— Ну, я им устрою, уроды, шуточки, — зло бормотал Олег, прерывисто дыша от холода. — На, подержи, я тоже сниму рубашку, сейчас сдохну от холода.
Он отдал девушке зажигалку, остался с голой грудью и надел на себя свою куртку. Рубашку повесил на один из ящиков и с каменным лицом пошёл дальше.
Тая не заметила его беглого оценивающего взгляда, прошедшегося по маленькой груди девушки, худым ключицам и тонким рукам. Она проглотила ком обиды в очередной раз. С какой стати он бы предлагал ей согреться в своей куртке, её ведь вообще за человека не считали. Она к этому привыкла, но сейчас почему-то стало больно, как будто в первый раз. Может, в этом полумраке, очутившись здесь с ним, помогая с ногой, девушка ожидала от Олега Роторова чего-то другого, что он поведёт себя иначе? Тая горько усмехнулась, дрожа от холода, следуя за парнем к огромным железным воротам — выходу из склада.
Они потоптались возле пятиметровых створок, те были замкнуты снаружи. Олег долго бил в них кулаками и поливал грязью своих друзей, но было слышно только, как струи воды стекают с крыши и бьются об асфальт. Возможно, они уже превращаются в потоки тёмной воды. Такой тёмной и холодной, как ночь. Температура за вечер явно упала, особенно это ощущала Тая, стоя здесь. Зажигалку она спрятала в карман штанов, над дверью горела тусклая контрольная лампочка. Все окна были высоко под потолком и забраны решётками.
Девушка ещё раз огляделась и окончательно пришла к выводу, что это склад какого-то старого завода или фабрики. Здесь были свалены в гигантские кучи тюки обрезков ткани, сопрелые и вонявшие плесенью рулоны этой же ткани, похоже, бязи или ситца. Было ощущение, что здесь это лежит триста лет, такой стоял запах вокруг. А ящики из-под консервных банок или бог знает чего, были далеко не новыми.
Девушка подумала о том, что её день рождения уже, наверное, наступил. Она никогда не любила этот праздник, не считая его таковым. Мать только напивалась в этот день и часто била её за что-нибудь, а дед и не знал, что 30 сентября — её День рождения.
— А, поня-ятно, — протянул Олег, что-то заметив возле двери. Там стояла бутылка коньяка, самодельные сигареты россыпью в аккуратном пакетике и мешок углей для жарки шашлыка или барбекю, не забыли и о бутылке ацетона и спички.
Роторов схватил записку, на которой почерком Вани было выведено: «Отдыхай, разнообразие — это жизнь!»
— Философ грёбанный, — выкинул записку Олег и мрачно посмотрел на Таю, всю посиневшую от холода. Её тёмные глаза сейчас казались чёрными, а взгляд мрачным. — Ладно, не горюй. Перекантуемся ночь, а там они приедут за нами, пошли, запалим костёрчик. Холодно.
Тая понесла вглубь бумажную упаковку с углём.
— А пожар мы не наделаем? Сдохнем здесь, как крысы.
Олег остановился, тревожно глядя на неё.
— А ты соображаешь, не то, что эти дебилы. Выкини тогда это, не умрём. Жалко, света нет.
Но Олег ошибся, Тая заметила у красного пожарного щита большой фонарик с переносным аккумулятором и указала на него. Олег взял его, включил — он отлично освещал путь, рассеивая темноту.
— Лучше, я думаю, не сидеть возле двери, здесь холоднее, — сказала Тая онемевшими губами.
— Ага. Пошли туда, — Роторов указал место с большим количеством тюков с тканью и обрезками. Их были горы, некоторые упакованы, некоторые разорвались и валялись разноцветным ворохом.
— Здесь, наверное, полно крыс.
— Сегодня их тут не будет, мы не дадим, — брезгливо сплюнул молодой человек, охватывая пространство лучом света.
— Если не будет света, они придут, — пожала ледяными плечами девушка.
Олег вскинул на неё лучом и произнёс: — А ты не такая тупая, какой хочешь показаться. В классе никогда не говоришь, не отвечаешь. А тут такие вещи выдаёшь.
— Я ничего супер умного не говорю.
— Просто я от тебя вообще никогда ничего не слышал. Ладно, садись, давай согреемся, а то ещё заболеем.
Он удобно устроился между мягкими тюками, правда, воняло от них старостью и плесенью, но всё лучше, чем лежать на дощатом грязном полу.
Тая села рядом, попытавшись спиной зарыться в лоскуты, так она замёрзла. Её била мелкая дрожь, сейчас неплохо было бы развести костёрчик, но не ценой своей жизни.
— На, погрейся чуть-чуть, — протянул Олег полную бутылку коньяка. Другую откупорил себе. — Ну, всё продумали, сволочи, — усмехнулся он и сделал несколько глотков.
Тая залпом заставила себя выпить пятую часть бутылки. Обжигающая волна опустилась в желудок, но теплее не стало.
Олег пил коньяк, не смакуя, как воду, и пристально смотрел на девушку. А ведь правда, подумал он, никто её толком не знал, не понимал, кто она и чем живёт. А вот осуждать и смеяться — это пожалуйста.
— Куда-нибудь будешь поступать? — спросил он, чтобы начать с ней разговор. Ему скучно было вот так сидеть и молчать. Тем более, как понял за последние полчаса, он сильно заблуждался в том, что знает, кто такая Таисия Синёва.
— Хочу поступить на кулинара-кондитера.
— М-м-м, — кивнул он. — Ты с дедом живёшь?
— Да.
Олегу хорошо было видно девушку при свете фонарика, поставленного рядом и светившего в темноту.
— А ты? — неожиданно спросила она. — Кем хочешь стать?
Он усмехнулся, её вопрос прозвучал по-детски наивно.
— Банкиром. То есть финансистом — специалистом по кредитам или что-то такое. Именно на это и буду учиться.
— Круто, — заключила она и расслабленно улыбнулась ему.
«Ого, — подумал Олег, — да мы совсем опьянеем скоро». Он понял, зачем ребята положили им спиртное и косяки.
— Кстати, хочешь сигарету? — спросил он, пользуясь случаем. — Гулять, так гулять.
— Нет, спасибо, я не курю. Просто посижу, может, согреюсь.
Он заметил, что у неё зуб на зуб не попадал.
— Тогда давай зажигалку, я покурю.
Тая с трудом достала её из мокрых штанов и протянула Олегу.
— Ну и как ты живёшь, Тая? — впервые, не считая того момента, когда он представлял её на квартире всем, Олег назвал девушку по имени. — Расскажи, ты, по ходу, классная девчонка, добрая. И смелая, я таких ещё не встречал.
Он не заметил, как и у него стал заплетаться язык.
— С чего ты взял, Олег? — в ответ ему назвала она его по имени.
— Ну, тут вообще, — он махнул рукой, подыскивая слова. — С ногой мне помогла, всё спокойно, без истерики и паники — молодец!
— Спасибо… на добром слове. А как я живу? Нормально. Правда, не знаю, как дело повернётся, когда дед перестанет быть моим опекуном. А так нормально.
— А что так? Заедает?
— Не то слово. Иногда я и не знаю, переночую дома или на лестнице — Миша знает, видел меня несколько раз.