре, у Чейза оказалось полно.
Включив большой телевизор с плоским экраном, выбрала, что посмотреть.
Когда часы должны были вот-вот пробить полночь, я смыла макияж, увлажнила кожу, почистила зубы, надела сексуальную ночнушку и скользнула в кровать Чейза.
Думала, что никогда не засну там, где расположилось мое тело. В месте, где за двадцать девять лет оно никогда не располагалось, то есть не только в кровати Чейза, но и любого другого мужчины.
Но его матрас был настоящей бомбой. Походил на твердое облако.
Итак, спустя несколько секунд после того, как моя голова коснулась подушки, я вырубилась.