Всегда только ты - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 13

Глава 12. Рен

Плейлист: Jake Shimabukuro — Hallelujah

— Я видела перед домом Субару, — Фрэнки мотает головой в сторону дома, но не сводит глаз с Паццы, носящейся по песку. — Машина соседей?

Я бросаю мячик Пацце, затем поворачиваюсь и смотрю на Фрэнки.

Такая красивая. Без макияжа, волосы после бассейна собраны в гладкий пучок, мягкие губы то и дело прикушены между зубами, тёмные ресницы медленно моргают.

Она наклоняется поближе и понижает голос.

— Может, это машина твоей загадочной дамы сердца. Она наконец-то образумилась и нанесла визит.

Я понимаю, что она по большей части шутит. Она бы не гуляла со мной по песку, если бы правда думала, что в доме меня кто-то ждёт. Но так сложно знать, что сказать, когда Фрэнки заводит разговор о себе, не зная, что я всегда думаю и говорю именно о ней.

Порыв ветра проносится между нами и бросает тёмную ленту волос на её лицо. Я аккуратно провожу пальцем по её скуле и убираю эту прядь цвета эспрессо за её ухо. Мне не стоит этого делать, но я не могу сдержаться. Она почти неуловимо подаётся навстречу моему прикосновению. Я позволяю пальцами дотронуться до раковины её уха — практически невесомое касание, не ощутимее ветерка на её шее — а потом опускаю руку.

— Это были мои братья, — хрипло выдавливаю я.

Она хмурится.

— Твои братья? Где они?

— Уехали. Прямо перед твоим приходом. Поверь мне, ты не готова знакомиться с ними. Только не с щенками. Ты видела погром, который они оставили на столе.

Её тихий смех и улыбка ударяют меня подобно двойной волне, к которой я не был готов. Я по пальцам одной руки могу пересчитать разы, когда мне удалось рассмешить Фрэнки. Это ощущается как подарок.

— Ты сказала своей семье про поступление? — я подхватываю мячик Паццы, делаю обманный манёвр, затем кидаю его по дуге.

— Сказала. Позвонила перед водной аэробикой и всё рассказала. Они порадовались за меня, — Фрэнки прочищает горло. — О, и у меня было голосовое от арендодателя. Он сказал, что до сих пор чинит урон, нанесённый на кухне и в моей комнате, но скоро всё будет готово. Наверное, я сумею переехать на следующей неделе после игр в Миннесоте.

— Ну… это хорошо.

«Просто гений красноречия, Бергман».

Я представляю собой нервное месиво. Я столько всего хочу ей сказать, но всё это отказывается выходить из моего мозга внятными формулировками. Я хочу попросить её остаться, даже если вернуться в бунгало будет безопасно. Я хочу признаться, что схожу по ней с ума. Я хочу спросить, сходит ли она с ума по мне ну хоть немножечко.

Но единственное, в чём сегодня согласились все пять братьев Бергманов — это то, что мне стоит повременить с признанием.

А вот когда признаваться, тут среди моих братьев не было единства. Аксель и Оливер сказали ждать, когда она уволится; Райдер и Вигго проголосовали за то, что не надо ждать так долго. Можно подождать, пока она не съедет к себе, потому что если она не разделяет мои чувства, так ей не придётся торчать у меня дома.

Всего лишь придётся работать со мной.

Фрэнки пристально смотрит на меня. Я заметил, что иногда она делает так — не просто смотрит, а как будто пытается заглянуть внутрь меня.

— Всё в порядке? — спрашивает она.

Я опешиваю.

— Что ты имеешь в виду?

— Я подумала, может, ты злишься. Твой ответ был таким кратким. И обычно для меня это читается как злость.

— Фрэнки, нет, — мне приходится сдержаться, чтобы не обнять её. Я хочу целовать её в лоб и умолять сказать, почему она решила, будто я злюсь, хотя на деле всё далеко не так. — Почему ты так подумала?

Её взгляд дрейфует к волнам, разбивающимся о берег.

— Мне непросто читать людей. Обычно я не могу по лицу понять, что чувствует человек, пока не узнаю его или её очень хорошо. Мне нужно много времени на изучение выражений чьего-либо лица, — она поворачивается и снова пристально смотрит на меня, серьёзно хмуря лоб. — Это потому что я аутист.

Весь воздух вырывается из моих лёгких. У Фрэнки расстройство аутического спектра.

Боже, вот это я тупил. Я знаю, что аутизм проявляется у каждого по-своему, одновременно прячась и выскальзывая наружу. Моя младшая сестра Зигги, с которой я очень близок, получила диагноз «аутизм» год назад. Акселю диагноз не ставили, но после того, как диагностировали Зигги, я всё чаще удивляюсь, почему этого не случилось. Короче говоря, я хорошо знаком с аутизмом, видя его в близких людях. Так почему я не узнал его в Фрэнки?

Шагнув поближе, я робко переплетаю наши пальцы, готовясь к тому, что Фрэнки отстранится, отвергнет жест. Но она этого не делает. Вместо этого она крепче сжимает мои пальцы.

— Спасибо, что сказала мне, Фрэнки. Спасибо, что доверилась.

Она запрокидывает голову, глядя мне в глаза.

— Мне жаль, что я не сказала тебе раньше. Но когда мы познакомились, ты был всего лишь ещё одним игроком команды. Это не казалось необходимым.

Одно маленькое слово — «был» — но от этого всё моё тело переполняется надеждой.

— Могу я спросить, почему ты не говоришь остальным? Почему ты говоришь мне сейчас? Если это личное, я пойму.

Фрэнки сжимает мою ладонь, и мне приходится подавить хриплый вдох. Её ладонь мягкая и прохладная от ночного воздуха. Она идеально помещается в моей руке.

— У меня есть… есть маска, которую я ношу на работе, — отвечает она. — Я скрываю большую часть себя, чтобы делать свою работу. Зачем говорить людям, что я аутист, если я веду себя не как аутист?

— Разве это не выматывает? — я помню, что Зигги повторяла это раз за разом. «Я так устала. Так устала притворяться и всё равно чувствовать себя так, будто мне это не удаётся. Я чувствую себя невидимой. Даже для себя самой».

— Да, — она улыбается. — Отсюда и юрфак. Изучение и обсуждение права — тут пригодится быть изощрённо наблюдательной, зацикленной на деталях, методичной, гиперсосредоточенной, буквальной, прямолинейной. Иногда я беспокоюсь о том, что я упускаю невербальные детали в коммуникации. Я знаю, что в юриспруденции бывают коварные ситуации, и люди могут искажать слова, но я же не буду оспаривать всё в зале суда. Я буду читать сноски мелким шрифтом, вести переговоры по контрактам клиентов, которых мне доведётся хорошо узнать, так что, думаю, я хорошо справлюсь. Я смогу быть собой.

— Я рад за тебя, Фрэнки. Ты заслуживаешь быть собой. На работе. С друзьями. Где угодно.

Она смотрит на меня очередным пронизывающим взглядом.

— Спасибо.

Пацца лает и кружится, гоняясь за собственным хвостом. Мы смотрим на неё, и между нами воцаряется тишина, нарушаемая лишь шумом океана рядом.

— Ты же помнишь, что моих братьев и сестёр хватит на население маленькой страны, да?

Фрэнки морщит нос, явно растерявшись.

— Да?

— У моей младшей сестры аутизм. Конечно, все по-своему уникальны, и я далеко не эксперт, но у меня есть близкий человек-аутист. И я надеюсь, ты будешь чувствовать себя в безопасности со мной.

Фрэнки шмыгает и вытирает нос. Несколько раз моргает и промокает глаза рукавом толстовки, натянув его на основание ладони.

— Ты в порядке?

— Я не плачу, — сразу же отвечает она.

Я сжимаю её руку, большим пальцем рисуя нежные круги на её ладони.

— Конечно.

— Просто ветрено, — говорит она.

— Очень ветрено.

Когда она поднимает на меня взгляд, она улыбается. И это просто стрела в сердце.

Я хочу поцеловать Фрэнки. Очень сильно.

«Не тогда, когда она твоя гостья, и ей некуда идти. Будь терпелив. Ты ждал так долго. Подожди ещё немножко».

— Ты пялишься на мой рот, — шепчет она.

— П-прости, — я пытаюсь отвести глаза, но мой взгляд сразу возвращается обратно, как компас, нацеленный на истинный север.

— Такое чувство, будто ты хочешь поцеловать меня, Зензеро, — она прикусывает губу и тоже смотрит на мой рот.

Я просто пялюсь на неё как идиот. Пацца роняет свой слюнявый мячик у моих ног, бодает меня и гавкает. Но я ничего не замечаю. Я вижу лишь Фрэнки. Фрэнки, которая смотрит на меня в ответ, и это подобно свободному падению сквозь время и пространство, я теряюсь в водовороте её взгляда.

Это происходит словно в замедленной съёмке: Фрэнки привстаёт на цыпочки, её пальцы обхватывают мои руки для опоры. Я втягиваю воздух, когда мою кожу будто простреливает искрами, и она прислоняется ко мне. Её изгибы прижимаются к каждой жёсткой грани моего тела, её руки сжимаются крепче. Прежде чем я успеваю осознать происходящее…

Сладчайшие губы прикасаются к моим. Её губы полные и мягкие, она обхватывает мою нижнюю губу и нежно посасывает. Мой вдох получается прерывистым, а выдох превращается в стон облегчения. Она скользит ладонями по моим плечам, вверх по шее и запускает пальцы в мои волосы. Её прикосновение нежное, но решительное, тёплое и ласковое, пока она легонько целует уголки моих губ.

Я обвиваю рукой её талию и притягиваю ближе. О Боже, её тело. Стройное, сильное, подтянутое в районе рёбер, где я её обнимаю, но мягкое там, где её груди прижимаются к моему торсу, где её бёдра льнут к моим. Положив ладонь на её шею, я массирую напряжённые мышцы у основания её черепа. Фрэнки стонет мне в рот, её губы размыкаются, и я клянусь, этот звук сотрясает землю под моими ногами. Другую ладонь я опускаю ниже по её спине и прижимаю к себе покрепче, остановившись на лёгком изгибе её позвоночника.

Как то, о чём я мечтал, может столь безгранично превзойти плоды моего воображения, я никогда не узнаю. Я думал, будто понимаю, чего ожидать, какой сладкой она будет на вкус, какими тёплыми и мягкими окажутся её губы. Но мои мечты — ничто в сравнении с реальностью.

Её язык дразнит мой, медленными, размеренными ласками, которые уговаривают мой язык потянуться навстречу. Я наклоняю её голову в своих ладонях, сам наклоняюсь в другую сторону, чтобы углубить поцелуй. Мы слегка покачиваемся, сплетаемся языками, поцелуй становится таким же ритмичным, как волны позади нас. Скользнуть, подразнить, отступить.

— О чёрт, — Фрэнки отстраняется, задыхаясь и закрывая рот дрожащими руками. — Окей. Вау. Просто… вау. Окей. Ага, я тебя поцеловала. Я не должна была это делать. Пацца!

Пацца несётся к нам по песку, и меня накрывает реальностью. Фрэнки поцеловала меня. Она поцеловала меня.

«Ты ей нравишься! Во всяком случае, достаточно, чтобы поцеловать».

— Рен, прости, — бормочет она и трёт свой лоб.

— Фрэнки, пожалуйста, не изви…

— Мой учитель йоги придёт рано утром, если ты всё ещё не против?

Ярко-красные щёки, взгляд опущен к песку. Она явно хочет просто двинуться дальше, и я понятия не имею, какие выводы из этого сделать.

— Конечно… Во сколько? Я к тебе присоединюсь.

Это, похоже, выдёргивает её из бездны смущения. Она отшатывается, будто я удивил её, и приподнимает брови.

— Это не разминочная «йога» для чайников, которую команда выполняет с Ларсом.

— Я в курсе, Франческа.

— Не франческай мне тут, Сорен, — её лицо делается отстранённым, пока она медленно пятится назад. — В восемь.

Я невольно улыбаюсь.

— Я буду там. Доброй ночи, Фрэнки.

Она не отвечает, лишь медленно разворачивается к дому. Я смотрю ей вслед, наблюдая, как силуэт Фрэнки становится всё меньше по мере того, как она аккуратно поднимается по ступеням и заходит внутрь, а Пацца семенит рядом.

Она поцеловала меня. Она поцеловала меня. И я поцеловал её в ответ.

Я достаю телефон и открываю групповой чат с братьями. Они просто обалдеют.

***

Я просыпаюсь усталым, ноющим и раздражённым, потому что слишком мало спал и видел слишком много снов о Фрэнки и её безумно мягких губах. Перекатившись, я тру глаза и смотрю на часы. Должно быть, я неправильно читаю время. Или же я проспал будильник.

Тихие отголоски голоса, не принадлежащего Фрэнки, а потом её смех, подтверждают второй вариант.

— Да чтоб меня рак цапнул!

Я чищу зубы, одновременно натягивая трико и футболку. Я быстро провожу руками по волосам, приглаживаю бороду, чтобы не выглядела совсем ужасно, и сбегаю вниз в свой спортзал.

На пороге я замираю. Там мужчина. Мужчина, видимо, не очень любит одежду или очень хочет распрощаться с руками. Он голый по пояс, на нём лишь шорты-велосипедки, и он сжимает бёдра Фрэнки, стоя прямо позади неё в весьма провокативной позе. Мне приходится пробудить каждую феминистскую, эволюционировавшую, XXI-вековую часть моей натуры, чтобы не зарычать и не швырнуть его к стене.

Подавив пещерные инстинкты, я захожу внутрь.

— Доброе утро. Простите, что опоздал.

Фрэнки косится на меня из «собаки мордой вниз».

— Доброе утро, Сорен. Это Фабрицио.

— Можешь звать меня Фаби, — он протягивает мне руку. Я принимаю и позволяю себе сжать его ладонь чуть крепче необходимого. Фабрицио, похоже, этого не чувствует, потому что потом просто кладёт ладонь обратно на бедро Фрэнки и сосредотачивается исключительно на её прекрасных ягодицах.

На ней чёрные леггинсы, и по ним зигзагом идет прозрачная полоса до самого бедра. Ногти на её ногах накрашены чёрным, совсем как на руках, а её чёрная и укороченная маечка облегает рёбра. Так много золотистой кожи, мышц и идеальных изгибов Фрэнки.

— Что ж, — говорит Фабрицио. — Сорен…

— Рен, — поправляю я его, пройдя в другую сторону помещения, и начинаю будить своё тело, делая круги руками и мягкие вращения торсом.

Он склоняет голову в жесте извинения.

— Scusa. Фрэнки назвала тебя так, и я просто предположил.

— Ничего страшного. Она так дразнит меня.

Фрэнки косится на Фабрицио и говорит ему что-то по-итальянски. Он смеётся, и его ладони опускаются ниже по её бёдрам, сжимая коленные чашечки. Он наклонился и практически использует её попу в качестве подушки.

— Итак, Фабрицио, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. — Давно ты обучаешь Фрэнки?

Он улыбается. Клянусь, он знает, что дразнит меня. Встав, он кладёт ладонь на поясницу Фрэнки и проводит по её позвоночнику.

— Три года, — говорит он с улыбкой. — А теперь почему бы нам не начать с основ и посмотреть, каков твой уровень, Рен?

Перейдя в переднюю часть комнаты, Фабрицио начинает приветствие Солнцу. Пусть я практикую лишь базовую йогу с нашим диетологом и тренером по оздоровлению, Ларсом, я достаточно знаком с процессом, чтобы следовать за Фабрицио и с легкостью выполнять позы.

Я чувствую на себе взгляд Фрэнки, но стоит мне посмотреть в её сторону, как она уже глядит на Фабрицио, болтает с ним по-итальянски, затем переводит, как я подозреваю, лишь часть сказанного для меня. Спустя миллион повторений чатуранги, затем разных поз воина, напоминающих мне о том, как плохо раскрыты мои мышцы паха, её инструктор выпрямляется и окидывает меня взглядом.

— Рен, ты скромничаешь, друг мой, — Фабрицио поворачивается к Фрэнки. — Он хорош. Вы двое сделаете совместные позы, sì?

— Эм, — Фрэнки приподнимает голову в позе ребёнка, и её щёки делаются розовыми.

Я перекатываюсь на спину и улыбаюсь ей, чувствуя себя слегка мстительно настроенным из-за полуголого итальянского инструктора, распускающего руки. Не могла это быть какая-нибудь ворчливая матрона? Нет. Это обязательно должен быть парень, похожий на манекенщика из рекламы одеколона и разговаривающий на её языке. Буквально.

Возможно, приятно заставить её слегка понервничать.

— Что скажешь, Фрэнки? Давай рискнём.

Фрэнки сердито смотрит на меня. Стиснув зубы, она поворачивается к Фаби и морщится.

— Ладно.

— Eccellente!6 — он хлопает в ладоши.

Фрэнки мрачно глядит на меня, но я лишь широко улыбаюсь. Вот она, моя ворчунья, которую мне так нравится раздражать улыбкой.

— Поза верблюда. Устрасана, — говорит он. Мы с Фрэнки опускаемся на колени так, что наши колени соприкасаются. Затем, держась за предплечья друг друга, мы выгибаемся вверх и назад, принимая позу. В такой позиции мы прижимаемся друг к другу бёдрами… мой пах вжимается в мягкую впадинку между её ногами. У Фрэнки перехватывает дыхание, я прикусываю щёку, чтобы сдержать стон. Это пытка. Я проснулся с наполовину привставшим членом, но теперь в моих трико уже ничего не «наполовину».

— Дышите в позе. Сердца открыты, груди к небу, — говорит Фабрицио, после чего отходит попить воды.

Я чувствую лишь Фрэнки. Тепло её бёдер и гостеприимную податливость между её тазовых костей, куда идеально вжимается моё тело. Она сдвигается, и это движение явно намеренное. Порочное вращение бёдрами.

Милостивый Иисус.

Я пытаюсь представить тот раз, когда нечаянно застукал Фрейю и Эйдена целующимися в начале их отношений (типа, очень активно целующимися), ибо нет ничего более отвратительного, чем видеть, как твоя сестра заталкивает язык в горло какого-то парня, но даже это не гасит курсирующий во мне жар. Я раб своего бешено колотящегося сердца, спешной потребности быть ближе к Фрэнки, глубоко внутри неё, испытать эту связь.

— Франческа, — предупреждающе произношу я.

Она приоткрывает один глаз и усмехается.

— Ты сам ввязался в этот бардак, Сорен. Прежде чем соглашаться на парные позы, надо было подумать, что мы можем прижиматься друг к другу интимными частями тела.

Я шиплю, когда она снова чуточку ерзает. Ну все.

Сжимая её предплечья, я выгибаю свой пах ещё дальше, прижимаюсь к теплу между её бедрами. Её глаза широко распахиваются, с губ срывается легкий сдавленный звук.

— Ну и как у тебя делишки, fresterska?7

— Как ты меня назвал? — пищит она.

— Ты не одна тут владеешь вторым языком, — я снова двигаю бёдрами и чувствую, как её ногти впиваются в мою кожу.

— Хорошо, — Фабрицио возвращается. — У вас прекрасная совместная энергия.

Этот парень, видимо, вообще ничего не улавливает из-за аромата пачули, в котором буквально купается. Тут нет ничего прекрасного. Это чистое мстительное сексуальное неудовлетворение.

— А теперь мы завершим ещё одной позой, которая вас соединит, — говорит он.

Отпустив руки друг друга, мы следуем его указаниям, разворачиваемся и садимся спина к спине. Мой разворот сопровождается незаметным поправлением ситуации в трико после этого верблюдного безобразия.

— Скрутка в позвоночнике, — Фабрицио наклоняется над нами и заставляет выпрямиться так, что мы вплотную прижимаемся спина к спине. Я чувствую позвонки Фрэнки, её выступающие лопатки и улавливаю лёгкий аромат орхидейного парфюма, смешивающийся с дразнящим запахом пота. — А теперь оба наклоняйтесь в правую для вас сторону. Ладонь кладите на ногу партнёра и опирайтесь, вытягивая позвоночник.

Ладонь Фрэнки крепко ложится на моё бедро. Моя рука сжимает её повыше колена, поскольку моя поясница не настолько гибкая. Вокруг тишина, слышно только наше дыхание.

— Дыхание уджайи, — тихо говорит он. — Вдох через нос, и выдыхаем подобно волнам за нами.

Наше глубокое дыхание синхронизируется, наши спины поднимаются и опадают в едином ритме.

— Наконец, — Фаби счастливо вздыхает, — умиротворение восстановлено.