Юлия
Застываю перед мужчиной, пытаясь держаться уверенно, но это всё обман, и мы оба это понимаем. Средь бела дня нагишом под пристальным взглядом льдистых тёмно-голубых глаз. Хочется закрыться, но вместо этого смотрю на Громова почти твёрдо.
Потряхивает. Кончики пальцев колет, как будто я их в снег опустила. Судорожно сглатываю. Мужчина ещё пару секунд оглаживает меня взглядом, а потом кивает на низкий столик с колючим приказом:
— В коленно-локтевую.
— Влад…
— Ты хочешь находиться подле меня в определённой роли. Что же… мне под силу исполнить твоё желание, — звучит сухо. — Два раза повторять я не буду. Не исполняешь приказ — получаешь наказание. Всё просто.
Опускаю взгляд, пытаясь задушить слёзы бессилия, и подхожу к столику. Как же мерзко. Я обманулась насчёт Громова. Впредь буду умнее.
Медленно становлюсь на четвереньки, а потом опускаюсь на локти. Хочется сквозь землю провалиться. Боже!
По ягодице скользит его рука оглаживая округлость. Но лаской это назвать нельзя. Прикосновения жёсткие, жалящие. Слышу участившееся шумное дыхание мужчины. Его пальцы проходятся по промежности довольно чувствительно, грубо. Он останавливается, разводит складочки и поглаживает клитор. Как будто задумчиво. Именно так это ощущается. А потом надавливает на него практически до боли. Я вздрагиваю и резко выдыхаю.
Возбуждения нет. Влад должен это понимать. Я вся сжимаюсь перед ним, мечтая встать и убежать. Какое тут возбуждение?
Громов точно понимает, но и это его не останавливает. Он чётко выразил, как теперь будет проходить наше общение. Строго по контракту и ни шага в сторону.
Рядом со мной опускается небольшой сундучок, похожий на тот, в каком женщины иногда хранят косметику или украшения. Отщёлкивает замочек, и моё желание о немедленном побеге возрастает в разы. Я вижу различные вибраторы, наручники и другие приспособления и задерживаю дыхание, молясь, чтобы некоторые из них не пошли в ход. Слишком уж они пугают своими размерами или недвусмысленным назначением.
Я стараюсь не дрожать, вцепляясь до боли в край столешницы. А Громов намеренно играет на нервах. Он перебирает игрушки, задумчиво крутя в руках то одну, то другую. И останавливается на пробке в виде лисьего хвоста. Нет, пожалуйста, только не это. Слёзы начинают душить с новой силой.
Следом в руках мужчины появляется небольшой пузырёк. Он выдавливает из него густую смазку и растирает её пальцами по попке. Прикусываю до боли щёку, чтобы сдержаться и не унижаться, умоляя не делать этого. Я подписала контракт. Видела пункты его извращённых фантазий и морально готовилась к ним. После надеялась, что Громов не станет, но эта надежда была весьма маленькой.
Напрягаюсь, когда в меня начал толкаться прохладный металл.
— Умница, — хриплый шёпот и лёгкий укус в крестец. — А сейчас принеси мне кофе, лисичка, — в голосе Влада неприкрытая издёвка. — Перелёт был долгим, а мне хочется насладиться своей девочкой. И я планирую играть с ней всю ночь.
Сглатываю и медленно поднимаюсь, стараясь не морщится от неприятных саднящих, распирающих ощущений.
— А ошейник будет? — не могу сдержаться. Дура!
— Обязательно, — холодно улыбается мужчина. — Любой каприз. Вижу, что мне досталась дикая зверушка. Не хотелось бы, чтобы она вцепилась в глотку своему хозяину.
Хозяину…
Снова закусываю губу и медленно иду на кухню.
— Повиляй хвостиком, — слышу смешок вслед.
И так от этого всего тошно, что провалиться сквозь землю хочется. Но я пытаюсь изобразить соблазнительное покачивание бёдер.
— Умничка, — слышу новую похвалу, пропитанную ядом. — Мне крепкий и два кусочка сахара. Но не клади в кофе, а принеси на блюдечке. И второе захвати — со сливками. Лисички должны любить подобное. Я прав?
Молча ухожу, стараясь сделать это как можно быстрее. А на кухне, напротив, пытаюсь задержаться, максимально растянув приготовление кофе. Но это всего лишь отсрочка неизбежного. Может, надо, наоборот, делать всё быстрее, чтобы раньше закончилось моё унижение?
Вздыхаю, ставлю чашку на блюдечко с сахаром, а во второе наливаю нежирных сливок. Громов явно вознамерился меня ими напоить, а я и так уже с тошнотой борюсь. Но ему знать о моём недомогании незачем. Никакой слабости перед этим…
Сглатываю ругательства и захожу в гостиную. Мужчина сидит на диване, раскинув ноги и с холодной улыбкой рассматривает меня. Чтоб он подавился этим кофе и своими лживыми словами о любви!
Ставлю перед ним принесённое.
Он медленно берёт чашечку и делает маленький глоток, прикрывая глаза.
— Апорт, — указывает взглядом на сахар.
Застываю, пытаясь понять, что он хочет от меня.
— Лисичка не обучена? — тянет Громов, отставляет кофе, подхватывает кусочек сахара и запихивает мне в рот. — Принеси хозяину угощение, — издевательски.
Я наклоняюсь, пытаясь скрыть отвращение, но, видимо, у меня не выходит, потому что на лице Влада застывает гримаса недовольства. Возможно, если бы такая игра была по обоюдному согласию, то она возбуждала бы. Я не могла отрицать, что со стороны наверняка наши действия выглядят красиво, сексуально и будоражаще. Но Громов издевается, и в этом не может быть ничего возбуждающего. Только отторжение и стыд.
Я приближаюсь к его приоткрытым губам, вкладывая в них кусочек сахара. И тут же стараюсь отодвинуться, но меня хватают за волосы и удерживают в прогибе. Влад играет с кусочком сахара и моими губами, вталкивает сладость мне в рот, а потом заставляет меня сделать тоже.
Сам свободной рукой медленно прокручивает хвост, ведёт пальцами вдоль позвоночника, надавливает на поясницу, с силой опуская меня на колени.
Облизываю губы, убирая липкие сладкие следы. Взгляд Влада сейчас такой тёмный, что кажется, он превратился в бездонное ночное небо. А ещё в глубине зрачка плещется нечто безумное, жадное, голодное.
Отвожу взгляд.
Громов приподнимается, тянется к коробке и достаёт тонкий кожаный ошейник, который тут же застёгивает на моём горле. Усмехается, обводя кончиками пальцев овал лица.
— Хочу, чтобы лисичка доставила хозяину удовольствие. И пусть она постарается, иначе… — одна бровь мужчины ползёт вверх.
Мне не нужно слышать, что будет «иначе». Я тут же тянусь к его плавкам, спуская ткань.
Сглатываю и вбираю головку в рот. После океана она солёная, но неприятного запаха совершенно нет, и хоть это немного радует. Делаю несколько поступательных движений, слыша глухой стон, и немного расслабляюсь, но рано.
Громов хватает меня за волосы, наматывая их на кулак и фиксируя голову.
— Постарайся расслабиться, — говорит коротко и сам толкается в горло.
Слёзы тут же брызгают из глаз, и я начинаю задыхаться и пытаться отстраниться. Он даёт мне передышку, но через пару секунд совершает повторный толчок.
— Горло расслабь, — рычит.
У меня всё, напротив, сжимается от страха и неприятных ощущений. Кажется, что даже слух отказывает. Потому что мужчина что-то говорит, но я не различаю слов. Но потом разобрать удаётся.
— Если бы я пригласил к себе шлюху, и она отрабатывала подобным образом, то почти ничего бы не заработала. А за тебя я заплатил немалые деньги.
Его слова раздавливают. Но мой рот он, наконец, покидает, и я могу отдышаться и утереть слёзы, обильно льющиеся по щекам.
— Сливок лисичка точно не заслужила, — звучит новая издёвка. Вся посуда отправляется на тумбочку возле стены, а мне приказывают снова занять место на столике в прежней позе.
Хвост покидает моё тело. Пальцы жёстко проверяют степень моего возбуждения. Он думал, я заведусь от подобного? Слышу недовольный вздох, а потом слой смазки обильно ложится на лоно. Громов демонстративно достаёт пачку презервативов и надевает один. И без предварительной подготовки резко заполняет меня собой.
Вскрикиваю, вспоминая наш первый раз. Тогда он переживал, что мне может быть больно, но сейчас ему плевать.
Влад терзает моё тело около двадцати минут, пока не приходит к финалу. Со вздохом облегчения пытаюсь подняться, но меня останавливают.
— Я сказал, что буду играть со своей зверушкой всю ночь. Намерен наверстать упущенное, — мне дарят ухмылку. — Передохни несколько минут. Можешь сходить в душ, если хочешь, но потом возвращайся.
Мне хочется сбежать, закрыться в комнате и рыдать всё отведённое на передышку время, но вместо этого я прошу дать мне телефон и набрать маму.
— Я соскучилась по ним, — хриплю, поглаживая саднящее горло.
— С ними всё в порядке. Я навестил их, дал денег. Твоя дочь здорова и мать тоже.
— Я соскучилась, — говорю сдавленно. — Пожалуйста.
Громов достаёт телефон, на память набирает номер и вручает аппарат мне. Хватаю и убегаю в спальню.