Он нежно провёл кончиками пальцев по её лицу, проследив тонкие морщинки на шее, стрелки «гусиных лапок» вокруг глаз, легко поцеловал росчерки в уголках губ.
― А ведь воевали мы тогда с тобой, как подростки в трудный период. ― Яркие карие глаза Риты смотрели прямо в сердце. Женя чувствовал себя зелёным юнцом, которого красивая одноклассница обещает ждать из армии.
― Ума-то не было, ― улыбнулась Рита, проводя ладонью по плечу Жени. Её прикосновения возбуждали, но он старался держаться. Ещё не время. ― Понятное дело я ― я свой пропивала как могла, но где был твой интеллект кандидата наук? ― Она провела пальцем по изгибам его ушной раковины, чуть сжав прохладную мочку. Женя едва сдержал стон: уши у него всегда были чувствительными. ― Почему ты приехал тогда ко мне? Разве ты не должен быть счастливо женат?
― Я был женат, ― сухо ответил Женя, не глядя на Риту, но продолжая перебирать пальцами рыжие завитки её отрастающих волос. Ему не очень хотелось об этом говорить. Недолгий брак с коллегой не оставил после себя ничего кроме пустоты и странных угрызений совести. Как будто он изменил кому-то, но не мог понять, кому именно. ― Мне не понравилось. Как-то я назвал жену твоим именем. Просто вырвалось. Она обиделась и ушла. Насовсем. Это даже хорошо. Детей у нас не было, да и брак оказался так себе, ― он решительно тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. ― А ты была замужем? ― соображал он сложно, когда пальцы Риты ― такие нежные и чувственные, с уже сошедшими летними трудовыми мозолями, зарывались в волосы, проходились по коже.
― Нет, ― улыбнулась Рита. ― Да и серьёзных отношений тоже. Почти. Был один леший, но сбежал в егеря.
― Допелась птица Сирин, ― усмехнулся Женя. ― И сколько же мужчин у тебя было после меня? ― его это волновало не слишком: он знал, что в конце останется только один. И это будет он ― Евгений Лащенко. Ведь он тоже не был праведником: жил и думал, что приморское лето в золотой зелени выгоревших трав на бескрайних лугах и тепло речного песка никогда не вернутся. Хорошо, что он ошибался.
― Главное, что ты замыкаешь круг.
Ему было откровенно плевать, кто были эти люди: если она сейчас с ним, значит, они проиграли в битве под названием естественный отбор. Рита стояла почти вплотную, он чувствовал, как бьётся её сердце, видел затуманенные вином и растущим возбуждением карие глаза. Она явно о чём-то думала, потому что мгновение спустя её дыхание превратилось в слова.
― Любимый мужчина, ― Рита, должно быть, не заметила, как произнесла это вслух, прошептала. Казалось, что здесь и сейчас она высказала Жене великую тайну, которую могла поведать только такой же райской птице, как и она сама.
«Глупости какие…» ― подумал Женя. Кровь стучала в висках, не давая сосредоточиться.
Рита подняла взгляд на Женю. Синие глаза встретились с карими, и в глубине чёрных расширенных от игры света и тени зрачков Риты вспыхнул тёплый огонёк. Женя слышал её частое неровное дыхание, видел, как бьётся под бледной кожей пульс, разгоняя по артериям и венам красную-красную кровь.
Женя бесстыдно проследил взглядом очертания тонкой шеи, прятавшейся за воротом трикотажной бежевой водолазки, чуть выступающие ключицы под тканью и ямку между ними. Сам собой взгляд соскользнул на большую спелую грудь, которая за прошедшие годы, казалось, стала ещё больше. Ему мучительно захотелось почувствовать вкус её тела, прижаться губами к горячей коже.
Рита осторожно, будто стесняясь, подняла руку и дотронулась чуть подрагивающими пальцами до лица Жени, очертила скулы, провела по подбородку и чуть кривоватому носу, который сама же ему и сломала. Прикосновения её пальцев заставляли практически дрожать. Не в силах больше сдерживаться, Женя опустил руки на её талию, с удовольствием услышав резкий томный вздох. Лаская крепко и уверенно, он провёл ладонями вверх по её изящному торсу, чувствуя под пальцами тонкие рёбра, вытаскивая из-под пояса юбки и задирая вверх тонкий трикотаж водолазки.
Женя неспешно оголял тело Риты ― сантиметр за сантиметром. Он чувствовал, как горит под его пальцами распалённая прикосновениями кожа. Чувствовал, что горит сам. Рита порывисто выдохнула и прижалась бёдрами к Жене и, должно быть, сразу почувствовала его возбуждённый член.
― Ты всё ещё способен? ― с придыханием хихикнула Рита, послушно поднимая руки, пока Женя снимал с неё водолазку.
― Достань и посмотри, ― усмехнулся Женя, улыбаясь в предвкушении. В душе просыпался молодецкий азарт напополам со жгучим желанием.
Рита между тем покорно опустилась на колени, а затем резко поднялась и толкнула его ― сильно, но нежно ― в грудь. Не ожидавший такого подвоха Женя совершенно безобразно повалился с коротким смешком на кровать. Подушки подпрыгнули от резкого приземления, а покрывало скомкалось. Чуть привстав, Женя, ругаясь, вытащил его из-под себя и тут же притянул к себе улыбающуюся чуть безумной улыбкой Риту, которая, нависнув над ним, придавила его грудью к матрасу.
― Так нечестно, ― негромко произнёс Женя. Он сделал вид, что сдался на милость победительницы, и ожидал удобного момента, чтобы напасть в ответ. ― Будь у меня грудь четвёртого размера, я бы тоже так смог.
― В Тайланде на панели бы ты так смог, ― пробормотала Рита, продолжая прижимать Женю к кровати. Она провела ладонями по его груди и животу, спустилась к ремню. Напряжённый член оттягивал ткань брюк.
Она на мгновение отвлеклась, будто застыла, вспоминая что-то, и Женя воспользовался моментом, прижав Риту к кровати.
― Я сдаюсь, ― прошептала она, пока Женя целовал её покрывшуюся мурашками прохладную кожу, чувствуя губами биение горячей крови под ней. ― Гамаюн, ты победил!
Кровь шумела в ушах, и думать совершенно не хотелось. Легко переворачивая Риту на живот, Женя любовался её ровной спиной с выступающими лопатками и соблазнительным изгибом талии.
Всё, что было дальше, смазалось в возбуждённом, распалённом Ритой сознании. Женя помнил только то, как она выгибалась под ним ― горячая и прекрасная, ― а он, забыв обо всём на свете, наслаждался её близостью. За окном стояла глубокая северная ночь, когда они, наконец, оба выдохлись: Женя уже был староват для ночных марафонов. Тяжело дыша, он понимал, что они не выспятся, что будут клевать носами на конференции, но это того стоило, гулко бьющееся сердце не давало соврать.
― Так почему ты тогда приехал ко мне? ― Рита подняла голову и внимательно посмотрела на него. В темноте её лицо казалось серым, а растрёпанные кудри ― почти чёрными. Только иногда в них вспыхивали тусклые огоньки. Болотные огоньки, заманивающие заблудившихся путников в трясину, из которой не выбраться. Да Женя и не хотел выбираться.
― Честно? ― сейчас он говорил серьёзно. Кажется, в первый раз за время, прошедшее с их новой встречи. ― Мне всё осточертело. Ты ― моё Солнце, Маргарита Громова. ― И нежно поцеловал её в мокрый от пота рыжий висок.