— Не имею ни малейшего понятия, про какого сержанта идёт речь, — сказал я. — Ни на каких сержантов в последнее время я не нападал. Никого из личного состава пальцем не тронул.
— Пальцем-то, может, и не тронули, а вот магию применили. Младший сержант Петров пишет, что девятого июля вы попытались задушить его предположительно воздушной магией, когда он приказал вам не шуметь после отбоя.
— Там так написано?
— Да, именно так и написано.
Я тихо рассмеялся. Теперь стало понятно, что за сержант такой.
— Вечно у вас, Озёров, веселье, — проворчал Пыжов. — Только тут не до смеха. Хотите у нас ещё на пару месяце задержаться? Не, я-то не против. Сильные владеющие нам нужны. Подумайте, какой у вас послужной список будет. Не прошло и месяца с тех пор, как на границу прибыли, а уже две драки с офицерами. Эдак десять лет в лейтенантах будете ходить.
— Тогда выслушайте мою версию, господин подполковник.
— Рассказывайте.
— Утром девятого июля я проснулся от посторонних звуков. Несколько солдат кого-то избивали, и я велел им не шуметь. После чего трое подошли ко мне, и один стал вести себя вызывающе. Было темно, погон я не разглядел, лица — тоже. Я применил слабый воздушный вихрь, чтобы утихомирить хама, тот извинился, и конфликт на этом был исчерпан.
— Вашу ж мать. И кому из вас мне верить? — нахмурился Пыжов. — Кого они избивали?
— Какого-то штрафника. У него на следующий день всё лицо было синее, но фамилию не помню. Если честно, мне вся их возня вообще неинтересна, но они спать мешали.
— Ладно, оставим это. Пострадавших нет — и дела нет. Но чтоб мне никакой мести сержанту Петрову и прочей ерунды! — тут подполковник строго посмотрел мне в глаза. — Это понятно, Озёров?
— Не волнуйтесь, господин подполковник, пальцем его не трону. И магией тоже. Обещаю.
— Надеюсь, — Пыжов разорвал лежащую перед ним бумагу и выбросил в урну под столом.
— Благодарю, господин подполковник.
— Не за что. Думаете, мне нужны вот эти склоки, когда у нас за стеной — враг, который может в любой момент стереть нас с лица земли? И вы тоже об этом не забывайте.
— Помню каждую минут.
— Так, с этим вопросом разобрались. Теперь спускайтесь вниз и ждите меня у крыльца. Скоро выезжаем.
— Куда?
— На кудыкину гору. Артефакт ваш попробуем забрать. Бумаги писать бесполезно, его только вам в руки выдадут. Поэтому буду договариваться лично с командующим учебного центра.
Через полчаса мы на старом военном внедорожнике «Оникс» уже мчались по гравийной дороге. Подполковник был за рулём, я сидел рядом и глядел по сторонам. Никак не ожидал, что Пыжов так скоро займётся моим вопросом. Получается, ему самому артефакт понадобился, если он так подорвался ни с того, ни с сего. Интересно, зачем?
Места здесь были безлюдными, населённые пункты поблизости отсутствовали, если не считать военных баз. Иногда они располагались вдоль дороги, но чаще всего, находились за пределами буферной зоны, и я их даже не видел.
Сама же буферная зона представляла собой полосу четыре-пять вёрст шириной с вырубленным лесом. По ней-то мы сейчас и ехали, и поскольку двигались на юг, проволочное заграждение башни и форты находились слева от меня.
А вот чернота на горизонте почти пропала, когда мы отъехали на двадцать-тридцать вёрст от нашей крепости. Здесь небо было уже значительно чище, а ямы, соответственно, дальше.
По пути я завёл речь о том, что считаю необходимым закрывать бездны близ границы.
— Каким образом предлагаете это делать? — сухо проговорил Пыжов.
— С помощью рассеивающих артефактов. Разве вы не знаете такой способ?
— Я-то знаю, а ещё я знаю, сколько там в тумане дьявольских отродий и что отправлять туда людей — это убийство. У нас нет столько личного состава, чтобы обеспечить успех операции.
— Я бы мог заняться этим сам. Туман не представляет для меня никакой угрозы. Могу находиться там, сколько угодно.
— Ну это не вам решать. У вас есть командование, у меня — тоже. Будет приказ, тогда, пожалуйста.
— Можно проявить инициативу снизу. В вашей сфере ответственности сколько-то вёрст вокруг форта. Вы сами решаете, чем будет заниматься личный состав. Разведка, патрулирование, закрытие бездн. Какая разница?
— Опять умничаете, Озёров? — произнёс Пыжов практически безразличным тоном.
— Если ямы не позакрывать, то удержать границу не получится. Надо отбросить врага как можно дальше, и я готов за это взяться.
— Буду иметь ввиду, — отрезал Пыжов, но спустя пару минут заговорил снова.
— Три года назад форт номер сто пятьдесят пять уже был разрушен, — произнёс он, словно рассуждая сам с собой. — Мощнейшая атака была. Мало кто выжил, а последствия устраняли полгода.
— Это при вас случилось?
— Нет, не при мне. Меня назначили сюда позже, когда форт восстановили.
— А вы откуда сами? — поинтересовался я.
— Род мой на Урале живёт.
— Почему решили пойти на рубеж?
— Служить императору и Родине, конечно же, или у вас есть сомнения?
— Скажу честно, есть. Многие сюда идут из-за неких личных обстоятельств.
— Ну вот и у меня были… личные обстоятельства.
Пыжов был не настроен откровенничать, и я не стал мучить его вопросами, тем более до учебного центра оставалось не так уж и много. Мы как проехали крупный форт с большими цифрами «88» над воротами и свернули на перекрёстке.
Рядом с КПП учебного центра остановились, Пыжов приказал ждать в машине, а сам отправился на проходную. Вернулся он через час и велел следовать за собой.
— Мне разрешили забрать артефакт? — спросил я первым делом.
— Еле уболтал, — буркнул Пыжов. — Сейчас заберёте свои вещи, их вам выдадут. Но хранить будете тоже на складе, при себе держать их не положено. И опасно к тому же. В вашей роте в настоящий момент несколько воров отбывает наказание.
— Своруют, хотите сказать?
— Всякое случается. Сами видите, какой у нас контингент.
Капитан Румянцев ждал нас на первом этаже ротной казармы. Я поприветствовал его, как положено, приложив пальцы к козырьку. Получил рюкзак с вещами и сумку со складным компьютером, проверил, всё ли на месте. К моему облегчению не пропало ничего. «Убийцу тьмы» никто так и не спёр. Зря переживал, оказывается. Возможно, побоялись скандала. Всё-таки здесь учится много курсантов из знатных семей.
Я поставил роспись, подтверждающую, что получил имущество в целости и сохранности. Румянцев всё это время молчал, а когда мы собрались уходить, произнёс:
— А я ведь вас предупреждал, Озёров, зря не послушались.
— Это я помню, господин капитан, прекрасно помню. А скажите, пожалуйста, имеет ли право офицер по собственному желанию обыскивать лицо противоположного пола?
— Это вы к чему сейчас?
— Просто скажите, как по уставу полагается? Любопытно.
— Устав тут не причём. Есть закон. В соответствии с ним обыск проводится лицом того же пола, что и обыскиваемый.
— Вот как, даже закон есть. То есть, если некий офицер самовольно решил досмотреть курсанта противоположного пола, он нарушил закон?
— Получается, нарушил.
— Странно у вас получается: нарушил закон один, а в штрафное подразделение отправляют другого. Придётся обжаловать приговор.
— Это ваше полное право.
Когда мы с подполковников вышли за КПП, я кинул рюкзак в багажник и попросил Пыжова подождать возле машины. Я хотел сделать звонок, надо было пообщаться с Гавриловым, но аккумулятор сел, пришлось подключить телефон к прикуривателю и разговаривать в салоне.
— Алло, Алексей Михайлович, здравствуйте! — ответил Гаврилов почти моментально, словно только и ждал этого звонка. — Как поживаете?
— Привет, Егор. Слушай, времени у меня мало. Поэтому давай коротко, есть какая-то важная информация?
— Если коротко, то всё хорошо у нас. Тёмных больше не появлялось, кланы никакие требования не выставляют. В вашем особняке ремонт идёт полным ходом, людей в охрану прибавляется. Если не ошибаюсь, сейчас Сатир уже семьдесят с чем-то нанял. С геологами я разобрался. Скоро приступят к поискам. Пока на этом всё.
— Рад, что у нас всё хорошо, но бдительность не теряйте. А теперь слушай меня внимательно. Помнишь, я говорил, что мне нужен адвокат. И чем скорее, тем лучше. Я попал в штрафное подразделение и намерен обжаловать приговор полевого суда. А с отцом будем потом разбираться.
— Займусь. Надолго вы там, Алексей Михайлович?
— Три месяца. А потом — не знаю, либо опять в учебку, либо домой получится заехать.
— А что случилось-то? Чтобы я адвокату суть дела сообщил.
Я в двух словах объяснил ситуацию, и Гаврилов обещал заняться поиском адвоката в ближайшее время.
Но я не слишком-то надеялся обжаловать решение. Во-первых, факт нападения на офицера имел место, и с этим ничего не поделаешь. Во-вторых, никакого незаконного обыска Шаховской учинить не успел. Если бы это произошло, тогда наши с Полиной претензии имели бы смысл, а сейчас нет. Но на всякий случай решил попробовать: вдруг всё-таки удастся выжать небольшую компенсацию.
На обратном пути мы с Пыжовым снова разговорились, и я рассказал, как попал в штрафной батальон. Подполковник посчитал, что в данном случае наказание должны были понести обе стороны. Шаховской превысил полномочия, а мы с Полиной полезли в драку. Впрочем, Пыжов предположил, что, скорее всего, и сам так же поступил бы на моём месте.
За весь путь туда и обратно на нас никто не напал. Сегодня тёмные были не слишком активны, и мы добрались до форта без приключений. По приезде я отнёс свои вещи в хранилище, которое тоже находилось в подвальных помещениях, и вернулся в казарму, где отдыхал до конца дня.
После ужина нашёл сержанта Петрова. Бить его, конечно, не собирался, но предупредить стоило, чтобы понимал, с кем связался. Это был здоровый малый с туповатой физиономией. Он сидел в кладовке (так мы называли комнатку, где хранилась всякая мелочь) вместе с ещё двумя сержантами, я подозвал его, и мы отошли в коридор, где нас никто не услышит.
— А ты знаешь, что кляузничать нехорошо, а врать — и подавно? — спросил я.
Петров уставился на меня бестолковым взглядом:
— Где я врал? Вы что, ваше сиятельство? — залебезил он.
— А кто доносы коменданту пишет? Думал, не узнаю? Ещё и наврал с три короба, будто замечание мне сделал после отбоя. Фантазия у тебя работает, смотрю.
— Да я не это… ваше сиятельство, я… ну… в общем, — сержант потупился, не зная, что сказать.
— В общем так, на первый раз прощаю, но ещё раз такое повторится, будут последствия. Понял?
— Понял.
— Молодец, — я хлопнул его по плечу и отправился на своё место.
В воскресенье многие надеялись на отдых, но после завтрака началась атака тёмных, не такая массированная, как прошлый раз, но на стену пришлось идти всем. Твари снова выскочили из тумана, но было их немного, и до крепости почти никто не добрался. Гораздо больше проблем доставили драконы, которых не всегда удавалось легко сбить. Они часа два кружили в небе, держа гарнизонвпостоянномнапряжении. Я сбил троих, ещё десяток полегли от огня зениток.
А потом прибежал капитан Хитров и объявил, что в районе четвёртой башни — прорыв, и я должен ехать с отрядом.
На ликвидацию прорыва бросили два броневика «Носорог»(такое название носили боевые машины, на которых обычно выезжали гарнизонные)и десяток солдат — больше, чем прошлый раз, нооказалось, что ничего серьёзного там не случилось. Около сотни бегунов, бестий и беллаторов прорвали «колючку» и разбрелись по буферной зоне. Сама башня не пострадала, сидящие в ней солдаты успешно отстреливались, но перебить всех тварей не могли. Пришлось помочь.
Действовали, как и прошлый раз. «Носороги» заняли позиции на расстоянии шагов пятьсот от скопления существ и принялись методично их уничтожать пулемётным огнём. Когда появился ящер, его поразили ракетой. А когда противников не осталось, машины двинулись дальше. Магию мы пока не применяли. Две боевые машины, вооружённые крупнокалиберными пулемётами и управляемыми ракетами, при грамотном руководстве легко справлялись даже с большим количеством слабых тенебрисов.
Расчистив местность вокруг башни, мы разделились. Один броневик отправился вглубь нашей территории, а я, Хитров, Ольга и ещё три солдата на второй машине выехали за ограждение (здесь для этого имелись ворота) и двинулись к области тьмы. Наш «Носорог» медленно покатился по старой колее через поле.
— Воздух! — крикнул Хитров, вглядывающийся в лобовое стекло. Это значило, нас атакуют драконы.
— Пойду сражаться, — сказал я. — Мне в этой коробке сидеть незачем.
— Давайте, Озёров, работайте, — разрешил капитан.
Я вылез из машины.
Уничтожать драконов было нетрудно. Броневик стал отличной приманкой. Крылатые твари слетались к нему, и я рубил их лезвием тьмы, едва те оказывались достаточно близко. А вот сбивать их в небе смысла не имело: магические снаряды были не столь быстрыми и меткими, чтобы достать летящую высоко над землёй цель.
Минут десять продолжалась неравная схватка, и вот четырнадцать крылатых трупов уже валялось в поле вокруг нас. Я обошёл их, поглотив остатки силы, и мы продолжили путь.
Следующая остановка была уже недалеко от тёмной пелены. И опять заработал пулемёт, выбивая существ, что бродили в тумане. А когда патроны закончились, машина откатила назад, к границе, чтобы экипаж мог безопасно заменить ленту в боевом модуле, после чего рейд повторился.
Так и прошёл остаток дня. Обычная рутиннаяработа, которую ежедневно вёл гарнизон крепости. Не знаю, был ли в этом прок, ведь вместо сотни уничтоженных тварей на следующий день из бездны вылезала ещё сотня, но мои спутники полагали, что смысл есть и что существа благодаря таким рейдам реже нападают.
Так или иначе, работы у меня сегодня снова оказалось немного. Все эти поездки были не делом для архимага, с подобными задачами легко справлялся пулемётный расчёт и пара владеющих среднего уровня. Я находился здесь лишь для подстраховки, ведь из тумана всегда могла вылезти какая-нибудь огромная тварь.
Вечером мы вернулись на базу. К этому времени все атаки прекратились, и воцарилась прежняя напряжённая тишина.
Мы вылезли из броневиков.
— Ну что, Алексей, в гости зайдёшь? — предложила Ольга.
— В гости? К тебе, что ли?
— В нашу роты. Ты всё время с нами, ну я и подумала, почему бы вместе чай не погонять вечером. Насчёт своего лейтенанта не переживай, скажем ему, что у тебя особое задание, — Ольга широко улыбнулась, и было в этой улыбке, как мне показалось, что-то хищное. — Капитан, ты не против, чтобы Лёша с нами посидел?
— Не по уставу, конечно… но пускай. Разрешаю, — разрешил Хитров.
Я сбегал в оружейку, сдал бесполезный автомат, после чего вернулся к отряду, и мы вместе отправились к зданию, пристроенному к противоположной стене.
В гарнизонной казарме многое оказалось не так, как у нас, а гораздо уютнее. На стене висел ковёр, на двери — фотографии голых женщин, на столе стоял чайник, у кого-то на тумбочке лежала еда, а на окнах висели занавески. Оружие хранилось здесь же, на специальных стойках.
Ольга, капитан Хитров, я, три лейтенанта и два прапорщика (всех их я уже видел на вылазках) устроились в комнатке со столом, шкафами для еды и кое-какой кухонной утварью. На стене висел старый плазменный телевизор. Канал ловил только один, да и тот с трудом, зато имелось множество дисков с фильмами. Расселись мы кто на потёртом диване, кто на кресле,кто на стульях.Мы с Ольгой оказались напротив друг друга.
На столе появились чай, колбаса, шпроты, печенья и куча всего съестного. Офицеры не жаловали местную кухню и обычно питались здесь. Да что там говорить, даже на мой непритязательный вкус еда в столовой тут была, как помои. Поговаривали, что в супе иногда тараканы устраивают заплыв, правда, сам я не видел.
Я сразу же стал объектом общего внимания. У всех вызывали любопытство моя магия, моя сила, всем было интересно, откуда я, как попал в штрафбат и прочее. Опять, уже раз в десятый, пришлось рассказывать свою частично вымышленную историю.
Сидели мы долго, до самой ночи, затем ушли прапорщики, следом за ними лейтенанты и капитан Хитров. Мы с Ольгой остались одни.
— Любопытная у тебя история, — сказала она, — но мне кажется, ты что-то недоговариваешь.
— Почему так думаешь?
— Чувствую, — улыбнулась Ольга. — Есть в тебе какая-то загадка, только не могу понять, что именно ты скрываешь.
Я пожал плечами:
— Может быть. Хотя я ничего не скрываю.
— Вот станешь великим мастером, везде тебе будет почёт. Сразу вырастешь до капитана, даже не посмотрят, что был в штрафбате. Потому что без великих мастеров эта чёртова линия обороны падёт за месяц-другой. Понимаешь? И двух месяцев не продержимся. Ты правильно сегодня сказал: от нашей езды нет никакого толку. Просто имитация деятельности, чтобы Пыж и другие коменданты могли отчитываться перед генералами, а военные заводы имели приток заказов. Можно сколько угоднокататься туда-сюда и бить всякую мелочь, но однажды придут по-настоящему сильные твари и просто нас растопчут. С ними только великие мастера могут драться.
— Да, это я прекрасно понимаю. Поэтому и говорю, в первую очередь надо закрывать бездны. А ты сама-то видела сильных?
— Видела. Не первый день служу.
— И сколько ты уже здесь?
— В форте-то? Два года. А вообще служу четвёртый. Также три месяца учебки, тоже в восемьдесят восьмом, где и ты был, а потом — на границе месяц через месяц, как и многие здесь. Тут две трети — рекруты. Многие аристократы не хотят торчать в фортах, посылают кого-нибудь вместо себя, обычно простолюдинов. Но толку от них немного. Лучше один владеющий, чем десяток обычных. Но получается, как получается.
— Но есть аристократы, которые сами идут, — заметил я.
— Конечно, есть. А кто-то предпочитает отсиживаться в тылу.
Лицо Ольги раскраснелось от духоты и горячего чая. Китель был расстёгнут чуть ли не до середины, и мой взгляд то и дело скользил по туго натянутой на груди девушки ткани. Ольга была довольно высокая, почти с меня ростом, крупная, но при этом имела складную фигуру с крепкими широкими бёдрами и роскошной задницей.
Почти весь вечер Ольга смотрела на меня не отрываясь и постоянно одаривала улыбками. Да и я не видел причин, почему бы нам не провести ночь вместе, раз уже представилась такая возможность.
— Все разошлись, — заметил я. — Пожалуй и мне пора… Если, конечно, не пригласишь к себе. Думается мне, напрашивается продолжение.
— Не любишь терять время даром, смотрю. А как же цветы, свидания?
— Похоже, все наши свидания будут там, на рейдах. На другие, кажется, здесь просто нет времени.
— Да, времени тут ни на что нет. Такова жизнь на границе, привыкай. А твоя девушка что скажет?
— Какая девушка? Ты про Полину? Не знаю, мы пока просто дружим… платонически.
— Что, такая недотрога? — поморщилась Ольга. — Хотя чему удивляться? Московская аристократка. Там у них нравы строгие, не то что у нас захолустье, да?
— Не знаю, какие там нравы, никогда не бывал в Москве. Просто мы с Полиной недавно знакомы, толком не общались даже.
— Ясно всё с вами. Ну тогда пойдём, а то поздно уже, — Ольга опять сладострастно улыбнулась, поднялась из-за стола, и я последовал за ней.
Мы прошли в дальний конец коридора. Тут оказалась небольшая комнатушка, в которой помещались кровать и шкафчик, и еле-еле влезал кургузый письменный стол. Ольга заперла дверь на замок и закрыла окно занавеской. Сев на кровать, она до конца расстегнула китель и сбросила его с себя…
Утро выдалось пасмурным. Ночью прошёл дождь. Наш взвод, как обычно, подняли по сигналу «подъём». Оля предлагала остаться на ночь у ней, но мне не хотелось лишней болтовни за спиной, и я всё-таки вернулся, чтобы на утреннем построении находиться со всеми. К тому же на одноместной кровати нам было бы очень тесно вдвоём, а я предпочитал простор. Тем не менее поспать мне сегодня удалось часа три, не больше.
После построения, как обычно, был завтрак, а после завтрака Васьков сообщил, что сегодня у нас с Архипом какое-то особое задание под руководством Пыжова. Я удивился: Архип все эти дни выполнял собственные задания и с отрядом Хитрова никуда не ездил. Также с нами послали троих штрафников.
На улице стоял БМ-103 — четырёхколёсный броневик с клинообразным носом, двадцатимиллиметровой пушкой в башне. Рядом топтался Хитров, два бойца загружали боекомплект. У стены стояли карабины и разгрузки с запасными магазинами в подсумках. Когда мы подошли, капитан приказал всем строиться. Он объявил, что сегодня наша задача — ехать в область тьмы и закрыть бездну.
Я ушам поверить не мог. Неужели Пыжов прислушался ко мне и решил действовать, а не ждать, пока форт сметут в очередной раз тёмные? А вот капитан оказался недоволен.
— Отряд смертников, — проворчал он, когда штрафники залезли в машину через узкую боковую дверцу для десанта. — Похоже, Пыж выдал нам билет в один конец. Идите за своим артефактом, Озёров. Сегодня он нам понадобится.