— Ты сейчас где? Заявила в полицию?
Она успокоила его, что — да, и она в больнице. Оставили её до утра. Он пообещал забрать её утром, сказал, что Ваню накажут, попросил, чтобы она не переживала, поцеловал и положил трубку.
Даша ещё долго сидела в коридоре на кушетке и плакала при жестоком тусклом свете больничных ламп. На часах было четыре утра наступившего нового года.
Отец Дениса не был против того, что в полдень 1 января заявился Олег Роторов с девушкой и попросился пожить у них немного. Виноградову Тимофею Викторовичу не пристало удивляться, парни взрослые, все при дамах, а если это так, то и приключения соответственные. Он вспомнил свою шальную юность, и впустил парочку в свой дом без лишних разговоров, хотя Дениса дома не было, он пропадал с красавицей Радой.
— Размещайтесь, — махнул он, улыбнулся подавленной девушке с разбитым лицом и ушёл в гостиную, где до этого смотрел по кабельному новости.
— Он хороший мужик, — прокомментировал Олег, потянув Таю в комнату для гостей. Квартира была намного скромнее обставлена, чем у Олега, Тимофей был явно приверженец минимализма. Ну а женщины тут, как известно, давно не водилось — той, которая могла бы заняться интерьером.
Тая встала на пороге комнаты, закрыв за собой дверь, и сухими красными глазами поглядела на Олега.
— Олег, пожалуйста, ради меня, вернись домой. Это ребячество, это глупо, — уже который раз убеждала она его. — Ну, проживём мы тут несколько дней — дальше что?
Он с размаху сел на двуспальную постель и откинулся на подушки.
— Отец Дэна не будет возражать, если это будет и месяц — он постоянно на работе, он нас не увидит, мы — его.
— Как же для тебя всё просто, а о последствиях ты подумал?
Он протянул к ней руки, улыбаясь: — Иди ко мне — о последствиях я позабочусь, не бойся. Пока ты не захочешь, детей у нас не будет.
Она сложила губы в горькую линию: — Я не об этом. Хотя об этом говорил твой отец — он боится, чтобы ты чего-нибудь не подхватил от меня и обязательно предохранялся.
Олег махнул рукой: — Неважно, что он говорил, он просто судит людей по себе.
Девушка села рядом с ним на постель, рассеянно оглядываясь вокруг.
— И всё равно из-за меня у тебя такие проблемы. Это не правильно, так не должно быть. Очень скоро ты поймёшь это.
Олег рывком опрокинул её на постель и навис над ней: — Никогда не говори за меня. Я хочу быть с тобой, я буду с тобой, и точка. Никто мне не указ, родители, друзья — никто. Только ты.
Она смотрела на него снизу вверх: — Значит, я могу тебе указывать? Но я прошу тебя, а ты не слушаешь.
— Потому что ты не искренна, ты слишком добра, чтобы понять это. Ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы я тебя бросил, мы перестали встречаться.
Она закрыла глаза, боль резала сердце от этих слов: — Но так будет лучше, отец не простит тебя. Как ты будешь жить? Ты достоин большего…
Олег осторожно закрыл рот ей губами, боясь повредить рану, потом начал решительно раздевать. Девушка сопротивлялась — они находились в незнакомом месте, в чужой квартире, да и время было неподходящее. Тоска грызла душу, было настолько плохо, что хотелось рыдать без остановки. Но слёз больше не было, они застряли где-то в груди и ломили, выворачивали её. А слова, жестокие слова отца Олега стояли в голове, будто выжженное клеймо — она дворовая девушка, Олегу нужна другая.
После того, как он всё же добился своего ласками и поцелуями, и они лежали в постели, Тая спросила: — А кто такая Радмила Светова?
Олег в удивлении повернулся к ней: — Девчонка Дениса, а что?
— Твой отец упоминал её. Он говорил, что влюбить такую в себя — это что-то значит, а моя любовь ничего не стоит.
Олег простонал: — Да что за хрень! Бред какой-то!
Тая почувствовала, как слёзы закрыли горло, и поняла, если она произнесёт хоть слово — заплачет снова.
Медленно, очень медленно она стала рассказывать всё, о чём говорил отец Олега. Девушка освобождалась от непосильного груза, который взвалил на неё Антон Георгиевич утром, хрупкие плечи девушки просто не могли выдержать такого. Олег напряжённо слушал, потом обнял её покрепче и стал успокаивать.
Ну и скотина его отец, решил надавить на девушку, ломая её не слишком уверенное представление о себе. Она только-только стала поднимать голову, когда навстречу шли люди и чаще улыбаться, а тут снова появился подонок, уничтоживший её.
Ничего, Олегу ещё предстоит ответить за неё, а она не смогла, это естественно — Тая не может сказать ничего поперёк такому, как его папаша.
После того, как девушка выговорилась, она уснула у него на руке, доверчиво прижимаясь всем худым телом. Олег сторожил её сон, переживал из-за рассказа девушки, но следом уснул и он, так и не решив для себя, какую тактику выберет в отношении отца. Игнорирование или возмездие.
Дарья была все праздники дома, Миша приходил к ней, но потом девушка решительно сказала — некоторое время им надо побыть врозь. А всё потому, что она чувствовала, как парню неловко и в тягость ходить к ней домой. На дачу никто из них даже не предложил пойти.
Ему обязательно пришлось познакомиться с Дашиными родителями, с сестрёнкой, быть вхожим в их семью, и от этого было не по себе. Всё это напоминало сверх-серьёзные отношения, к которым он не был готов. Да и сама девушка стала замкнутой, грустной, из неё сложно стало вытянуть хоть слово, не говоря уж об улыбке. Спасибо скотине Перелётному. Того вызывали в отделение полиции в связи с заявлением, но тут же прибежала его мамочка, устроила скандал и обещала разобраться. Его отпустили, у Маши Перелётной было море знакомых и друзей в прокуратуре и полиции.
Дело обещало быть не из приятных, потому что нашлись свидетели, что Даша встречалась с Ваней, каталась с ним на машине и вообще проводила массу времени, так что неизвестно, насилие то было или по обоюдному согласию. Факты побоев были налицо, но нашлось и масса лживых обвинений в адрес самой Дарьи — крутила парнем, встречалась сразу с двумя, искала выгоду и разнообразие. Так выставили всё происшедшее в суде, среди молодёжи школы было иначе.
Первую неделю начала четверти девушка не ходила в школу, к началу следующей стало понятно, что придётся переводиться в другую доучиваться, потому что все одноклассники, знакомые и друзья были настроены против Дарьи и сочувствовали Ване. Он сумел сыграть в глазах молодых людей опытного, с подпорченной репутацией мужчину, который не побоялся довести дело до конца, выставив в дураках девчонку.
Даша всем казалась просто жалкой жертвой, дурочкой, которую не стоит жалеть, пусть ей будет уроком то, что с ней произошло — нечего связываться с таким крутым парнем, как Ваня Перелётный и отказывать ему после, надо знать, что твоя цена намного ниже, чем он может заплатить.
Над Мишей открыто смеялись. Он пытался делать вид, что ему всё равно, однако выходило с трудом. Никогда он не думал, что попадёт в такую ситуацию. Дарья ему была не безразлична, но отстаивать честь девушки и садиться из-за неё в тюрьму Миша не собирался, считал, что справедливость восторжествует с помощью суда, который был назначен на февраль.
С девушкой отношения испортились, она не ходила в школу, родители переводили её в 99-ю, а Миша не мог заставить себя приходить к ней домой, общаться с родителями или сестрой.
Он не мог передать, как сразу становилось неуютно, он чувствовал серьёзные обязательства перед Дашей, то, что он не смог её защитить, и как последний идиот был загнан в ловушку, как и она. Но что мог поделать сейчас, когда уже всё случилось?
Она не обвиняла его, не укоряла, но видела, как он корчится перед её родными, будто мог, но никак не предотвратил насилия. В общем, его мучило чувство вины, а нехорошее малодушие говорило — зачем тебе это всё, не вздумай влезть глубже — не выберешься. И Миша продолжал ходить в школу, игнорировать насмешки, практически перестал общаться с Дашей, ожидая, как и многие — что же будет дальше.
Олег с Таей не расставались ни на секунду, особенно в свете произошедшего. Перелётный теперь стал персоной нон грата и гордился этим. Тая выступала в деле, как свидетель угроз Перелётного на школьном вечере.
Дарья понимала, что переживает тяжёлые времена, и так было тяжело и страшно! Она, бывало, плакала в подушку целыми днями, родители боялись оставлять её одну, видя состояние дочери. Поначалу, когда приходил Миша, ей показалось, что Ваню посадят, и всё будет по-прежнему. Но потом девушка поняла — любимого что-то мучает, гложет, он пересиливает себя, приходя к ней.
Она сидела на своей кровати, обхватив колени, и смотрела на яркий ковёр на полу. Сестру Любу она выпроводила из комнаты, хотя той очень хотелось остаться, потому что пришёл Дашин парень(!) Миша. Он неловко присел на краешек деревянного стула у письменного стола, на котором горела настольная лампа. Верхний свет выключен, отчего в комнате царил полумрак.
— Как дела в школе? — спросила девушка, боясь смотреть ему прямо в глаза, так не хотелось видеть тоску в них и желание поскорее уйти.
Все синяки и кровоподтёки уже сошли, не напоминая больше ей о случившемся. Теперь болела только душа, но не из-за Перелётного — из-за Миши.
Он блуждал взглядом по комнате, потом вздохнул, посмотрел пристально на Дашу и произнёс: — Эта скотина ходит и задирает высоко нос, как будто подвиг совершил…
Даша нахмурилась, перебив: — Меня он не интересует. Как ты?
Миша некоторое время молчал, понимая, что говорит не то и не так: — Извини, Даш. Я нормально, учусь. Ты когда собираешься, ЕГЭ же сдавать?
Она кивнула: — Пойду завтра в новую школу. Меня уже приняли туда. А ты не нервничай, Перелётного скоро будут судить. И вообще — ты стал, — голос её стал тише от сильных эмоций, — другим. Тебя что-то мучает? Скажи!
Её огромные серые глаза заглянули ему в душу, и парень почувствовал себя не лучше Перелётного из-за того, что так мало приходил к ней за последние три с половиной недели. Он буквально избегал её, не знал, как себя вести. Сейчас все эти мысли пронеслись в голове, но ничего такого он не осмелился сказать этим глубоким, чистым глазам.