- Выпей, песнопевец! - говорит.
Взял Вяйнемейнен кружку, да прежде, чем выпить, посмотрел на дно. А там чего только нет! Лягушата прыгают, ползают змеи, копошатся черви.
Выплеснул Вяйнемейнен отраву и говорит хозяйке Туонелы:
- Не для того я живой спустился в страну мертвых, чтобы пить ваше пиво. Кто пьет его - тот пьянеет, кто пьянеет - тот гибнет.
Удивилась хозяйка Туонелы и спрашивает:
- Зачем же пришел ты сюда, Вяйнемейнен, раньше, чем тебя позвала Мана, прежде, чем вспомнил о тебе Туони? Отвечает ей Вяйнемейнен:
- Я пришел за тремя вещими словами, чтобы достроить недостроенную лодку, чтобы скрепить нескрепленные доски.
- Не нужны тебе больше эти слова, - говорит ему хозяйка Туонелы. Никогда уже не плыть тебе в этой лодке. Не увидишь ты родного дома, не ступишь больше на родную землю. Тому, кто пришел в страну мертвых, не вернуться к живым.
И только сказала - тяжелый сон сковал Вяйнемейнена.
А хозяйка позвала одного из сынов Маналы и велела ему сторожить пришельца.
Тысячу медных сетей принес сын Маналы и расставил их вдоль и поперек потока, перегородил пучину мертвых вод.
Руки у сына Маналы - как железные клеши, вместо пальцев у него острые железные крючья. Зацепил он своими крючьями сети, крепко держит их в руках.
- Пусть-ка попробует теперь выбраться старый, мудрый Вяй-немейнен!
Долго лежал Вяйнемейнеп, погруженный в тяжелую дремоту. Наконец очнулся он, огляделся - нигде ни входа, ни выхода.
"Нет, не хочу я погибать в этом темном жилище Маналы", - думает Вяйнемейнен.
Прикинулся он змеей, прополз, как червяк, под железной сетью, маленькой рыбкой скользнул в воде и поплыл к берегу.
Ранним утром стал сын Туонелы осматривать сети. Поднял цепкие свои пальцы, вытащил сети и видит - мечутся в сетях сто форелей, тысяча окуней бьются в железных петлях, только нет в сетях старого, мудрого Вяйнемейнена.
А Вяйнемейнен выбрался из черного потока Маналы, из бурной пучины Туонелы и скорее пошел прочь от этого злого места.
Не знает старый, мудрый Вяйнемейнен, где теперь искать ему вещие слова, чтобы достроить лодку.
Встретился ему на дороге пастух.
Спрашивает его Вяйнемейнен:
- Может, ты знаешь, где найти мне три заветных слова, чтобы достроить мою лодку?
- Уж, наверно, старый Винунен знает их, - отвечает ему пастух. - В утробе у него найдешь ты сотни песен, тысячи слов. Правда, не легкая дорога перед тобой лежит, но и не самая трудная, - засыпана она железными иглами, утыкана мечами и секирами.
И вот отправился Вяйнемейнен в путь. Первый день шагал он по колючим железным иглам. Второй день, спотыкаясь, шел по острым булатным мечам. Третий день, шатаясь, брел по наточенным секирам.
И наконец привела его дорога к старому Випунену.
Видно, давно уже спал Випунен. Всем своим могучим телом врос он в землю.
На плечах у него качается осина, на висках - береза, в бороде раскинула ветки ива, на усах шелестит листьями ольха. На лбу у Випунена поднялись могучие ели, между зубами шумят столетние сосны.
Выхватил Вяйнемейнен из кожаных ножен железный меч и принялся расчищать вход в утробу великана.
Одним ударом срубил осину, другим - повалил березу, снес ели со лба песнопевца, выкорчевал из его бороды иву.
Потом, словно тяжелые ворота, раздвинул челюсти великана, заложил между ними железный шест и вошел под своды костлявых скул.
Тут проснулся Випунен, приподнял веки, повел глазами. Хочет он закрыть рот - и не может: крепко стоит у него между зубами железная подпорка.
Тогда еще шире разинул рот Випунен и вместе с железным шестом проглотил старого, мудрого Вяйнемейнена.
Проглотил и говорит сам себе:
- Приходилось мне есть и козу с копытами, и корову с рогами, и кабана с клыками, но такого жесткого кусочка никогда еще не случалось отведать!
Зевнул разок, другой и снова задремал.
А старый, мудрый Вяйнемейнен сидит у него в утробе и думает, как бы ему разбудить Випунена, как бы согнать с него вековой сон.
Подумал, поразмыслил и принялся устраивать в животе великана кузницу. Из рукавов рубашки сделал мехи, из шубы - поддувало. Наковальней ему служит колено, молотом - крепкий кулак. День и ночь работает в своей кузнице Вяйнемейнен. Такой шум и грохот поднял, что опять проснулся великан. Жжет его изнутри огонь - сил нету терпеть!
- Эй, ты! - закричал Випунен. - Откуда принесло тебя, изверг? Кто послал тебя, мучитель? Выходи, собака, из моего чрева, а не то плохо тебе придется! Все мое войско выйдет против тебя. И колючий можжевельник, и стоглавые сосны, и островерхие ели - сотни мужей с мечами, тысячи героев с копьями придут, чтобы вышвырнуть тебя, чудовище!
А Вяйнемейнен словно и не слышит - бьет себе молотом по наковальне да качает мехи.
Все сильнее разгорается огонь. К самому горлу могучего старца поднимается жар от раскаленного железа, прямо на язык ему падают горячие угли.
Не вытерпел Випунен, закричал страшным голосом:
- Ты, не знающий матери, ты, собака без хозяина, уходи, пока не поздно! Говорю тебе, уходи прежде, чем взойдет солнце, раньше, чем пропоет петух! А не то кину я тебя в медвежью берлогу, загоню в топкие болота, потоплю в пенистом водопаде. Острыми когтями орла разорву тебя на части, клювом ястреба растерзаю на куски! Беги, несчастный, пока не поздно! Уноси голову, пока жив!
Отвечает ему из глубины утробы старый, мудрый Вяйнемейнен:
- Никуда я отсюда не уйду, мне и здесь хорошо живется. Вместо хлеба я ем твою печень, приправляю ее твоим жиром, варю на огне твои легкие. Скоро перенесу я кузницу в самое твое сердце и буду бить там своим молотом до тех пор, пока не услышу заветных слов. Не должны исчезнуть вещие слова, не должны потеряться песни, что хранишь ты в своей памяти.
Что делать? Пришлось Випунену отпереть ларец песнопений, выпустить на волю древние заклятья.
И вот запел он песни седой старины. Он пел о том, как зажглось на небе солнце, как загорелись звезды, как в первый раз проплыл по небу месяц.
Слова, как птицы, слетали с его уст, как резвые кони, рвались из его груди.
Никогда не слышал Вяйнемейнен песен лучше тех, что пел Випунен.
Тайны всякого мастерства, начало всякого знания открыл ему могучий старец.