Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме приема врача. Неделя двигалась как в замедленной съемке. Я проводила каждую минуту, пока не была на занятиях или не работала, гугля лечение рака шейки матки. Мне было интересно, что назначит мне доктор. Я никогда особо не задумывалась о своем будущем с замужеством и детьми, но видя, что одним из методов лечения было полное удаление моей матки, шейки матки и яичников, я действительно задумалась об этом.
— Ты нервничаешь? — Моника посмотрела на меня краем глаза, когда мы выехали из гаража ее дома.
— Я думаю, что нервничать — еще мягко сказано, — я издала напряженный смешок.
— Ты храбрее, чем я когда-либо могла быть. — Она положила свою руку на мою. — Я рада, что ты наконец-то смогла поделиться этим со мной. Что ты позволяешь мне быть рядом с тобой во время этого, точно так же, как ты была рядом со мной, когда я нуждалась в этом больше всего.
Моника была изнасилована в своем последнем колледже, и именно поэтому она перевелась. Трей был тем, кто, в конце концов, заставил ее сообщить о парне, но я была той, кто призвал ее вернуться к консультациям. Она ходила на групповые консультации в течение последнего месяца, и я думаю, что в сочетании со встречей с Треем, это помогло ей, наконец, двигаться дальше. Я всегда буду рядом с ней, и я не сомневалась, что она будет рядом, когда я буду нуждаться в ней больше всего.
— Спасибо, Мон. Это очень много значит для меня. — Я сжала ее руку.
— Ты же знаешь, что Джон Бой разговаривал с Треем. Он сказал, что очень хочет быть здесь с тобой сегодня.
Я наклонила голову.
— Ну, это хорошо, что он так говорит, но ему не нужно продолжать жалеть меня. Я отпустила его. Он должен просто встать и бежать.
Моника вздохнула:
— Я думаю, ты ему действительно нравишься, Мел.
— Тогда какого черта ему понадобилось смотреть на приватный танец другой девушки? Почему он не сказал мне, что хочет быть больше, чем просто друзьями, когда пришел ко мне домой? — Я выплевывала каждое слово, словно это был яд, резче, чем намеревалась. Наверное, я так долго держала свои мысли при себе, что они выходили довольно плохо.
Моника поморщилась, прежде чем ответить.
— Даже не знаю. Я не понимаю, как мальчики думают. Если бы я это знала, то стала бы миллионером. Я просто знаю, что он не повез бы случайную девушку на прием к врачу, и ты первая девушка, с которой Трей видел Джона Боя, с кем он действительно дружит. Не просто трах.
Я фыркнула:
— Да. Дружба. Как будто кому-то нужна девушка с раком.
— Может, ты прекратишь это дерьмо?
Я посмотрела на Монику во все глаза. Ее челюсть была сжата, и она сжала руль. Я не ожидала, что она потеряет самообладание, но она привлекла мое внимание.
— Тебе нужно перестать жалеть себя, думая, что это делает тебя ущербной. Ты все та же девушка, какой была всегда. Твоя внешность внезапно не изменилась, и ты не стала похожа на ведьму или прокаженную.
— Но что, если я изменюсь? Что делать, если рак настолько плох, что мне понадобиться пройти химиотерапию? Я буду носить шарф на голове, а ты будешь отвозить меня на занятия, потому что я слишком устану, чтобы идти самой. И кто, черт возьми, захочет заниматься сексом с больной девушкой? Я навсегда останусь одна.
— Мэл! Серьезно, мы еще даже не поговорили с доктором. Ты не знаешь, что она скажет. Ты не можешь продолжать унижать себя. Если тебе нужна химиотерапия, то значит, ты пройдешь ее. Если мне придется возить тебя в каждый на занятия и покупать тебе головные уборы, я это сделаю. Это то, что делают лучшие друзья. Но я не собираюсь сидеть здесь и позволять тебе жалеть себя. Ты справишься с этим.
Я сморгнула слезы, навернувшиеся на глаза.
— Но что, если нет?
Моника въехала в больничный гараж и заняла первое попавшееся место, поставив машину на стоянку, прежде чем посмотреть на меня. В ее глазах был блеск.
— Так вот что такое? Ты не думаешь, что у тебя получится?
По моей щеке скатилась одинокая слеза.
— Мне страшно. Страшно на самом деле. Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, что скажет доктор, и не знаю, что ждет меня в будущем. Если у меня вообще есть будущее для себя или кого-то еще.
Моника взяла обе мои руки в свои.
— Послушай, я не могу сказать, что скажет доктор. Не могу сказать, понадобится ли тебе химиотерапия или позвонит ли Джон Бой снова. Но я знаю одно. Что бы ни случилось. Я буду рядом с тобой.
— Спасибо, Мон. Я рада, что ты рядом.
— И так будет всегда. Потому что ни за что на свете я никуда не уеду от тебя.
***
Моника заняла место в зале ожидания, пока я регистрировалась. Я села рядом с ней, ожидая своей очереди, стараясь не смотреть на беременную девушку, целующуюся со своим татуированным парнем.
— Это прекрасное место. Не очень чувствуется, что мы идем к врачу, — сказала Моника.
— Да. Думаю, что женщины-врачи не хотят, чтобы мы чувствовали себя как в настоящем кабинете врача.
После этого мы сидели молча. Ну, в тишине, кроме телевизора, показывающего какую-то мыльную оперу и чавканья подростковой беременной пары, пока они целовались рядом с нами.
— Мелани? — Дверь открыла сияющая медсестра. Наконец-то!
Я вскочила со своего места, и Моника последовала за мной.
— Я иду с тобой.
Я приподняла бровь, глядя на нее.
— Тебе не обязательно это делать.
— Нет, но я здесь, чтобы поддержать тебя, и я устала слушать, как молодая мамочка делает макияж.
Я, молча, кивнула.
— Тогда ладно.
Мы последовали за медсестрой через дверь в одну из открытых комнат. Она была выкрашена в зеленый цвет со словами «сохраняй спокойствие и продолжай дальше», написанными на стене напротив нас. Но, конечно же, это был кабинет гинеколога, так что на противоположной стене висели полки с брошюрами о менопаузе и плакатами о разных стадиях беременности.
Медсестра села на табуретку на колесиках перед брошюрами, я села на смотровой стол, а Моника заняла стул в углу.
— Вы приехали сюда для обследования после кольпоскопии на прошлой неделе? — Медсестра даже не подняла глаз от своей папки, когда говорила.
— Да. Это, что сказала доктор Родригес.
Медсестра едва взглянула мне в глаза.
— С тех пор у Вас не было никаких странных симптомов? Какие-нибудь нерегулярные кровотечения? Жжение при мочеиспускании?
Жар прилил к моим щекам. Я была очень рада, что Джон не повез меня на этот раз и не настаивал на том, чтобы сидеть в комнате. Но даже с Моникой это была все еще смущающая тема.
— Эм, у меня была небольшая боль после процедуры и небольшое кровотечение, но это прошло.
Медсестра кивнула, делая пометки на бумаге поверх папки.
— Все это нормально, но я дам знать доктору. Есть ли что-нибудь еще, о чем у Вас есть вопросы или какие-либо другие симптомы, чтобы сообщить мне?
Я покачала головой.
— Нет. Я просто хочу знать, каковы результаты и что будет дальше.
Медсестра слегка улыбнулась мне, отложила ручку и встала.
— Я уверена, что доктор Родригес Вам все сейчас расскажет. Я дам ей знать, что Вы готовы. — С этими словами она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
— Я рада, что это не было слишком странно, и ей не пришлось осматривать тебя или что-то в этом роде. Потому что, если это случится, я убегу отсюда. Мне не нужно видеть твою киску, — сказала Моника.
Я повернулась к ней и не смогла удержаться от смеха.
— Не волнуйся. Я тоже не хочу, чтобы ты видела мою киску.
— Джон Бой был здесь в прошлый раз? Он действительно наблюдал за процедурой? — Ее глаза расширились.
Я замахала руками перед собой.
— О Боже, нет! Он ждал в приемной.
Моника сделала вид, что вытирает пот со лба.
— Ух, хорошо! Это было бы очень неловко.
— Да, как будто не было достаточно неловко, что мы были в середине перепихона, когда мне позвонили из Студенческой службы здравоохранения.
Это положило конец нашему разговору. Мне не очень хотелось говорить о Джоне или моей киске, и я думаю, что Моника, должно быть, прочитала это на моем лице, потому что она быстро взяла журнал со стола рядом с ней. К счастью, нам не пришлось долго ждать, когда доктор Родригес постучала в дверь.
— Входите, — сказала я, но она вошла в то же время, когда я это сказала.
— Привет, Мелани, как себя чувствуешь? — спросила она со своим сильным акцентом и села на табурет, который только что занимала медсестра.
— Озабоченно. Нервно. Все вместе.
Она кивнула.
— Понятно. — Она посмотрела на Монику в углу. — А это твоя сестра или напарница?
Мне пришлось сдержать смех.
— Никто из этого. Это моя подруга, Моника.
Моника отложила журнал и помахала рукой.
Доктор улыбнулась мне.
— Приятно видеть, что у Вас есть люди, которые Вас поддерживают.
— Да. — Я не хотела вести светскую беседу. Я просто хотела знать, что происходит. Мои колени дрожали, и мне приходилось постоянно вытирать вспотевшие ладони о джинсы.
Доктор Родригес открыла папку и просмотрела ее.
— У нас есть результаты биопсии. — Она закрыла папку и посмотрела прямо на меня, ее глаза были серьезными. — Мы подтвердили, что у Вас умеренная дисплазия и это рак, стадия 1A1.
— Это плохо? — мой голос пискнул.
— Это самые начальные этапы, поэтому мы поймали его рано. Но так как он умеренный, мы должны заботиться об этих клетках. — Она сложила руки на коленях и скрестила лодыжки. — Наименее инвазивным для нас было бы использование лазерной терапии, которая является амбулаторной процедурой, в которой мы лазерно удаляем раковые клетки, и они будут полностью уничтожены.
Я кивнула, не зная, что сказать.
— Следующая называется диатермия. Это еще одно лазерное лечение, но мы бы удалили ткань вместо того, чтобы разрушать ее, чтобы мы могли исследовать ее дальше. Это еще одна амбулаторная операция, и у тебя возможно некоторое кровотечение после операции. А потом, через несколько недель мы выпишем из больницы.
— Окей. — Мне следовало бы что-то записывать или делать, но вместо этого я просто уставилась на доктора.
— Следующий набор вариантов — химиотерапия или полная гистерэктомия. Поскольку ты так молода, и это ранние стадии, я бы не рекомендовала их, так как ты все еще можете хотеть иметь детей в будущем.
— Тогда что бы Вы посоветовали? — спросила я.
Она глубоко вздохнула.
— После просмотра всей информации, я думаю, что лучшим действием будет диатермия. Мы можем назначить тебе процедуру, когда это наиболее удобно. Ты только почувствуешь немного боли и сможешь вернуться в колледж в течение недели.
Я кивнула и снова посмотрела на Монику.
— Мон, что ты думаешь?
— Это не мое тело, но я бы пошла на то, что рекомендует доктор.
Я никак не могла собраться с мыслями. Было так много информации, чтобы принять в себя, так что я просто повернулась к врачу и сказала первое, что пришло в голову.
— Окей. Будь по-Вашему.
Доктор улыбнулась и похлопала меня по колену.
— Я сейчас вернусь. Только позвоню в хирургическое отделение и все устрою. Есть ли у тебя предпочтения по времени?
— Ну, осенние каникулы через неделю, так что у меня будут выходные.
— Хорошо. Я посмотрю, сможем ли мы пригласить тебя на неделю Благодарения.
Она встала и вышла, закрыв за собой дверь.
— Хирургия. Лазеры, — сказала Моника. — Ты в порядке со всем этим?
Я пожала плечами, оглядываясь на нее.
— Это лучше, чем катать меня по кампусу с шарфом на голове.
Прошло всего несколько минут, когда доктор Родригес вернулась с несколькими листами бумаги в руках.
— Мы все приготовили на понедельник, 20-го, в восемь утра. — Она протянула мне бумаги. — Наши рекомендации о том, что нужно сделать заранее, находятся на этом листе. Мне нужно, чтобы ты пришла в приемный покой за час до регистрации. — Она ждала, чтобы заговорить снова, пока я не встретилась с ней взглядом. — У тебя есть еще вопросы?
У меня был миллион вопросов. Например, что будет потом? Был ли шанс, что мне нужно будет еще более продолжительное лечение? Но вместо этого я только покачала головой. Было слишком много всего, и моя голова уже не работала.
— Нет. Я в порядке.
***
Мы с Моникой вернулись в приемную, я написала маме, чтобы она позвонила мне после работы, и вкратце изложила суть амбулаторной операции 20-го числа. Она ответила, что позвонит, как только сможет. Я знала, что она не может разговаривать на работе, но не хотела заставлять ее ждать.
И как только мы вышли из офиса, кто-то еще ждал меня в туннеле к гаражу. Там стоял Джон. Засунув руки в карманы, он расхаживал взад-вперед между стенами.
— Джон Бой? — спросила Моника.
— Моника. Мелани. Эй. Я просто… — Он перестал расхаживать и подошел к нам, тяжело вздохнув. — Ладно. Я не могу придумать лучшего оправдания. Я пришел, потому что хотел узнать, как прошла встреча и все ли в порядке.
Моника сбоку шагнула ко мне и медленно двинулась следом за Джоном.
— Я думаю, это мой сигнал, чтобы уйти. Я буду ждать тебя в машине, Мэл. — С этими словами она повернулась на каблуках и направилась к парковке.
Джон обхватил мое лицо ладонями, заставляя меня снова посмотреть на него.
— Все в порядке?
— Я думала, у тебя сегодня какие-то дела в Братстве? — Я приподняла бровь, стараясь не обращать внимания на теплоту его рук на моих щеках.
Он сделал еще один шаг вперед.
— Да, но это важнее.
Я с трудом сглотнула.
— Ну, это всего лишь 1-я стадия рака, так что думаю, что это хорошо, у меня будет операция в понедельник в День Благодарения, его удалят.
Его глаза расширились.
— Это что-то вроде химиотерапии? Что за операция?
— Нет. Это просто какой-то лазер, который удаляет рак. Доктор сказала, что через несколько недель я буду в порядке.
— В какое время в понедельник?
— Восемь, а что?
Кривая усмешка, которую я так любила, появилась на его губах.
— Потому что мне нужно знать, в какое время быть там.
— Джон, ты не должен этого делать…
Он приложил пальцы к моим губам, останавливая меня на полуслове.
— Я знаю, что мне ничего не нужно делать. Это то, что я хочу сделать, Рыжая. И ты не можешь остановить меня. Ты можешь думать обо мне все, что захочешь. О нас. Но знай это. Я действительно забочусь о тебе. Больше, чем я обычно, признаю. И будем ли мы просто друзьями или, в конце концов, станем чем-то большим, не имеет значения. Важно то, что я буду рядом с тобой.
И в этот момент я почти забыла о девушке и приватном танце. Я могла почти забыть о раковых клетках, которые были в моей шейке матки и прошлых изменах парней. Потому что я знала, что у меня есть друзья, которые были там для меня. Романтично или нет, но они были.