Середина 90-х
― Вы ― бездарность, ― мрачно произнёс Женя, оглядывая оконтуренные позвонки степного мамонта. Студенты срезали больше почвы, чем нужно, а это ставило под сомнение, что вообще возможно будет взять монолит, как было задумано изначально. ― Нет, вы хуже. ― Он провёл пятернёй по густым волосам, которые под нещадно палящим южным солнцем из светло-русых превратились просто в светлые, и одёрнул мятую рубашку. ― Вы ― бездарность с руками из жопы. Нет мозгов ― хер с ними, но руки-то хотя бы должны быть! ― Он в сердцах пнул кусок известняка, отчего его и без того пыльные кеды испачкались ещё и в меле.
Сегодня Женю расстраивало буквально всё.
― Да что не так-то, Евгений Николаевич?! ― воскликнула Рита, которая была единственной, кто мог сказать ему что-то поперёк: остальные смотрели в пол и перемывали кости за спиной. ― Мы позвонок пропитали клеем? Пропитали. Оконтурили? Оконтурили. Что ещё надо-то, а? ― в её голосе звенело негодование, а глаза уже готовились наполниться злыми слезами.
― А это что такое? ― Женя подошёл к Рите и, создав тень, протянул ей листы бумаги, на которых куриной лапой Орлова были нарисованы кости слона. Хуже рисунка он в жизни не видел.
― Кости, ― ответила Рита. Она была так близко, что Женя опасался, как бы девчонка не воткнула ему в печень скребок, который сжимала в маленькой, но твёрдой руке.
― И ты туда же, ― Женя выдохнул так сильно, что короткие прядки на лбу Риты чуть колыхнулись. ― В общем, так. ― Он впихнул ей в руки листы, на непозволительно долгое мгновение задержавшись пальцами на запястьях. Её руки, нагретые солнцем, обжигали.― Перерисуешь и вечером покажешь.
― Да, господин, ― с сарказмом ответила Рита, а когда он уходил, до него долетел шепоток: ― Чтоб тебя черти взяли!
Женя решил ничего не отвечать на этот выпад. Несколько дней, последовавшие за поездкой в деревню, оказались на удивление спокойными. Студенты не буянили, а вкусная еда почти примиряла с суровой реальностью. Рита стала говорить как будто меньше, да и Женя вдруг понял, что ему несколько надоело доставать её. Особого зла она не делала, а заливистый хохот можно было простить за пару песен: Женя несколько раз подходил к вечернему костру, и Рита по его просьбе исполняла некоторые композиции.
Женя любил песни Цоя, и Рита никогда ему не отказывала. Слегка приподнимала бровь, проводила пальцами по волосам, высекая из них рыжие в отсветах костра искры, и играла.
― Но если есть в кармане пачка сигарет, ― тема смерти на фоне противостояния Сирин и Гамаюна становилась особенно актуальной. ― Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день. ― Голос Риты пленял, унося куда-то в заоблачные дали, в так и не наступившее прекрасное далёко.
Напевая себе под нос «Пачку сигарет», довольный Женя устроил себе выходной и завалился спать.
Ему снилась Рита. Сладкая и сочная, она смеялась и медленно раздевалась. Женя уже почти увидел её упругие ягодицы без шорт, уже потянулся к ним подрагивающими от возбуждения пальцами, и в этот момент прозвенел будильник. Ругнувшись, Женя заворочался под расстёгнутым для удобства спальником.
― Еблан озабоченный, ― обругал себя Женя, вытаскивая из штанов руки и с сожалением думая, что он уже начал дичать. Надо было съездить в город, а то от Кузьмича и его кваса становилось только хуже. ― Картинок в журналах стало мало. ― Стопка журналов «PlayBoy», в основном старых номеров, высилась в углу палатки. ― Так тебе и надо.
В этот момент за брезентовой стенкой зашуршали камни, а на вход легла искажённая лучами вечернего солнца тень. Женя проспал почти полдня, и его ожидала бессонная ночь над журналами находок и сбитый режим.
― Виват, команданте! ― с серьёзным лицом воскликнула Рита, стоя на пороге и ковыряя носком кеда землю.
«Будь я Че Гевара, ты бы здесь не стояла», ― подумал Женя, протирая сонные глаза. А вслух сказал:
― Да ладно тебе. Рисунок принесла? ― уже строже добавил он.
― Вот, ― Рита протянула ему аккуратно сложенные листы с поразительно красивыми рисунками.
Руки у девчонки, в который раз отметил Женя, росли откуда надо, и с этим приходилось считаться. Еду она готовила вкусную, и Женя подозревал, что Рита всё же ловит тайком сусликов, в изобилии водившихся в соседних холмах.
― Всегда бы так, ― буркнул Женя, рассматривая рисунки и с сожалением не находя, к чему придраться. ― И больше не дерзи. Поняла? ― Он собирался как можно строже посмотреть на девчонку, чтобы у той и мысли больше не возникало бузить, но когда повернул голову, его мысли обратились в пепел.
Женя увидел прямо перед собой её глаза: большие, яркие, насыщенного тёмного цвета, широко распахнутые и манящие, словно русалочий пруд. Сердце гулко стукнуло, а потом он заметил её карминно-красные губы и пропал. Взор заволокло алым туманом, а кровь от возбуждения била по артериям. Плохо осознавая, что делает, Женя наклонился над оторопевшей Ритой и поцеловал. Её губы были чуть солоноватые и тёплые: девчонка и правда целый день просидела на солнце, зарисовывая кости.
Плохо соображая, что делает, Женя хотел было углубить поцелуй, но в следующее мгновение его ослепила боль.