Середина 90-х
Жаркое приморское солнце нещадно пекло непокрытую голову и порядком загорелую шею Евгения Лащенко, пока он стоял, облокотившись о пыльный бок баклажановых «Жигулей», и, приставив ладонь ко лбу козырьком, вглядывался вдаль.
Десять часов утра ― самый разгар раскопок, поэтому Женя каждые несколько минут вскидывал руку и с негодованием смотрел на часы, минутная стрелка которых неуклонно ползла по циферблату, а солнце ― по небу, прижигая и без того спаленную шею.
Меньше всего на свете Жене хотелось находиться сейчас здесь, на побережье, глотая пыль и обливаясь потом. Он мог сделать сотни полезных дел: вымести налетевший за ночь песок с костей степного слона, которые выступали из песчаного берега поймы небольшой полупересохшей реки, приготовить обед ― сегодня как раз должна была быть его очередь, сделать наброски новых находок ― больших светло-коричневых рёбер, которые, соединяясь с фигурными позвонками, уходили дальше в грунт.
Но вместо этого он торчал здесь, всматриваясь вдаль и ожидая, когда же сподобятся приехать нерадивые студенты, за полевую практику которых он был ответственен поневоле.
«И ладно бы ещё палеонтологи, ― мрачно подумал Женя, одёргивая воротник выцветшей рубашки с короткими рукавами. ― Но так где же их взять?»
Студентов-палеонтологов всегда было мало, поэтому Жене подсунули геологов. Он пока не знал, что они собой представляют, да и руководство обещало покладистых работящих ребят, но Женя уже успел заранее невзлюбить наверняка потрясающих по своей неорганизованности студентов. Группа из двадцати человек должна была приехать на раскопки на четыре недели, и Женя гадал, сколько он с ними выдержит.
Он не подписывался на работу со студентами и уже раз десять ругался по телефону с руководством по этому поводу, не стесняясь в выражениях. Но за помощь при проведении практики доплачивали, поэтому Женя скрепя сердце согласился потерпеть.
Больше, чем любых студентов, он ждал возвращения Сергея Сергеевича, который уезжал в город на несколько дней и должен был сопроводить практикантов до пункта назначения. А заодно привезти, точнее, попытаться привезти немного тушёнки: денег отчаянно не хватало, да и товара не было. Даже деревенский магазин, в котором, казалось, обычно продавалось всё на свете, последнее время всё больше разочаровывал Женю. Мрачно сглотнув вязкую слюну и вытерев выступивший на лбу пот, он подумал, что теперь ещё и студенты будут есть в три горла.
Почему бы руководству просто не оставить его в покое? За что ему спихнули студентов? Женя полагал, что за острый язык и то, что заводится он с пол-оборота. Что-то вроде воспитательного мероприятия. По постижению нирваны.
«Скорее, я с ума сойду», ― решил Женя, заранее приготовившись к худшему. И был прав: в этот момент на горизонте показался «ЛиАЗ», приближающийся в жарком мареве, окружавшем его вместе с тучей насекомых, которых, к счастью, вскоре сдуло налетевшим со стороны моря ветром.
Пыль, поднимаемая колёсами бело-синего автобуса, клубилась, образовывала небольшие бури, а серые и жёлтые песчинки неприятно щекотали нос. Женя поморщился и чихнул. Глаза слезились, а когда он наконец отряхнулся от песка и пыли, автобус уже стоял перед ним.
От нагретого металлического бока шёл нестерпимый жар, а в воздухе воняло жжёной резиной, бензином и ещё Бог весть чем. Женя недовольно поморщился: «ЛиАЗ» был отвратительным автобусом.
― Принимай студентов, ― произнёс, усмехаясь, Сергей Сергеевич, буквально выпорхнувший из салона: с его худосочностью это было несложно.
― Может, отвезёшь их обратно в город? ― с надеждой спросил Женя, поморщившись и приняв у товарища документы, которые тот привёз. Что он, Евгений Николаевич, отвечает за жизнь и здоровье двадцати трёх разгильдяев. ― Шикарные перспективы, конечно: оставаться с ними четыре недели.
― Всё обойдётся, не каркай, ― беспечно махнул рукой Сергей Сергеевич, пока водитель открывал багажник. ― Эй, забирайте вещи! ― крикнул он студентам, потянувшимся из автобуса.
Это была разношерстная и, по первому взгляду, совершенно неорганизованная толпа. Гомонившие кто во что горазд, то и дело разражаясь хохотом, они быстро вытащили вещи из багажника: в основном рюкзаки, спальники и палатки, но, к радости Жени, среди всего этого добра оказалось порядочное количество продуктов: университет всё же выделил студентам суточные на продовольствие.
«Если они будут есть лучше, чем мы, ― усмехнулся про себя Женя, ― то это не очень».
Когда студенты наконец закончили разгрузку, а водитель автобуса, ударив по рукам с Сергеем Сергеевичем и кивнув на прощание, уехал на своей вонючей адской машине, Женя, прочистив горло, обратился к подопечным:
― Дорогие практиканты… ― «Нет, слишком по-дружески». ― Не увидев в глазах студентов сосредоточенности и заинтересованности, Женя перешёл в наступление и гаркнул: ― Тишина! ― это возымело эффект, и Женя продолжил уже спокойнее: ― Меня зовут Евгений Николаевич Лащенко. Я являюсь начальником экспедиции палеонтологического института нашей всеми любимой Академии Наук. И по совместительству руководителем вашей выездной практики. Скажу сразу, хотя вы это и так знаете: живём в палатках, сырую воду из речки не пьём, копаем от зари до зари: слон лежит, полевой сезон идёт, а руководство ждать не будет. Поэтому я рассчитываю на ваше понимание и организованность. ― Женя сам не верил в то, что говорил, но надежда, как и всегда, умирала последней. ― А теперь скажите, кто у вас староста? ― он искренне надеялся, что практиканты об этом позаботились.
― Я! ― словно раскат грома прокатился по побережью, вырвавшись из толпы студентов. Жене даже показалось, что у него заложило уши. Этот возглас он ожидал бы услышать на плацу, но никак не здесь. Но пока он упорно не видел откликнувшегося.
В это же мгновение, растолкав высоченных однокурсников, вперёд шагнула староста и, оглядевшись, повторила:
― Я!