- Завтра вспрыснем, - сказал Келлер-старший. - А сейчас не забывайте, что вы в оккупированном городе и, если будете шуметь ночью, сюда нагрянут боши. Команда - всем спать!
- Всем спать! - повторил Павел и шутливо козырнул Келлерам.
Но еще долго в домике над сельской лавкой не спали, думали о далеком Харькове, о незнакомой Даниной матери. А когда Даня заснул, ему привиделись вишневые полтавские сады в белой кипени цветов и чье-то лицо, очень дорогое, но которое он так и не смог узнать.
Он горько стенал во сне, даже, кажется, плакал. Павел, слышавший все, не разбудил товарища. Он хорошо понимал, отчего плачет всегда такой сдержанный и скрытный Даня.
Все следующие дни оба русских были в непрерывном нервном волнении. Они то сидели у приемника - ждали новых сообщений из Советского Союза, то бегали наверх к Келлерам узнавать, нет ли распоряжений от Гюстава или Сергея. Обоим, и Павлу и Дане, теперь, когда они сами услышали о победах советских войск, было невыносимо сидеть без дела. Наконец как-то утром появилась Николь - опять с восковками.
- Надо отпечатать как можно больше экземпляров, - сказала она. Здесь написано о победе у Харькова и вообще о продвижении русских. Когда сделаете, сами же их и развезете. На этот раз вам дается район возле университета и вокзала Монпарнас.
- Ого, далеконько придется топать! - подал голос Павел. - Велосипед с собой не возьмешь, тем более что мы будем втроем.
- Гюстав строго-настрого приказал, чтоб не было никаких "адских машин", иначе наверняка засыплетесь, - продолжала Николь. - Есть сведения, что за всеми высокими зданиями, крышами и дворами полиция установила постоянную слежку. Вы таки устроили в Париже недурную шумиху! - Она смеющимися глазами посмотрела на Даню. - Зато теперь, дорогие изобретатели, вам придется вернуться к дедовскому способу. Банка с клейстером и кисть - вот ваши орудия, - насмешливо добавила она и тут же пожалела о своей насмешливости: увидела, как понурился Даня.
- Орудия каменного века, вот что ты нам рекомендуешь, - попробовал он отшутиться.
Однако ему было совсем не весело. Опять листовки, а настоящее дело когда же? Ведь Сергей обещал, что их позовут!
Николь тронула Даню за рукав - она как будто читала его мысли.
- Потерпи немного... Скоро все мы примемся за другое...
Даня нетерпеливо дернул плечом: утешает, как маленького! Павел тоже злился, рывком забрал восковки, кинул:
- Идем, Данька, будем опять вертеть нашу кофейную мельницу.
И все-таки листовки были отпечатаны, и на следующую ночь три тени бесшумно выскользнули из сельской лавочки в Виль-дю-Буа. Ночь была тихая, теплая, беззвездная. Им предстояло прошагать много километров сначала по предместью, потом по безлюдному в этот час шоссе и затем по Парижу. Первым, как всегда, шел Андре. При нем не было ни бумаг, ни документов ничего компрометирующего. Андре был дозорным, разведчиком. Условились: если заметит что-нибудь подозрительное, он тотчас останавливается, зажигает спичку и делает вид, что закуривает. Позади, метрах в тридцати, шагал Даня. Этот нес банку с клейстером и кисть. Последним двигался Павел с пачкой листовок под мышкой.
Тройка благополучно миновала Виль-дю-Буа, тихий спящий поселок, пустынное шоссе и вступила в город. Здесь надо было соблюдать особую осторожность - по парижским улицам то и дело ходили патрули. Но тройке везло. Квартал. Еще квартал. Еще. Вот уже и университетский район и вокзал Монпарнас. Андре беспечно шагает впереди. За ним Даня, который на ходу делает мазок кистью на стене или на какой-нибудь двери, а Павел, тоже на ходу, уже привычным движением пришлепывает листовку к мазку.
Но вот тройка расклеила весь свой запас листовок. Наутро студенты и пассажиры вокзала увидят сообщение о новой победе советских войск. Андре негромко свистнул: "Кончили. Возвращаемся домой". Но как раз в это мгновение из-за угла улицы Бургонь прямехонько на тройку вывернулись три велосипедиста. Полицейские. Андре даже не успел вытащить сигарету. "Коровы на колесах", как их звали, были уже перед ним. Однако мальчишка - слишком мелкая добыча. Их внимание сразу привлек Даня.
- Проверка. Ваши документы.
Кровь бросилась Дане в лицо. Непроизвольным жестом он размахнулся, швырнул в голову ближайшему полицейскому банку с клейстером и липкой кистью изо всей силы мазнул его по лицу. Мгновенно ослепший, задыхающийся полицейский протянул руку, чтоб схватить Даню, но тот ловко увернулся и бросился бежать по улице, идущей к Сене.
- Держи! - закричал отчаянным голосом полицейский.
Второй ажан рывком кинул свой велосипед на Павла, чтобы сбить его с ног, выхватил пистолет:
- Ага, от меня ты не уйдешь, негодяй!
Но Павел успел отскочить в сторону и тоже кинулся бежать. Он еще видел, как полицейский перепрыгнул через упавший велосипед, зацепился за него и на секунду задержался. Этой секунды было достаточно, чтобы вся тройка бесследно растворилась в темноте. Третий полицейский, как видно, не решился их преследовать.
В доме Келлеров в эту ночь никто не ложился. Не вернулись с "операции" Андре и оба русских. Когда рассвело, Келлер-старший решительно направился к двери.
- Поеду предупредить товарищей. Конечно, их забрали. Если придут за мной, скажите, что я уехал за товаром в город. А я, прежде чем вернуться, подошлю кого-нибудь проверить обстановку. Впрочем, я в наших парнях уверен: они не проговорятся.
Фабьен и Арлетт, обе бледные, взволнованные, молча помогали отцу собираться. В ту минуту, когда Жан-Пьер уже выводил из дверей лавки свой велосипед, раздался условный стук.
- Они! - вскрикнула Арлетт.
Это был один Андре, весь заляпанный известкой, бледный и растерянный. Келлеры бросились к нему:
- Наконец-то! Что случилось?! Куда вы все пропали?!
- Наши вернулись? - вместо ответа спросил Андре и, узнав, что нет ни Дани, ни Павла, встревоженно сказал: - Но я сам видел, как они оба удрали от "коров". Где же они? Неужто еще раз наткнулись на патруль, попались?!
Он рассказал о ночном приключении.
- Какой же несдержанный этот Дени! - покачал головой отец. - Ведь он мог всех подвести... Показал бы свой документ, все и обошлось бы.
- А про банку с клеем и кисть ты забыл? - вступился за друга Андре. Как, по-твоему, он стал бы объяснять полицейским свою прогулку по Парижу ночью с клейстером? Да стоило "коровам" свернуть за угол, они тотчас увидели бы нашу работу!
- Ты проверил, нет за тобой слежки? - спросил отец. - Вдруг привел за собой хвост?
- Ну, папа, ты меня совсем за маленького считаешь! - обиделся Андре. - Я потому и провел ночь в каком-то подъезде, чтобы уж совсем было безопасно. И разве я вернулся бы сюда, если бы заметил слежку?
- Но где же ты все-таки пропадал? - настаивал отец. - Должен же я рассказать обо всем товарищам...
- Почем я знаю! - отмахнулся Андре. - Забился в какой-то темный подъезд. Кажется, это было где-то около Шерш-Миди. Все время ждал, что вот-вот выползет из своей конурки консьержка или кто-нибудь из жильцов, заинтересуется, зачем и как я туда попал...
- Но ты все-таки выспался? - наивно спросила Арлетт.
Андре присвистнул.
- Еще бы! Спал, как заяц, за которым гонятся собаки. - Он нахмурился. - Но где же, черт возьми, Дени и Поль? Просто не верится, что их сцапали. Не такие это парни.
- Я все-таки поеду, предупрежу наших. - Жан-Пьер снова взялся за велосипед. - Это вам не шутки.
Андре остановил его:
- Погодим еще немного, папа. Скажем, до восьми утра. Сейчас шесть. Назначим контрольный срок два часа - согласен?
- Правда, Жан-Пьер, подожди, - вмешалась Фабьен. - Я тоже уверена, что они придут.
И, как бы в ответ на ее слова, снова раздался условный стук, и в дверях появился Даня.
- Браво! Нашелся! - завопила Арлетт и повисла на шее у Дани. - Я была уверена, что они удрали!
Даня, смеясь, обнял девочку.
- Тише ты, сестричка, всех соседей подымешь!
В противоположность Андре, Даня выглядел совершенно бодрым и свежим.