========== Глава 17. Instead of me ==========
Выходя за порог дома, Гермиона еще не имела четкого плана действий. Куда она пойдет сначала и какой пункт окажется последним, перед тем, как вернуться в Паучий Тупик? По сути, ей было не так важно, куда занесут ее ноги в этот день. И дело даже не в том, что ей было непривычно находиться в мрачном доме и чувствовать, как стены вокруг пропитаны чужой магией, что до поры до времени терпелива к её присутствию. Аппарировав в небольшой проулок на границе магического и магловского Лондона, она подумала, что никогда не знаешь, сколько времени уйдет на поиски нужных ингредиентов.
Последние семь лет сильно избаловали ее тем, что рядом всегда были люди, которых она называла друзьями. Золотое трио… На губах молодой девушки появилась горькая улыбка, немного искривленная краем шрама, уродовавшего половину лица. Торопливо смаргивая непрошенные слезы, волшебница опустила голову и ускорила шаг. Что сейчас ей осталось от этой столь восхваляемой дружбы? Ничего. Разочарование, что болело больше полученной раны. Горечь, что въедалась под кожу и никак не хотела проходить.
Порой, просыпаясь от собственного крика, Миона слышала, как к ней торопливо подходит Гарри и участливо спрашивает, что случилось, но через пару секунд оказывалось, что все это только привиделось. В такие ночи она поднималась с кровати и спускалась в гостиную, где пила огневиски до самого утра, обычно забываясь к восходу солнца пьяным сном.
Нужно было как-то возвращаться к жизни, по крайней мере, к тому, что от нее осталось. И быть может вот он шанс прямо перед ней. Нужно было становиться снова той, что была до Хогвартса - заучкой без компании, изгоем, пытающимся своим умом что-то доказать всему миру. Но это было бы смешно. Хотя, что помнят сейчас о ней? Что девочка помогала Поттеру-что-все-таки-выжил-хотя-все-уже-почти-надеялись-что-сдох? Что ей, бедняжке, не повезло попасть в плен? Что когда-то она была лучшей выпускницей школы, а потом… что потом? Разве может она позволить себе кануть в небытие?
Гарри и Рон, о них пишут в каждом издании пророка, в каждом издании любой, черт возьми, газеты мелькают их лица. Писаки отмечают каждый их шаг, что они покупают, во что одеваются, куда ходят… а она? Нет, ей не хотелось быть на каждой из этих страниц рядом с ними, но в Грейнджер боролись желание заявить о себе, как о лучшей, и желание исчезнуть из мира, что называют магическим раз и навсегда.
Гермиона понимала, что в данный момент ей нужно было просто немного расслабиться, чтобы не тащить свой негатив в дом человека, которому одно небо знает, как тяжело сдерживаться. Когда она убедилась, что вокруг никого нет, то нашарила в кармане мантии флакон с остатками оборотного, выпила его и с тихим, почти неслышным вздохом, аппарировала снова.
После перемещения она оказалась в Косой Аллее. Без необходимости скрывать свое лицо, так оно в принципе принадлежало не ей, девушка неторопливо направлялась в ближайшую лавку травника. А несколькими часами позднее, выходила из небольшого магазинчика в Ирландии, приобретя там последний ингредиент из списка и собравшись вернуться в Британию.
Решив пройтись немного по Мейферу, Грейнджер сама не заметила, как дошла до Сохо. Стоя напротив небольшого кинотеатра, не зная ни что там идет, ни когда ближайший сеанс, ни есть ли на него билеты, она решила посетить первый киносеанс, на который упадет взгляд.
Как оказалось, ей хоть в чем-то, да везло. Через десять минут в большом зале должен был начаться музыкальный фильм, на который ей посчастливилось купить место почти что посередине зала. Однако после просмотра Гермионе не стало легче. Повсюду сидели либо парочки, либо небольшие компании друзей, она же была здесь, как белая ворона, одна.
После просмотра фильма она собиралась было зайти в магазин и отправиться обратно, но вместо этого вместе с пакетами покупок завалилась в ближайший бар, где выпила несколько бокалов вина и насладилась сытным обедом. Ожидая счет, она сидела за столиком в самом углу, как вдруг дверь в помещение отворилась, и в бар ввалилась влюбленная парочка. Грейнджер бы не обратила бы на них никакого внимания, если бы не до боли знакомый голос, которым парень произнес имя. Лаванда.
Бывшей гриффиндорке показалось, что весь алкоголь в тот же миг выветрился из ее организма. Но, несмотря на это, она не могла подняться и покинуть помещение. Будто бы зачарованная она сидела и смотрела на вошедших. Она, наверное, и дальше бы сидела там, если бы где-то внутри не прорвало плотину. Вот-вот готовая взорваться, чувствуя, как на кончиках пальцев скапливается магия, и грозит вот-вот сорваться всплеском, она все же подняла в охапку свои покупки и торопливо вышла, оставив щедрую плату за обед и чаевые на столе.
Как на зло погода испортилась, и из низких серых туч пошел дождь. Незаметно набросив на себя импервус*, она дошла до ближайшей безлюдно подворотни и аппарировала. А через пару минут, уже стучала в дверь зельевара. Она торопилась оказаться внутри не столько из-за непогоды, сколько из-за того, что оборотное вот-вот должно было прекратить свое действие.
Из головы никак не шли мысль и том, как скоро ей нашли замену. Как скоро парень, что еще пару недель назад говорил, что возьмет ее в жены, несмотря ни на что, уже сменил невесту. Ведь на безымянном пальце Лаванды блестело то самое кольцо, что Миона вернула Уизли.
– Мисс Грейнджер, долго вы еще планируете стоять на пороге? – выдернул ее из невеселых мыслей Снейп. Открыв дверь, он с полминуты смотрел на отсутствующего вида гриффиндорку, после чего решил окликнуть ее, приведя тем самым в себя.
Комментарий к Глава 17. Instead of me
*Импервиус (англ. Impervius) (не путать с Империусом!) — заклинание, которое используется для ограждения предметов от физического воздействия воды. Проще говоря, «водоотталкивающие» чары.
http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/%D0%98%D0%BC%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%B8%D1%83%D1%81
========== Глава 18. New home ==========
Оставшись, наконец, один в своем доме, Северус прикрыл глаза и устало провел рукой по лицу. Он поверить не мог, что все происходящее имеет место быть в его жизни. Казалось, за долгие годы царящего в ней хаоса, можно было бы и привыкнуть, что все идет наперекосяк. Но нет. Что самое дикое, так это то, что земля не перевернулась, не ушла из-под ног, когда он понял – с Грейнджер не так уж сложно ужиться. Напрягала только ее потерянность, которая то и дело открыто читалась в глазах. Определенно она не знала, что дальше делать со своей жизнью. Апатия и разочарование грозили перерасти в озлобленность, но к нему она на удивление хорошо относилась.
Горько было ощутить, что теперь, когда все осталось далеко позади, он уже не был так рад стремительному взрослению этих детей. А ведь когда-то он отчаянно желал, чтобы хогвартские остолопы перестали валять дурака и взялись за голову. Взялись. Только теперь это не радовало.
Но, как бы то ни было, Грейнджер удалось сохранить живой ум, не замутнив его ненавистью. И она была права касаемо того, что зельеварением лучше заниматься в ее доме. В другой ситуации гордость зельевара не позволила бы ему променять свою лабораторию на чужую. Вот только выбора особо не было. Она была права. Авроры могли в любой момент заявиться к нему в дом якобы с проверкой. Для того чтобы попасть к ней, им нужно было прыгнуть выше головы. К тому же, маг был уверен, никому бы и в голову не пришло, что умница гриффиндорка не только покрывает сомнительные действия бывшего пожирателя, но и подталкивает его.
Назначенный Министерством год, поначалу казался невероятно огромным сроком. Теперь же он был раз этой передышке, длиной в двенадцать месяцев. Если все пойдет гладко, за это время он сможет накопить кое-какую сумму, пользуясь покровительством девчонки. Конечно, ей нужно будет отдать треть заработка, плюс разработать модернизированное оборотное, но это были мелочи. Главным оставалось то, что он на свободе. Относительно, но тем не менее.
Большую часть дня проведя в лаборатории, Северус упаковывал все, что что могло бы понадобиться им в доме Грейнджер. Забирая самое нужное, он понимал необходимость в поддержании рабочего вида этого места. Никто не должен был догадаться, из-за чего они перебазировались под другую крышу.
Разбушевавшуюся на улице непогоду он заметил ближе к вечеру, когда поднялся из подвала. На него мелкими волнами накатывало подавленное настроение. Дождь за окном усиливался. К тихому потрескиванию камина присоединился грохот капель по стеклу и черепице крыши. Вытащив палочку из рукава, он собирался заняться ужином, благо продуктов опекунша притащила накануне столько, что можно было накормить целое семейство Уизли. И не одной парой блюд. Но, едва успев отправить мясо с овощами в духовку, он вынужден был прерваться из-за громкого стука в дверь. Практически не сомневаясь в том, кто тарабанит, маг, все же убедился в своих догадках, использовав диагностирующее, и распахнул дверь.
Одного взгляда на девушку хватило, чтобы понять – с ней что-то случилось. И если внешне она оставалась невредимой, держа в руках пакеты, то внутри нее явно было еще паскуднее, чем на грязной улице поганого Тупика Прядильщиков.
– Мисс Грейнджер, долго вы еще планируете стоять на пороге? – как можно более мягко окликнул ее мужчина.
Он забрал пакеты из ее рук и еще с пару минут наблюдал за тем, как она разувается. Убедившись, что Гермиона более менее в порядке, насколько это вообще было возможно в ее случае, Снейп ушел на кухню. Если он хоть что-то понимал в людях, то ей нужно было побыть одной какое-то время. А он пока закончит с ужином, приготовление которого было для мужчины сродни занятию зельеварением.
========== Глава 19. New divide ==========
Если бы в момент, когда он открыл дверь, мужчина еще что-то сказал, то Гермиона провалилась бы сквозь землю. Это она поняла чуть позже, когда сняла обувь у двери и услышала, как Северус ушел на кухню. Уже потом ее мозг будет методично думать о том, что Снейп проявлял к ней исключительное понимание и терпение, что он вел себя так, словно они давно живут вместе, и ее подобное появление ничуть не удивительно для него. А сейчас она попросту отдала принесенные пакеты с едой, едва переступив порог, и прошла к разожженному камину. Удивительно, но в этом доме почти всегда был разожжен камин.
Недолго думая, она опустилась на пол. Её накрыла ненависть к самой себе за то, что пошла именно в тот бар, за то, что позволила себе такую реакцию на человека, который должен умереть для нее раз и навсегда. Его просто нет. Это нужно было запомнить раз и навсегда.
Пытаясь поскорее отогреться, Миона обняла себя руками за плечи и прикрыла глаза. Со стороны она могла показаться спящей, тогда как на самом деле прекрасно слышала, как тихо Снейп подошел и вдруг остановился за спиной. Она уже готова была выслушать сотню ядовитых замечаний, как на плечи внезапно опустился легкий палантин. В полном изумлении выгнув бровь, она повернула голову и посмотрела снизу вверх на зельевара.
– Профессор? – неуверенным шепотом сорвалось с губ.
Растерянно проводя подушечками пальцев по ткани, она едва уловимо потянулась за ним, когда мужчина начал отходить. И тут же осознав что сделала, резко опустила лицо, чувствуя себя идиоткой. Неужели она стала одной из тех, кто мог за одно теплое слово, одно человечное действие потерять гордость, стала той, что тянется за гладящей рукой, будто кошка?
– В доме холодно, – ответил он на вопрос, прочитанный в ее глазах, а потом, словно нехотя, добавил: – идемте ужинать, мисс Грейнджер.
Лишь справившись со смятением, она поднялась, но не сбросила с плеч накидки. Чувствовать на себе тяжесть чьей-то внезапной заботы было приятно, ведь Гермиона почти забыла каково это. Задумчива прикусив губу, она вошла следом за Северусом в кухню, наполненную восхитительными ароматами. Устроившись за столом, Грейнджер взяла в руки бокал с вином и отпила глоток.
– Мерлин, как же быстро в этом мире все находят замену, – тихий выдох сам собой сорвался с губ.
За ужином она посмотрела на своего подопечного, в ином свете. Ей показалось, что он больше не походил на сокамерника, как если бы его дом был тюрьмой.
Дождь за окном, похоже, не собирался заканчиваться. Это было первой мыслью Гермионы после уединения в комнате. Выпускнице хватило нескольких минут на то, чтобы переобустроить жилое пространство. На удивление родовая магия никак не реагировала на появление дополнительной полки, шкафа, перекраску стен, удлинения подоконников и прочее. Видимо, подобные манипуляции входили в разряд разрешаемого, иначе ее давно уже расплющило потоком чистой силы. Расположившись у небольшого камина на пушистом ковре, трансформированном из затертого старого, она с помощью палочки хотела было распахнуть окно и впустить в комнату свежесть дождливой ночи, но потом вспомнила про загрязненную реку и передумала. Ограничив мир вокруг себя закрытой, но не запертой дверью, она вновь чувствовала себя потерянной.
В некогда гениальную голову приходили невеселые мысли о том, что ей лучше было бы сгнить в пыточной, что порой герои хороши только мертвыми. Выжившая, она повсюду оказалась лишней. Даже теперь, после попытки спасти хоть кого-то, Гермиона ощущала только свою нелепость. Правы были родители, когда говорили что ей нужно вернуться в магловский мир, что в нем она сможет добиться высот, что ее ждут десятки дорог, что они всегда будут рады своей малышке. Они не понимали, что их девочки уже попросту нет.
Как ни старайся, когда больно – болит. Сейчас Грейнджер чувствовала это как никогда сильно. Она отчаянно желала все забыть, но, как на зло, снова и снова вспоминала годы, проведенные в Хогвартсе. Вспоминала, как во времена скитаний по заповедному лесу вместе с Гарри они жили в палатке. Как в один из вечеров, когда Рон ушел от них, она сидела и слушала, как капли дождя барабанили по палатке. Потом пришел Поттер с охапкой хвороста в руках и сел рядом. Они слушали приемник, пытаясь узнать, что творится в мире, а потом случайно они наткнулись тихую песню. Гарри, словно чувствовал тогда, что она на пределе. Он всегда был очень внимательным другом. В тот вечер он вдруг предложил потанцевать, а она не видела смысла оказываться. Боги, как они тогда танцевали! Мир вокруг просто перестал существовать, будто они находились далеко от тех жутких условий, в которых скитались, будто для них не было больше войны, будто все хорошо и никто не умер в этом жутком противостоянии.
До самого утра перебирая свои воспоминания, словно драгоценные бусины на золотой нити, Гермиона заснула прямо на полу. Свернувшись калачиком, она лежала укутанная в тот самый палантин, что накануне набросил на плечи маг, и тихо посапывала.
========== Глава 20. Rapprochement ==========
Северус не спрашивал Гермиону о случившимся, а она позволила течению дней унести себя. Как и было оговорено, работали они у нее дома. Уже через несколько недель нахождения в нем, Снейп свыкся с мыслью о том, что лаборатория бывшей ученицы мало чем уступает его лаборатории. То, на что ему приходилось копить деньги месяцам, а то и годами, героиня войны могла приобрести походя.
Часто они сутки напролет проводили над заказами, которые она под оборотным брала у его старых заказчиков. Яды, бодроперцовое, кровевосстанавливающее и многие другие зелья. О существовании некоторых Грейнджер узнавала впервые. Зачастую это были приятные открытия. Мерлин, никогда ранее она и мечтать не могла о подобном учителе, а теперь получала его задаром. Ведь, что значил ее год жизни, по сравнению с приобретаемым?
Не сговариваясь, для обоих оказалось неприемлемым лишь одно – темномагические составы. Никому из них не хотелось стать причиной чьего-то проклятия или ужасных мучений. Поэтому подобные заказы она всегда отклоняла.
Что ж, так было даже лучше. Снейп не притворялся, что его руки чисты, а она не играла роль ханжи. В конце концов, в этом свихнувшемся мире было слишком сложно сохранить невинность души.
В один из тех немногих дней, когда они не были заняты приготовлением зелий, мужчина работал в лаборатории один. По установившейся традиции, когда они не варили что-либо на продажу, он разрабатывал усовершенствованное оборотное. Обычно они молча завтракали на кухне, при этом Северус мог читать «Пророк».
Это утро не было исключением. Гермиона сидела за небольшим кухонным столом, залитым солнечным светом, и смотрела на то, как Снейп хозяйничает на ее кухне. Еще в первую неделю совместной жизни он гордо заявил, что не хочет отравиться чужой стряпней, поэтому, по возможности, будет готовить сам. Взяв в руки протянутую чашку с кофе, она сделала небольшой глоток, позволяя себе беззастенчиво рассмотреть сидящего напротив. Сейчас он уже не казался ей таким отталкивающе некрасивым, как в школе. Да и какое право имела она, изуродованная гриффиндорка, так думать о зельеваре?