— Он сам выбор сделал, — буркнул Илья. — Либо мы ему помогаем, либо нет. В конце концов, он такой же от тех гадов пострадавший, как и мы.
— Ладно, — нехотя сдались Гришка и Олег. — Посмотрим, чего у нас дома есть. — Чего он там говорил? Йод, бинты, водка…
— Пожрать бы ему надо, — насупился Илья. — Ну ладно, сначала с родаками разберемся, а там видно будет.
Полные мрачных предчувствий, друзья отправились по домам…
Что там было с Ильей, Гришка и Олег не знали, зато прекрасно почувствовали на себе праведный гнев бабушки и дедушки. Бабушка, правда, все больше охала, разглядывая расцарапанные, искусанные мальчишеские лица и изгвазданную одежду. Дед, ни слова ни говоря, выдернул из брюк ремень и принялся охаживать Гришку и Олега куда попало.
— Стойте, стойте! — завизжал Олег, пытаясь прикрыться руками от жгучих укусов ремня. — Не имеете права меня бить, я не ваш внук!
— Ну и что, что не наш! — резонно ответил дед, не прекращая лупить ребят. — Воспитывать-то вас кто-то должен, охламонов.
— Мои родители не разрешали вам бить меня, — пытался образумить деда Трофимова Олег.
— Родители мне еще спасибо скажут, — по паре раз засветил дед друзьям по мягкому месту и остановился, пытаясь унять разыгравшуюся одышку. — За вас, пострелов, молоко надо давать за вредность.
— Зачем вам молоко? — морщась и отпрыгивая на всякий случай от деда Трофимова подальше, спросил Олег. — У вас и так своего девать некуда.
— Это точно, — вздохнул дед, продевая ремень обратно в петельки брюк. — Тогда зефиру с шоколадом. Ладно, чего там расхорохорились? Сами знаете, что виноваты.
— Виноваты, — потупились Олег и Гришка. — В индейцев заигрались.
— Тьфу ты, — сплюнул дед. — Здоровые лба, пахать на вас надо, а они в индюков заигрались. Кстати, что за «индюки» такие?
Мальчишки, потирая промассированные ремнем места, не ответили.
Обидно было слышать дедовы слова, но Гришке и Олегу ничего не оставалось, как прикидываться эдакими маленькими городскими идиотиками.
Бабушка, как квочка, у которой только что вылупившиеся симпатичненькие желтенькие птенцы промчались сквозь все грязные дворовые лужи, хлопотала вокруг. Она велела ребятам раздеваться и рылась по сундукам, выносила им то одну, то другую одежду. Но все это, по ее мнению, были или слишком чистым, или слишком новым, чтобы надевать на столь грязных, как она выражалась, мурзиков.
Наконец Гришка был обряжен в мягкую байковую рубашку с широченной заплаткой на правом локте, штаны без «молнии», которые сидели на нем мешком, а внизу собирались мощными, носорожьими складками. Олегу достался старый черный плащ, подбитый красным искусственным мехом. Плащ был девчачий, поскольку пуговицы располагались не на мужской стороне, но его новый хозяин, временно присмиревший после воспитательного процесса, решил по этому поводу не бухтеть.
Долго прохлаждаться ребятам не дал дед. Он получил инструкции от бабушки и, что-то недовольно бурча себе под нос, двинулся во двор, попутно прихватив за загривки внука и его друга.
— Так, бойцы, — начал ставить он им задачу. — Приказано к ужину вас вымыть. Посему требуется наносить из поленницы дров, а из колодца воды.
— Ясно, — тряхнул головой Гришка, сообразив, что они прощены, и воздаяние за испачканную одежду получили в полной мере. Поэтому он обрадовано подхватил два цинковых ведра и помчался к колодцу. Олег, закатывая на ходу слишком длинные рукава плаща, двинулся к поленнице. Сам дед отворил дверь бани, вооружился старым, исхлестанным до прутиков веником и принялся выгонять из предбанника сухие комочки грязи и листья, которые остались здесь еще от предыдущей помывки.
Первым в предбанник в своей хламиде протиснулся Олег. Дед принял от него поленья и наказал принести смолюшек для растопки.
— Каких смолюшек? — недоуменно заморгал Олег.
— Ах, — недовольно крякнул дед. — Чему вас только в городе учат? Ну таких тоненьких палочек сосновых. Лучинок, короче говоря.
— А, понял, — сообразил Олег и умчался в сарай.
Дед тем временем выгреб золу, собравшуюся с прошлой топки, и аккуратно ссыпал ее в ведро, поскольку она являлась ценным удобрением для огорода. Тут уж подоспел и Гришка, сгибаясь под тяжестью ведер. Шумно выплеснув их в большой бак для воды, укрепленный над топкой, Гришка поспешил за новой порцией. В двух шагах от бани он столкнулся нос к носу с другом.
— Слушай, Олег, как бы нам с Илюхой переговорить?
— Думаю, — нахмурился Олег и двинулся дальше по своим делам.
В следующий заход к бане мальчишки встретились снова. На этот раз Гришка шел с полными ведрами, а Олег налегке.
— Ну, чего надумал?
— Чего тут надумаешь, при таких ведрах? — пропыхтел Гришка и промчался в баню.
На третий заход опять же никаких конструктивных мыслей не обнаружилось, поскольку, хотя Гришка и шел с пустыми ведрами, зато Олег брел вперед, навьюченный, как осел-тяжеловоз, если существует такая порода ослов.
Проблема решилась сама собой, потому что, когда дед выскочил на улицу, чтобы посмотреть, ровно ли из трубы бани поднимается дым, и не нужно ли еще пошуровать кочергой в печке, его из-за забора позвал отец Ильи. Мужчины, разминая пальцами «Беломор», принялись о чем-то неторопливо беседовать. Сосед сообщил деду Трофимову, что его пацан извазюкался где-то в болотах, а поскольку дед Трофимов топит баню, то нельзя ли, чтоб его сын помылся с его внуками.
— Они же вместе лазили, — в сердцах плюнул дед. — Пусть теперь вместе друг друга и отдраивают. А мы потом, — весело подмигнул он соседу, — за их здоровье по рюмахе, а?
Возможность для оперативного совещания Гришке, Олегу и Илье представилась просто преотличная. Где бы еще они могли поговорить втроем спокойно, чтобы к ним то и дело не вламывались взрослые со своими проблемами? Так что в данном случае предложение деда Трофимова: «Идите-ка вы в баню!» было принято с большим энтузиазмом. Вначале дед, конечно, пошел париться сам, не доверяя никому проверку углей на предмет выделения угарного газа и, конечно же, спуск первого, самого ядреного и горячего пара. Вернулся он, разумеется, красный, словно рак, варенный в трех водах. Принял дежурные и вполне искренние «С легким паром!», в очередной раз промокнул стареньким вафельным полотенцем пот и заторопил внука и его друзей:
— Вы давайте, давайте по-быстрому, пока баня не простыла!
Глядя на пурпурные, прижженные сверху злым паром уши деда, Гришке, честно говоря, хотелось потянуть полчасика — он-то представлял, какой ад сейчас творится на полке. Но деда сердить не следовало. Еще посидишь здесь, он и по второму разу в баню намылится, внука любимого веником похлестать. А этого Гришке ой как не хотелось! Добавлять себе здоровья через экзекуции, достойные инквизиции, он еще не привык.
Ребята собрались у входа в баню. Гришка и Олег, будто два привидения, сбежавшие из английского замка, кутались в белые простыни. Илюха выглядел не менее экзотично. Обряжен он был в синие сатиновые трусы, калоши на босу ногу, старую телогрейку и вязаную шапочку с помпоном.
— Да, — констатировал Олег, — нам только сейчас в научно-фантастическом комедийном фильме сниматься. В роли пришельцев с других планет.
— Ладно, пришельцы, — вдохнул последний раз свежий летний воздух Гришка. — Пошли, что ли, на расправу!
Стоило Гришке приоткрыть дверь в предбанник, как на него ринулась волна запаха, в котором в причудливом коктейле были смешаны ароматы чабреца, полыни, размоченного в кипятке березового веника, мыла, раскалившихся камней и влажной свежести.
Друзья расположились на деревянной, будто съежившейся от времени лавке, и принялись раздеваться.
— Может, здесь поговорим? — просительно заглянул в глаза Гришке Илья, который знал привычку и норов деда Трофимова париться чуть ли не в кипятке, разлитом в атмосфере.
— Нет, — решительно заявил Гришка. — Там. А то неровен час бабушка заглянет, или дед решит проинспектировать, как мы тут паримся, а мы в предбаннике сидим. Представляешь его реакцию?
— Да, — процедил Илья. И спросил: — А можно, я шапку снимать не буду?
— Ты чего это? — хохотнул Олег. — Ну летом в шапке по улице — я еще понять могу, но чтобы в шапке в баню…
— Ага, — потрогал мочки своих ушей Илюха. — Сейчас на полок залезем, посмотрим, как заговоришь. Пожалеешь, что не то что шапку, шубу не надел вместе с валенками.
— Ладно, хватит вам, — прервал друзей Гришка. — Вперед!
Он встал и решительно рванул на себя чуть размокшую и просевшую дубовую дверь. Из бани, как из пасти злого дракона, только что разогнавшего команду пожарных, пыхнуло таким жаром, что волосы на лбу у Гришки приподняло вверх горячей волной.
— Ух ты, — зябко принялся он переминаться с ноги на ногу, поскольку через дощатый пол дуло ощутимо.