Почти вся земля дяди располагалась вдоль буферной зоны — полосы шириной в несколько вёрст, свободной от человеческих поселений, и проблемы с тенебрисами тут были неминуемы. Рубеж, понятное дело, весь находился под наблюдением камер, но группы тёмных существ время от времени всё равно прорывались через колючую проволоку, и если отряд из ближайшего форта не успевал их перебить, разбредались по приграничным лесам. И часто так получалось, что легче их было уничтожить охранникам какого-нибудь князька, живущего поблизости, чем ждать, пока приедут военные.
А ведь иногда военные и вовсе не приезжали, дескать, зачем тащить из форта людей, которых и так не хватает, когда местные и сами справятся? В соответствии с инструкцией солдаты были обязаны реагировать на угрозу, но на практике получалось всё совсем иначе. Впрочем, аристократия из пограничных районов давно к этому привыкла и не возмущалась, следуя сложившимся негласным порядкам.
Это всё я узнал ещё в поезде от Вероники. То есть на меня, как на владельца земельного участка близ границы, ложилась ещё и обязанность отстреливать прорвавшихся тенебрисов, хотя делать это должен был вовсе не я.
Одно хорошо: земля моя почти не облагалась налогом. Аристократы, служащие на рубеже, и так имели солидные льготы, а для тех, чьи наделы находятся близко к буферной зоне, налог и вовсе оказался чисто символическим.
Но с другой стороны, от всех этих сорока тысяч десятин проку тоже было немного. Сельское хозяйство не развивалось, арендаторов не заманишь, крестьяне предпочитали селиться подальше от границы, огромные участки земли пустовали. Разве что лес рубить можно, чем, собственно, дядя и занимался, но и тут имелись свои трудности. Так, бригадам лесорубов требовалась постоянная охрана, а это — лишние расходы.
Да и вообще дядя почти не уделял внимания сельскому хозяйству. По словам Горбатова, Дмитрий Семёнович был не склонен к подобной деятельности. Когда-то давно, ещё до войны, Давыдовы являлись крупными помещиками, но когда тьма подвинулась к Первосибирску, часть их владений осталась за рубежом, а остальное пришло в запустение. В таком виде земля мне и досталась.
И всё же у дяди было целых пять деревень. Да, народу там осталось мало, а сельское хозяйство еле-еле держалось на плаву, но люди до сих пор здесь жили. Зачем? Я сам не понимал. Кто-то из крестьян работал на дядином поле рядом с усадьбой, но и с него Дмитрий Семёнович мало имел прибыли. Крепостное право в этом мире отменили сразу после войны, а выкупные платежи закончились десять лет назад, поэтому халявного дохода не было.
В общем, я взял с собой управляющего и десяток охранников, и мы на двух машинах помчались в деревню Васюки разбираться с тёмными существами. За баранкой моего минивэна сидел Захар, я — рядом. Гаврилов, Катя, Сатир и ещё два бойца — в салоне. Остальные — во втором минивэне.
Вооружение наше состояло из карабинов и пистолетов. Никакого автоматического оружия. Против тёмных тварей применялись пули с добавлением рубрумита, стоили они дорого, и расстреливать их очередями было недопустимо. В моём мире использовалось серебро, оно тоже обладало антимагическим действием. Здесь знали о таком свойстве серебра, но рубрумит считался эффективнее. Рубрумитовые пули легче поражали существ, да и защиту владеющего могли пробить.
Против слабых тенебрисов были также эффективны малокалиберные пушки и гранаты, а вот против сильных — нет, только магия. Поэтому в каждом форте держали двух-трёх старших мастеров на случай появления близ границы крупных тварей. У нас всё было почти так же. Я сам прожил много лет в одной из крепостей, пока не явились огромные могучие существа, которых мы называли тёмными богами, и не смели её с лица земли.
Для защиты от монстров здесь использовались артефакты. Их вшивали в бронежилеты, каски и другое снаряжение — без разницы куда. Все мои охранники были в специальных брониках. Но для владеющих это являлось скорее перестраховка, поскольку духовный огонь сам по себе неплохо защищал от тлетворного воздействия тьмы, а я и подавно имел устойчивый иммунитет. Для обычного же человека не только прикосновение тёмной твари, но даже нахождение в дымке, которую мы называли дыханием бездны, могло оказаться смертельным.
Мне, кстати, тоже следовало соблюдать осторожность: нельзя давать волю своей внутренней тьме, чтобы не допустить случайных жертв. Это было первое, чему обучил меня магистр после того, как мой дух поразило дыхание бездны.
Деревня Васюки находилась почти в двадцати вёрстах от буферной зоны. Мне показалось странным, что существа забрели так далеко. Но Сатир объяснил, что я ошибаюсь.
— Они разбредаются по лесам, а потом появляются то там, то здесь, — сказал он. — То в деревню, суки, вылезут, то ещё куда. Вояки не следят за за этими зверюшками, приходится нам гоняться. Мы-то, вообще, привычные, постоянно работаем с тёмными. А вы, ваше сиятельство, поди первый раз.
Я усмехнулся. Ну да, ну да, первый… в этой жизни.
— Но не последний, — сказал я. — Как с наследством разберусь, пойду служить на рубеж.
— А, прям как Дмитрий Семёнович? Добро! Там вас всему научат. А пока лучше не лезть, ваше сиятельство, доверьте работу профессионалам.
— Доверяю. Но в стороне стоять не буду.
Позади остались две заброшенные деревеньки. Мы подъезжали к Васюкам. Вдоль растрескавшейся асфальтированной дорожки тянулись заросли. Вдруг что-то чёрное выскочило из кустов шагах в двухстах перед машинами. Захар резко затормозил, едущий следом минивэн — тоже, чуть впечатавшись нам в бампер.
— Тёмный, сука, — сипло процедил Сатир, разглядывая существо сквозь лобовое стекло. — Катька, работай.
Катя, не говоря ни слова, выскочила из машины. Вскинула карабин и, почти не целясь, сделала два выстрела. Существо рвануло вперёд, споткнулось и растянулось на асфальте, перебирая лапами. Грохнул третий выстрел.
— Готово! — крикнула девушка.
— Давай в машину, — скомандовал Сатир.
— Меткая, — заметил я.
— Ещё бы! Екатерина — наш лучший стрелок, — похвалил её Гаврилов.
— Надеюсь, этот сукин сын тут был один, — проворчал Сатир. — Хотя хера с два. Придётся всю округ прочёсывать. А уже вечер. Ночка будет весёлая.
Действительно, солнце уже ползло к горизонту.
— И что предлагаешь? — спросил я.
— А что тут предлагать, ваше сиятельство? Работать надо. Вот и будем работать. До деревни сейчас пешком пойдём. Если кто-то поблизости есть, попытаются напасть, тут мы их и прищучим.
— Далеко идти?
— Нет, за поворотом уже скотный двор. Дойдём, а там посмотрим по ситуации.
Я не стал вмешиваться, предоставил командовать Фёдору. Интересно было понаблюдать, как они тут работают.
Все, кроме водителей, по команде Сатира покинули минивэны. Десять человек двинулись колонной по двое, машины катились следом. Когда проходили мимо подстреленной твари, остановились.
Окутанный тьмой монстр напоминал огромного волка, но не имел хвоста, а морда была очень длинная. Изо рта торчали чёрные зубы, каждый величиной с палец, чёрные блестящие глаза вылезали из орбит. Даже три начинённые рубрумитом пули не убили существо. Оно скалило свою огромную пасть и перебирало худыми когтистыми лапами.
Вот только меня эта тварь не пугала ни капли. Несмотря на жуткий вид, она бал настолько слабой, что её даже ученик одолел бы. Я за прошлую жизнь перебил таких огромное количество. Стаями выкашивал. Мы присвоили подобным существам первый, самый низкий уровень опасности. Здесь же имелась своя классификация.
— Бегун, падла, — сплюнул Сатир.
«Бегуны» считались самыми слабыми. Те, кто посильнее, назывались «бестиями» или, если существо прямоходящее, «беллаторами». Потом шли «лацерты» — сильные существа, похожие на ящеров, «магнусы», «каракатицы», «гиганты» и прочие. Были и разумные монстры: «пастыри» или «принцепсы». Эти считались наиболее опасными, поскольку они имели способность управлять ордами тварей и владели подобием магии. А вот тёмных богов в этом мире, кажется, пока не появлялось.
Сатир вытянул обе руки в сторону твари, и её объял огонь. Существо выгнулось, быстро забило лапами и застыло, а охранники отошли подальше, чтобы не вдыхать испаряющуюся тьму.
И тут случилось то, что никто не ожидал. Тёмная дымка, окутывающая дохлое существо, вместо того, чтобы испариться, устремилась ко мне и впитавшись в мою кожу, а в мышцах вновь началось покалывание, почти такое же, как и после вселения в новое тело, только послабее.
Охранники в недоумении повернулись ко мне.
— Чего смотрите? Пошли, время не ждёт, — сказал я резко, поскольку не хотел, чтобы мне начали задавать вопросы, ведь я и сам не знал, как на них ответить.
Моё тело способно впитывать тьму? В прошлой жизни ничего подобного не наблюдалось. Так умели делать только существа из тьмы. Предполагалось, что, поглощая энергетику сородичей, они становятся сильнее. Неужели, я теперь — тоже?
Мы двинулись дальше прежним порядком и благополучно добрались до деревни. По пути на нас никто не напал. А вот когда проходили заброшенный скотный двор, у меня возникло странное чувство, какой-то зуд внутри, словно рядом кто-то есть.
В самой же деревне тёмные уже успели похозяйничать. Пикап с полным кузовом скошенной травы стоял врезавшийся в столб. На перекрёстке лежал труп деревенского мужика с распоротым брюхом и обглоданными ногами. Двое охранников подошли к покойнику, держа на мушке, и один выстрелил ему в голову. И правильно сделал, иначе мужик будет мёртвым по деревне бродить. Иногда трупы убитых тьмой людей поднимались. Этот, конечно, может, и не встал бы: слишком серьёзно его обглодали, но по инструкции полагается.
Добрались до следующего перекрёстка. Здесь были два магазина и почта. Все они не работали, видимо, по случаю вторжения тенебрисов, однако трупов на улице больше не наблюдалось. Жители успели попрятаться. К счастью, от слабых существ даже простые деревянные стены защищали, а вот от тех, кто посильнее, и кирпичная могла не спасти.
Один из охранников выглянул из-за углового дома и, обернувшись, показал на пальцах количество обнаруженных существ. Их было два: бегун и беллатор. По команде мы все вышли на перекрёсток.
Бегун шатался ближе к нам, чуть дальше стоял беллатор. Последний имел рост метра два, передвигался на задних конечностях и в целом выглядел почти как человек, но только передние лапы его были очень длинные, доставали до колен и заканчивались крупными когтями. Тоже не самое приятное с виду существо, но и не слишком сильное.
Существа бросились к нам, но мои спутники открыли по ним огонь. Обе твари и полпути не пробежали, растянулись на дороге. Я и Сатир подошли к ним. Начальник охраны сжёг магическим огнём и того, и другого, и едва существа сдохли, как окутывающая их дымка вместо того, чтобы улетучиться, устремилась ко мне, и я снова ощутил покалывание в теле.
На меня пристально уставился серый взгляд Сатира.
— Ваше сиятельство, тьма уходит в вас.
— Такова моя способность, — ответил я. — Очень редкая. Какие-то проблемы?
— Никаких проблем, — ответил Сатир. — Идёмте обратно. Сейчас надо разделиться и обследовать деревню. Вы как хотите, а нам придётся на ночь здесь остаться. Местность надо зачистить.
— И часто здесь такое происходит?
— За месяц — второй раз. А перед этим полгода не было.
— Зашибись. И мне постоянно придётся отправлять сюда людей.
— Такова жизнь на границе, ваше сиятельство. Здесь везде так. Тёмные прорываются к нам, и если вояки их вовремя не постреляют, разбредаются по лесам и вылазят, где их не просят. Никто же не будет искать по всей округе какого-нибудь сраного «бегуна», отбившегося от стаи. Вояки слишком ленивые, им бы только в форте сидеть. Я сам служил, знаю.
— А не мешало бы. Но что есть, то есть.
Разделились. Я сказал, что пойду один, но Гаврилов настоял, чтобы со мной отправился кто-то ещё, а Сатир велел идти Кате, потому что она хорошо стреляет. Именно по этой причине я и не хотел её брать, поскольку планировал испытать собственную магию против существ, до сих пор ли она настолько эффективна. Но возражать не стал: если подумать, в обществе миленькой девушки бродить по деревне не так уныло.
— Давно у моего дяди служишь? — спросил я, когда мы отошли от остальных.
— С семнадцати лет, ваше сиятельство, — ответила спутница.
— Слушай, я не умею определять возраст, — улыбнулся я.
— Простите, я служу уже четыре года.
— И какие ранг и дар?
— Ученик третьей ступени, ваше сиятельство. Дар огненный, как у отца.
— Неплохо. А кто твой отец?
— Фёдор.
— Сатир — твой отец? — я обернулся назад, где недавно кучковалась наша группа, но на перекрёстке уже никого не было. — Понятно.
— Да, ваше сиятельство… Стойте! Я проверю, — Катя жестом остановила меня. Подбежала к очередному дому и заглянула за угол. — Чисто, можно идти.
До окраины деревни мы добрались без приключений. Вышли в поле, неподалёку стояли несколько домов, посреди дороги торчал брошенный трактор, в траве ржавел комбайн. И тут меня опять накрыло ощущение присутствие поблизости тёмных тварей.
Они не заставили себя долго ждать. Из зарослей травы и кустарника слева от нас выскочили два крупных четвероногих существа величиной с небольшого медведя. Катя тут же вскинула карабин, но я движением руки опустил ствол:
— Не стрелять. Я сам.
Сформировал между ладоней небольшой тёмный сгусток и, едва первый монстр оказался шагах в десяти от меня, кинул ему в морду. Голова твари мгновенно рассыпалась в прах. Второй сгусток прожёг дыру в следующей бестии. Моя тёмная магия работала против тенебрисов так же хорошо, как и раньше, в чём, собственно, и требовалось убедиться. А когда я подошёл к трупам, дымка снова впиталась в меня, вызвав характерное покалывание в теле.
— Неплохо, — проговорил я и обернулся к Кате. — Эти готовы. Обойдём те дома, а потом — обратно.
Девушка смотрела на меня озадаченным взглядом. Её, вероятно, шокировало то, каким образом я уничтожил существ. Но ничего не сказала. Она вообще говорила лишь тогда, когда я задавал вопросы.
Возле отдельно стоящих домов мы не обнаружили никого. Присутствия существ я тоже не ощущал, и мы двинулись в обратном направлении. В это время остальные охранники активно отстреливали монстров. Пальба громыхала на всю деревню, то затихала, то возобновлялась снова. Солнце уже пряталось за горизонт, сгущались сумерки.
Мы собрались затемно в центре посёлка рядом с почтой. Отряд настрелял четырнадцать тёмных, если не считать тех, которых мы убили ранее, и тех, которых я прикончил сам. Для деревеньки в двадцати вёрстах от буферной зоны это было много.
Заодно я познакомился с местным старостой. Он вышел нам навстречу и долго благодарил меня за избавление от напасти.
Но работа была ещё не закончена. Требовалось прочесать окрестные леса и и поля и убедиться, что тёмные существа не шастают поблизости. Этим и занялись Сатир со своим отрядом, а нас с Гавриловым Захар отвёз обратно в поместье. У меня были задачи поважнее. Завтра мне исполнялось восемнадцать лет, и завтра же мы с управляющим намеревались объехать все инстанции, чтобы в течение следующей недели я смог получить документы и стать полноправным собственником имущества своего покойного дядюшки.
— Да кто он такой это Озёров? — орал Василий, расхаживая по кабинету. — Какой-то сопляк пришёл на мою землю и убивает моих людей! Что он себе позволяет?
На диване сидели Павел — начальник охраны Любецких и Сергей — средний сын Василия, занимающийся делами клана Когтя. Оба молча смотрели, как бушует глава рода. Сегодняшний день принёс плохие вести. Глазунов поехал пообщаться с наследником Давыдова, но парень оказался непрост, перебил половину отряда и самого Глазунова чуть не прикончил. И он же на вокзале избил двух охранников, отправленных за вдовой Жуковской.
Любецкие надеялись, что с наследником, знатным юношей из Нижнего Новгорода, серьёзных проблем не возникнет. Конечно, у парня родня ого-го, отец — один из богатейших князей Нижегородской губернии, но всё же надежда была. А этот сопляк с ходу пошёл на конфронтацию.
Василий был в бешенстве. Он расхаживал по комнате и неистовствовал, требуя уничтожить чужака, посмевшего бросить ему вызов. Его визгливый тенор разносился по всему кабинету и, возможно, даже в коридоре был слышен.
— Приехал и наводит тут свои порядки. Да кого он из себя возомнил, мелкий выродок! — не успокаивался Василий. — Никто не смеет так вести себя на моей земле! Никто!
— Отец, за ним стоит сильный род, — напомнил Сергей. — Да и сампареньне слаб. Тем более, у него какая-то странная магия, о которой мы ничего не знаем. Давай не будем торопиться.
— А ты не перечь отцу! — рявкнул Василий. — Неужто до твоей башки не дойдёт, что нельзя такое спускать с рук всякому проходимцу? Тебе плюнули в лицо, и ты это стерпишь? Вначале один от рук отбился, потом все остальные заартачатся. Кто будет считаться с тобой или мной, когда все увидят, что Любецкие какого-то юнца испугались? Плевать мне, кто у него там в Нижнем Новгороде! Плевать! Он на моей земле!
— О случае том никто не узнает. Это произошло на пустой дороге. Глазунов будет молчать, как и остальные выжившие.
— Не узнает… А у самого гордость-то есть? Или о тебя можно ноги вытирать? И это мой сын так рассуждает?
— Да я не спорю, ответить надо…
— Ну вот, и чего тогда сидишь умничаешь? А ты что, Павел, скажешь? — обратился Василий к начальнику охраны.
— А что тут говорить, ваше сиятельство? Проучим. Соберу человек тридцать и трёх-четырёх владеющих, возьмём гранатомёты и рубрумитовые пули. У него охраны мало. А один он что сделает? Раз уж не хотят мира, так вырежем подчистую всех. Разберёмся, Василий Степанович.
— Вот! Вот так надо! — обратился Василий к сыну. — Понял, Серёжа? Я хочу услышать про похороны этого выродка.
На следующий день рано утром отправились в город. Вёз меня, как обычно, Захар на бронированном седане «Волга» — том самом, на котором встретил на вокзале. Гаврилов сопровождал. Следом за нами ехал отряд из четырёх охранников во главе с Курганом. Мы ожидали нападения Любецких. Управляющий считал, они нас в покое не оставят.
Глава клана, Василий Любецкий, был человеком резким и никогда не спускал обид. Он и дядю моего прикончил лишь из-за того, что тот послал его на хрен со всеми требованиями, поставив под сомнение авторитет Любецких. Развод с княгиней, что интересно, их не поссорил, яблоком раздора стал делёж имущества. Да и вообще, у Любецких и Давыдовых давно отношения не складывались, ещё с девятнадцатого века, когда последние обладали реальной властью в Сибири.
Василий затаил обиду, выждал момент, когда дядя станет слаб, и ударил, а теперь, поскольку я не прогнулся, и со мной попытается расправиться. Гаврилов настаивал, чтобы с нами поехали три машины охраны, но я был против: поместье тоже не хотелось оставлять без защиты. Поэтому ограничились одной.
Первым делом посетили нотариуса. Это был знатный человек из рода Карачаровых — одного из сильнейших родов Первосибирска, с которыми даже кланы боялись связываться, поэтому ему можно было доверить многие деликатные дела, хотя и услуги, естественно, стоили дороже.
Затем на очереди был один из банков, где дядя хранил свои сбережения. Напоследок мы заскочили в губернскую управу, подали заявления, после чего со спокойной совестью направились домой. Радовало то, что Гаврилов заранее назначил все встречи. Благодаря этому обошлось без проволочек, и часам к шести мы уже освободились. Оставалось посетить ещё два банка помельче, где тоже были открыты счета, и дождаться регистрации собственности.
На выезде из города остановились в придорожной забегаловке, я взял себе пару гамбургеров. Никогда не встречал такого блюда в моём мире, оно, вроде как, пришло из Америки, которая у нас ко времени моего рождения превратилась в одну сплошную тёмную область.
— Алексей Михайлович, что вы всякой дрянью травитесь? — поморщился Гаврилов. — Заехали б в ресторан, поели бы по-человечески.
— Ничего, успею, — проговорил я, пережёвывая булку с котлетой, обильно сдобренную соусом. — Всё успею. За фигуру мою переживаешь?
— Как по мне, гадость несусветная. Если уж булку с котлетой брать, но не в этой тошниловке.
И вдруг на ближайший перекрёсток вылетели несколько внедорожников и легковушек, полностью перекрыв проезжую часть. Из них выскочили вооружённые люди в полувоенной форме. Некоторые держали в руках что-то крупное, наподобие барабанных гранатомётов. Захар резко затормозил. К счастью, мы с управляющим были пристёгнуты.
— О, а вот и Любецкие пожаловали! — воскликнул я, отстёгивая ремень безопасности. — Даже поесть спокойно не дадут. Это вы зря, ребят.