Яр
В окно, хотя окном это назвать можно с натяжкой, скорее уж щель между досками, которыми заколочена оконная рама, пробиваются первые лучи солнца. Ночь прошла без сна. Крутился с боку на бок на своем импровизированном “ложе” и докрутился до того, что ребра ломит так, будто меня пинали долго и беспощадно. Вчера, после короткого мимолетного контакта с Настей душу наизнанку от тоски выворачивает. Отсюда и бессонница. Бесит все! Сидим тут, как крысы в норах уже третьи сутки, прячемся и выжидаем сигнала к эвакуации. Мозгами все, блядь, понимаю, что по-другому нельзя, иначе подставимся, а у нас, между прочим, два трехсотых, благо, что не тяжелых, но все же… Знаю, что сидеть надо тихо и не высовываться раньше времени, но на сердце неспокойно. Ноет и болит. И, вроде, увидел вчера свою девочку. Бледную, измученную, зареванную… Переживала, малышка. Все эти дни переживала. Тоха мельком сказал, что ревела безостановочно, за что отхватит по своей аппетитной попке сразу, как только вернусь. Ну или после того, как пару раз предамся с ней разврату. Соскучился по ней пиздец как! На адреналине все чувства и ощущения ярче, острее. А адреналина мы хапнули неслабо.
Поначалу все шло достаточно складно. Нас перебросили в точку, максимально близкую к месту обмена. Мы прибыли туда намного раньше, чем противник, чтобы было время осмотреться и занять позиции. Особенно важно было, чтобы Влад со своей подопечной, смогли найти для себя выгодные точки, чтобы прикрывать нас, ибо на них ложилась львиная доля всей операции. Ясмина, она же Яся, оказалась совсем еще “зеленой” девчонкой, но настоящим профессионалом. Мы по началу все немного охренели от того, кого увидели перед собой, ведь Влад не упоминал, что этой малявке едва исполнилось девятнадцать. Мы не стали уточнять как и почему она оказалась в рядах снайперов, ведь это нихрена не девчачья профессия. Мак, конечно, попытался поприставать с расспросами, но Влад достаточно ясно дал понять, что не стоит этого делать. Доходчиво, надо сказать, объяснил — кулаком по челюсти. Яся же только отводила взгляд и молчала. Всех, безусловно, напрягало то, что наши жизни окажутся, по сути, в руках у ребенка-подростка, сомневаясь не только в ее профессионализме, но и в эмоциональной стабильности. Не каждый мужик может убивать. А тут девчонка. Но сомнения отпали сами собой, когда мы оказались на “точке”. Она общалась с Владом на равных, они что-то бурно обсуждали, касаемо позиций и тактики. Он несколько раз с ней соглашался. А потом, когда началась вся та мясорубка, признаться честно, если бы не она и ее навыки, Егор бы не отделался царапинами. Яська вовремя заметила и успела снять “их” снайпера и его пуля прошлась по касательной, лишь слегка чиркнув командира по плечу. А потом подключилась к тому, для чего ее сюда притащил Влад — прикрывала наши задницы на уровне “профи”. Заварушка, конечно, получилась серьезная, пошумели мы там… Но зато мы вытащили Миху, обойдясь без потерь и теперь с уверенностью можно сказать, что Настя в безопасности, ведь группа противника, включая зама Фиратов, полностью уничтожена и ей ничего не угрожает. Да и Тоха там с ней, прикроет, если что.
Тогда почему на душе так паршиво-то?
Казалось бы, после встречи, пусть и по видео, должно стать легче, но я же всю ночь так и не сомкнул глаз.
Подрываюсь с места, стараюсь не шуметь и никого не разбудить. Хочу выйти на улицу и подышать свежим утренним воздухом, а то от этой жары уже внутренности закипают. Тихо крадусь по скрипучему полу, стараясь не создавать лишнего шума. Уже на выходе слышу, как из угла доносится хриплый шепот. Слов не разобрать, почти ничего не видно. Не помню, где вчера вечером лег Егор. Может, это он и ему плохо? Сворачиваю и иду на тихий голос, но, сделав пару шагов, понимаю, что я тут лишний. Влад лежит в углу комнаты на своем лежаке, Яся доверчиво жмется к нему, тот что-то шепчет ей на ушко, по его лицу блуждает довольная улыбка, а потом слышатся звуки поцелуев и тихий девичий стон. Никогда его таким не видел. Всегда серьезный, хмурый и молчаливый. А тут… Во дела… И кто бы мог подумать, что они вместе. Но куда важнее вопрос: как он рискнул притащить в это пекло свою любимую девочку? Я бы не смог.
Дабы не спугнуть столь нежный и интимный момент, также тихо отхожу, все еще оставаясь незамеченным, и возвращаюсь к дверям. Выйдя на улицу, наконец, делаю полноценный вдох. Легкие обжигает свежим, холодным утренним воздухом. На мгновение становится легче. Но потом внутренности снова скручивает тугим узлом. Сил терпеть больше нет, я схожу с ума от неизвестности. Мне нужно знать, что с Настей все хорошо. Потому что то гадкое предчувствие надвигающегося или, того хуже, уже случившегося пиздеца может быть связано только с ней. Достаю старинный “кирпич” — спутниковый телефон, давным давно списанный с баланса управления, как устаревшая модель, нажимаю на нужные кнопки и жду. Понимаю, что нарушаю все мыслимые и немыслимые правила, рискую жизнями всех, кто тут сейчас находится, потому что, если звонок засекут, то нам всем тут крышка. Но по-другому не могу. Должен хотя бы услышать ее голос, ведь увидеть сейчас не получится. Тот “левый” телефон, по которому мы вчера осуществили видеозвонок, сразу после был отвезен и “похоронен” в песках. Остался только спутниковый.
Проходит сколько? Гудков двенадцать или пятнадцать, но на том конце провода по-прежнему глухо. Какого хера происходит?! У Антона есть четкие инструкции: всегда быть на связи. Несмотря на то, что он остался там, с Настей, основных задачи у него было две: Настина безопасность и наблюдение за активностью противника. Мы знали несколько контактов, которые были связаны непосредственно с оставшейся верхушкой группировки и для надежности Тоха отслеживал всю их виртуальную активность. Это нужно было для того, чтобы понимать, убрали мы всех или же кто-то остался. Во втором случае он должен был незамедлительно выйти на связь, а для этого он должен быть на связи всегда! Всегда, блядь! Так какого хера я сейчас в этой гребанной трубке слышу лишь гудки?!
— Сука! — рычу себе под нос и снова набираю.
С третьей попытки, наконец, в трубке слышу какой-то шорох, а не надоевшие до зубовного скрежета длинные гудки.
– “Демон” на связи.
— Демон, сука, где тебя черти носят?! — срываюсь на друге и сослуживце. Нервы ни к черту.
— Докладываю: по заданным контактам активности не было уже шестьдесят восемь часов, с момента зачистки, — Тоха чеканит доклад, а мне не это нужно. Мне нужно знать все ли с Настей в порядке.
— Я не за отчетом, Демон. Как объект? — знаю, как мою бестию бесит это определение, но по-другому никак. Светить имена, пусть и на зашифрованном канале связи, небезопасно. Риск все равно остается. — В норме? — в трубке напряженная тишина. Эта долбанная тишина рвет душу на куски так, словно я сейчас услышу свой смертный приговор.
— Объект окончательно покинул укрытие по собственной инициативе и скрылся в неизвестном направлении.
Чего? Как так? Он там, нахер, с ума сошел? Как отпустил? Почему “скрылся”? Какое еще, нахуй, “неизвестное направление”? Все эти вопросы крутятся бесконечной каруселью у меня в голове, но вслух так ничего и не могу выдавить. Лишь какие-то невнятные хрипы.
— Ну и мудак же ты, Лазарь… — тихий, но жесткий голос друга в трубке и смысл его слов доходят до меня будто сквозь вату и взрывают мозг. Что могло произойти такого, что Настя ушла? — Демон. Конец связи.