Лилия
Егор. Когда он покидает мою палату, сердце вдруг оживает. Этот мужчина необычный. Настоящий. Но я не понимаю, почему он так смотрел на меня! Мы виделись лишь несколько раз в жизни… а в его глазах я видела чувства. Словно намёк. Но на что?
Мне неспокойно. Как он планирует меня забрать? Я раз за разом осматриваю палату. Наверняка где-то есть камеры. Не могу понять, почему вместо скорби по разрушенному браку чувствую необычное воодушевление? О потере малыша стараюсь не думать. Иначе раскисну.
От Егора хорошо пахнет. В отличие от Макса он серьезный, надежный. И на моей стороне. Сейчас важно это, а не то, что он носит фамилию Фадеев.
Ближе к ночи мне привозят еду. Её приносит медсестра по имени Жанна. Как стюардесса, только медсестра. Улыбаюсь. Наверное, впервые за последние дни.
— Я не верю, что вы невменяемы, — вдруг говорит она.
— Спасибо…
— Ваш муж заплатил всему персоналу больницы. А завтра… — она переходит на шёпот, — приедет комиссия из психиатрической клиники.
— Они поставят диагноз, — вздыхаю, — если даже я буду просто молчать.
— Не сдавайтесь! — вдруг восклицает она, — самая тёмная ночь перед рассветом. И вам есть, кому помочь!
— Вас Егор подослал? — догадываюсь.
Она хихикает и с загадочным выражением лица скрывается за дверью. Всю ночь ворочаюсь. Новость о комиссии не выходит из головы. Мобильный у меня отобрали, документы тоже фиг знает где.
Так что я лежу и думаю о том, что же с нами случилось. Максим… мы были почти идеальной семьей.
Вспоминаю, как мы познакомились. Как влюбились. До свадьбы я считала, что он будет изменять. В студенчестве мой будущий муж вёл себя не очень хорошо. Но я была наивной дурой. Думала, что смогу своей любовью сделать его верным. И сейчас, лёжа с поломанным телом и растоптанным сердцем в больничной палате понимаю, что гулял он и тогда.
Не хотела верить.
Но после свадьбы Макс изменился. Стал идеальным. Приходил домой вовремя, перестал пить с друзьями. Взял управление частью отцовского бизнеса. С чего такие перемены, я не думала. Помню лишь, как он однажды вернулся со встречи с отцом очень злым и пышущим тихой яростью. Но я радовалась и влюблялась всё больше. Старалась стать идеальной женой идеального мужа.
Вот итог. Закономерный.
Утро застаёт врасплох. Кажется, я даже смогла заснуть на пару часов. Просыпаюсь, ощущая влагу на щеках. Быстро вытираю слёзы. Почему-то вспоминаю слова Егора.
— Сегодня меня признают невменяемой, — шепчу, затем делаю глубокий вдох, — но я не дам им повод глумиться.
Завтракаю. Жанна приходит меня подбодрить. А вот Егора нет. Я ждала его? Нет! Понимаю, что быстро привязалась, потому что он хочет помочь. Но с мужчинами рода Фадеевых нужно быть начеку.
— Доброе утро, Лилия Борисовна! — вздрагиваю от голоса Маши.
Держаться! Не показывать ненависти! Натягиваю на лицо улыбку. Вот же настырная девка!
— Вы все скушали! — восклицает она, — тогда к вечеру принесу ещё. Скоро приедут врачи, вы должны быть красивой. Я принесла вам вещи. Давайте, помогу одеться.
— Я сама, — тихо говорю, продолжая улыбаться.
— Нет, нет! Макс сказал, что мы должны подружиться, ведь нам предстоит жить вместе!
Стискиваю зубы, прикрываю глаза. Я сбегу! Они не сломают меня! Позволяю любовнице мужа натянуть на меня халат. Еле держусь, чтобы не сморщиться от отвращения.
В голову лезут гадкие картины. Как он трахал её, как целовал и обнимал. МОЙ МУЖ! Боже… ощущаю, как моё сердце заполняет разрушительная ненависть. Хочу сбежать на край света! Освободиться!
— Здравствуйте, Лилия Борисовна, — вздрагиваю, когда в палату входят трое мужчин в белых халатах, — как себя чувствуете?
Напрягаюсь. Рядом с ними семенит «добрый» доктор. Жадный до бабок трус. С презрением гляжу на него, пока бородач меряет мне давление, температуру. Врачи комиссии рассаживаются вокруг меня.
— Вы напряжены, — констатирует самый старший на вид.
— Нисколько, — цежу сквозь зубы, — вам показалось.
— Чувство юмора — хороший знак, — скалится он.
— Давайте скорее, — бросаю, даже не глядя на них, — ставьте ваши диагнозы, отдавайте меня в руки мужа, словно мешок с костями.
Они начинают говорить, игнорируя мой выпад. В палате лишь я и мои палачи. Выпрямляю спину, смотрю каждому в глаза. Отвечаю на странные вопросы.
Почему вы решили покончить с собой?
Какой вы видели любовницу мужа? Образ или что-то материальное?
Не мучили ли вас в последние недели головные боли?
И всякое такое. И постоянно что-то черкали в своих блокнотах. Когда допрос был закончен, комиссия удалилась посовещаться. А в палату вошел муж. Я ощутила аромат его одеколона. Раньше обожала, а теперь меня начинает тошнить.
— Надеюсь, ты была честна, Лиля, — говорит он.
Поднимаю глаза. Вижу опухшее лицо, покрывающий подбородок легкий пушок щетины, расхлябанный внешний вид.
— Ты вчера пил?
— Тебя это не касается.
— Выглядишь ужасно.
— Ты не лучше.
Повисает тишина. Макс подходит к окну. Закуривает.
— Здесь нельзя курить, — рычу.
— Похуй… ты для меня никто.
— Тогда отпусти! — восклицаю, — оставь меня!
— Ты сама себя наказала, — он подходит, нависает сверху, — вот нахуя ты всё испортила, а?!
Вижу совершенно пустые глаза. Если Егор похож на отца своим стержнем и внутренней силой, то Максим перенял у Олега акулий пустой взгляд и жестокость. Он тянется окурком к моей руке.
— Отвали! — выкрикиваю, вышибая сигарету из рук мужа, — не смей! У тебя нет на меня никаких прав!
Он совершенно непроницаем. Поднимает сигарету, затем выбрасывает в ведро.
— Ошибаешься, дорогая. Пока мы женаты, у меня есть на тебя все права. Так что заткни свой милый ротик. И улыбайся. Иначе…
Договорить ему мешает вернувшаяся делегация из трех врачей.
— Мы проанализировали ваши ответы, Лилия, — прокашлявшись, говорит старший.
— И что? — Макс меняется, превращаясь в любящего супруга.
Хватает меня за руку, сжимает. А я хочу впиться ногтями в его рожу.
— Увы, показатели неутешительные. Вашей жене лучше пройти курс лечения в нашей клинике. У нее апатия, депрессия и начальная стадия шизофрении.
— ЧТО?! — я таращусь на них во все глаза, — ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ?! КАКАЯ ШИЗОФРЕНИЯ?!
Все мысли о том, что нужно быть спокойной и не поддаваться улетучиваются. Они собираются похоронить меня! Пичкать антидепрессантами, сильными препаратами! Лишить воли! Так вот, что ты задумал, любимый?!
— Лиля, спокойно! Мы лишь хотим помочь! — Макс упорно корчит из себя любящего супруга.
Всё тело болит, но я вскакиваю с постели. Больные рёбра ноют. Голова шумит.
— Вы не посмеете… я не позволю!
— Я же говорил, — вздыхает психиатр, — такие вспышки гнева ненормальны.
— ВСПЫШКИ? Вы меня сумасшедшей назвали! — ору.
— Это не так, Лилия Борисовна. Успокойтесь.
— УСПОКОИТЬСЯ? — меня колотит, начинается истерика, — знаете, что?! Сколько Фадеевы вам заплатили? Сколько ты им заплатил?!
Бросаюсь на мужа с кулаками. Мне уже всё равно! Я не шизофреничка! Долбаный ублюдок! Предатель! К чему весь этот цирк?!
— Ненавижу тебя! И шлюху твою! — верещу, пытаясь вцепиться ногтями в глаза мужа.
Подбегает «добрый» доктор со шприцем. Комиссия снова что-то строчит в своих блокнотах. Я для них словно мартышка в клетке. Какой смысл терпеть, если мне всё равно сломают жизнь?!
— Милая, успокойся! — Максим сильно стискивает мои запястья, — мы поможем тебе!
— ПРИЗНАЙСЯ! — продолжаю кричать, но вдруг чувствую боль в руке.
И затем тело обмякает. Я вроде бы в сознании, но вместе с этим парю над постелью. Затем засыпаю. А просыпаюсь вечером. Всё позади? Рядом сидит Настя.
— Привет… — шепчу.
— Лиля! — в глазах подруги стоят слёзы, — что они сделали с тобой?
Отворачиваюсь.
— Плевать, — соленая влага течет по щекам, — пусть делают, что хотят.
— Они тебе что вкололи? Феназепам? Или что посильнее? — в глазах Насти тревога.
— Без понятия.
— Лиля. Подруга, не сдавайся! — её голос становится ниже, — у Егора есть план.
— Он уже и тебя подговорил? — бесцветно спрашиваю.
— Мы поможем тебе выбраться! Клянусь, я тебя не брошу!
Сердце пропускает удар. Затем снова бьется ровно. Медленно-медленно.
— Я с тобой! — она нежно касается моей руки, — всё будет хорошо.
Настя плачет. Переживает за меня.
— Наверное…
— Осталось немного, Лиль. Скоро ты станешь свободной! Поверь мне, — шепчет подруга, затем уходит.
Мне почему-то отчаянно хочется увидеть Егора. Отщипнуть от его уверенности хотя бы крошечный кусочек. Мужчина появляется глубокой ночью. Его приводит Жанна. Видимо, через черный ход. Но сначала Фадеев-старший осматривается, затем берет жвачку и залепляет крошечную видеокамеру.
— Одну половину персонала купил мой муж, а вторую вы, Егор Олегович, — еле шевелю губами.
— Ну ты и устроила, — ухмыляется он.
Сейчас Фадеев-старший без галстука. В джинсах, свободной футболке и кожаной куртке. И вдруг внутри меня промелькивает крошечное, но отчаянное желание.
— Обнимите меня… — шепчу, — пожалуйста…
Он молча подходит и делает то, о чём я попросила. В его руках так тепло. Словно и нет всех ужасов, которым меня подверг муж. Ещё чуточку… совсем немного! Этот аромат соснового леса, воздуха после дождя. Свежего мужского шампуня. Силы и уверенности.
Чувствую сердце, которое колотится сильно-сильно. В такт моему.
— Спасибо, — отстраняюсь, испугавшись этой защиты.
— Лиля, — он садится рядом, — я же просил.
— Они сказали, что я шизофреничка! — выпаливаю, — это ни в какие ворота. Ладно, я стерплю депрессию и прочие мерзости. Но это!
— Эх ты, — он улыбается, — такая гордая девочка.
— Я не девочка… — отворачиваюсь.
— Для меня девочка.
— Зачем вы пришли?
— Уточнить, хочешь ли ты бежать?
Он специально оттянул принятие этого решения? Чтобы я увидела, какие мерзости готовит для меня муж?
— Вы хитрый, Егор Олегович, — тяну.
— Почему?
— Подкупили медсестру, даже мою подругу перетянули на свою сторону. Я так нужна вам? Почему?
— Я говорил…
— Потому что были влюблены семь лет назад?
— Да.
— Время жизни обычной влюбленности обычно не превышает полгода, — констатирую, — но семь лет…
Он ухмыляется, но не отвечает.
— Я хочу правды. Лжи у меня в жизни и так полно…
— Это правда, Лиля. Я просто хочу помочь, потому что ты мне дорога. Моя семья не должна смять тебя. А они это сделают. Вынут душу, оставят глянцевую оболочку.
— Ну и какое вам-то дело? Сомнут меня или нет…
Егор снова молчит. Вот же партизан! А я сомневаюсь. Не понимаю его!
— Главное не это, а твоё желание быть свободной.
— А вы дадите мне свободу? Или новую клетку?
— Свободу, — спокойно говорит Фадеев.
— Почему я должна верить?
— Не должна. Но я единственный, кто предлагает выход. И прошу тебя мне довериться.
— Каков план?
— Мой брат поступил как мудак. Он привык действовать как отец, жестоко и топорно. После твоей истерики они боятся, что ты сбежишь и всё расскажешь прессе. Бросишь тень на идеальную репутацию Олега Фадеева и его традиционной семьи.
— На что вы намекаете?
— Тебя теперь охраняют, Лиля. Головорезы частной мини-армии отца следят за каждым твоим шагом. В палате камера. Я пока её закрыл, но это временно. Не стоит привлекать внимание.
Внутри всё холодеет. Даже так?
— Но зачем… неужели они думают, что я после всего буду просто улыбаться, играть роль идеальной жены?
— Так они и думают. Моя мать так делает больше двадцати лет.
— Кошмар… — я и не задумывалась об этом.
— Макс теперь наследник. Он будет тебя мучить. И просто так не отпустит.
— Но что же делать?
— Выход есть, Лиля. Непростой, но действенный. Мне придется тебя похитить…