Последний человек вошел в лифт, Грейсон стоял возле него и желал спокойной ночи. Я начала собирать стаканы, которые кейтеринговая компания не заметила. После мероприятия мы быстро отправили их домой. Я соберу их, а утром позвоню в компанию, чтобы они смогли забрать то, что забыли.
— Оставь их, — потребовал Грейсон. Он звучал так же устало, как и я. Медленно повернувшись, я увидела, как он направлялся ко мне. Конечно, я не сдвинулась ни на дюйм, чтобы насладиться сценой, как мой босс все еще в своем темном костюме с ослабленным галстуком вышагивал в мою сторону во всей своей величественной манере.
Затем я вспомнила, что сказал Итан.
Мое тело напряглось.
Я прикусила нижнюю губу и пожелала, чтобы он оказался прав.
Раздалось хныканье, и я думаю, что оно исходило от меня, когда Грейсон сделал свой последний шаг и остановился прямо передо мной. Я откинула голову назад, чтобы увидеть, как подрагивали его губы.
— Ты неимоверно устала, — прокомментировал он.
— Нет, я в порядке.
— Давай выпьем по одной, чтобы отметить, как хорошо прошел вечер, а потом ляжем спать. — Он взял бокал, который я все еще держала в руке, и поставил его обратно на стол рядом со мной. Мои глаза переместились вместе с ним.
— Я собиралась их вымыть, — сказала я бокалу. Затем меня схватили за руку и потянули в сторону кухни.
— Я попрошу кого-нибудь заняться этим завтра, — сказал он через плечо. Когда Грейсон оставил меня у кухонной стойки, я забралась на табурет и смотрела, как он идет к холодильнику, где хранилось мое любимое вино. Он достал бутылку и налил мне, а себе взял пиво. Грейсон вернулся за стойку и сел рядом со мной на другой табурет, хотя я бы поделилась своим, если бы он попросил.
Стоп.
Подняв стакан, который он поставил передо мной, я сделала большой глоток и выпила его до дна, вздохнув в конце.
— Так это был хороший вечер? — спросила я. Грейсон провел остаток вечера за встречами и общением, а я оставалась рядом с Монти, а затем с Итаном. Лишь время от времени я находила в себе силы пробираться среди богатых и знаменитых, чтобы улыбаться, махать руками и разговаривать с теми, кто ко мне подходил. Они хотели сказать мне, какую замечательную работу я проделала, когда пела с Итаном. Они также говорили, что я зря трачу время, работая помощницей Грейсона. Я заверила их, что это не так. Было бы лучше, если бы я осталась вне центра внимания. Именно тогда они узнавали меня, что именно я та женщина, которая набросилась с поцелуем на своего босса и скатилась с прохода. Не то, чтобы они так выразились. В конце концов, они бросали на меня понимающий взгляд и уходили.
— Так и было. Почти все согласны продвигать Итана, на что мы и рассчитывали.
— Это отличные новости. — Я улыбнулась.
— Да. — Он усмехнулся, а затем сделал глоток пива. Конечно, мои глаза следили за тем, как работают мышцы его шеи, когда пиво скользило по его горлу. Движение его горла ковть-ковть-ковть шло в такт со спазмами моего пульсирующего клитора дзинь-дзинь-дзинь. Мне нужно было выбираться из этой комнаты.
— Ты хорош в своем деле, — объявила я вместо того, чтобы убежать.
Он ухмыльнулся, поставив свое пиво на стойку.
— Даже несмотря на то, что я могу заставить своих сотрудников плакать?
Пожав плечами, я улыбнулась и сказала:
— Ну, ты мог бы быть немного мягче. Но, похоже, в конце концов ты добиваешься того, чего хочешь.
Его глаза пробежались по моему лицу. Он кивнул.
— Я действительно получаю то, что хочу.
Мои глаза вспыхнули, а в животе запульсировало.
Что это значило?
То, как он это сказал, как смотрел прямо в мои глаза… Итан был прав?
Чувствовал ли Грейсон что-то ко мне?
Честно говоря, я никогда бы не подумала, что его чувства могли превзойти что-то, кроме мысли о том, чтобы иногда задушить меня. Но, возможно, я ошибалась.
Это заставило мое тело напрячься.
Было еще хуже, когда я знала, что нравилась парню. Я была в замешательстве, когда Роберт ясно дал понять о своих намерениях.
Боже. Мне действительно нужно было выйти из комнаты.
— Кровать, — крикнула я. — Может, нам стоит лечь в постель. — Я встала, и мои слова пронеслись в голове. Я задохнулась и посмотрела на Грейсона. Он приподнял свою глупую, сексуальную бровь. — Одна. — Прокричала я. Затем нервно рассмеялась. — Конечно, я имела в виду «одна». Не то, чтобы я думала об этом. Это не так. В смысле, ты мой босс, а я — это я… но, ах, знаешь… я, эм, я думаю, что знаю о тебе все.
Какого черта я это сказала?
Неужели я пыталась дать ему зеленый свет, сказав, что мы знакомы достаточно, чтобы переспать?
— Правда? — спросил он.
— Да?
Он ухмыльнулся.
— Ты не кажешься такой уверенной.
— Хм… — я прикусила нижнюю губу и задумалась. — Да. — Я кивнула, мой взгляд встретился с его. Я знала о нем практически все. Его любимый напиток, еду, времяпрепровождение. Как он пил кофе, как любил есть макароны — накручивать на вилку, а не зачерпывать. Я знала, чем он пользовался после бритья. Знала, когда он злился, раздражался, веселился. Его тренировки. Когда он расстраивался, то проводил рукой по волосам или по шее.
— И я тебя, Кензи.
— Прости? — спросила я. Я забыла, о чем шла речь. Потерялась в своих мыслях о мужчине, которого любила.
Господи, вот опять.
Любила. Его.
Мои щеки горели ярче раскаленных углей. Я знала, что он увидел это, когда его бровь изогнулась в вопросе.
— А, что ты сказал?
Прежде чем ответить, он сделал еще один глоток пива, в то время как его глаза не отрывались от меня. От его пристального взгляда меня бросило в пот. Я переминалась с ноги на ногу, пока ждала его ответа.
Он улыбнулся, а затем поставил свою бутылку на стойку. Наконец, Грейсон сказал:
— Я тоже тебя знаю.
— Правда? — вздохнула я.
— Ты любишь свой кофе с молоком и одним кусочком сахара, пока ешь свой утренний рогалик со сливочным сыром. Тебе нравится плавать и читать, и ты страстно любишь свою семью. Ты готова на все ради них и больше не позволишь ничему встать между вами. Ты хороша в том, что делаешь. Ты сильная, когда это необходимо. Ты хороший друг. Ты веселая, теплая и милая. Ты думаешь о себе меньше, чем о том, что думают о тебе другие люди. — Он встал, и мой пульс подскочил. — Иногда у тебя нет фильтра «мозг-рот», что ты считаешь ужасным, но большинство людей находят это очаровательным. — Он сделал шаг ко мне. Я не двигалась. Не могла. Я была заморожена его словами. — Ты также нервничаешь, очень сильно, — добавил он, стоя прямо передо мной. Его голос понизился, когда он сказал: — Особенно рядом со мной, когда мы одни. — Он взглядом пробежался по моему лицу. — Дыши, Кензи, — приказал он с улыбкой. Я вдохнула воздух, но не выпустила его, потому что Грейсон руками обхватил мое лицо. Он наклонился и нежно прикоснулся своими губами к моим. Напротив них он сказал: — Что мне очень нравится. — Я почувствовала, что он улыбался. Прикоснулся своими губами к моим еще раз, прежде чем отстранился и сказал мне: — Думаю, пора в кровать. — Мои глаза расширились. Он усмехнулся. — Боже, женщина. Ты сводишь меня с ума, но я пытаюсь быть хорошим парнем. Так что это будет в разных кроватях.
Прыг, прыг, прыг.
Мое сердце пыталось выпрыгнуть из тела. Оно хотело в тело Грейсона. Оно хотело обернуться вокруг его сердца и стать единым целым.
После еще одного нежного поцелуя я застыла от шока, иначе бы забралась на него и притянула к себе, чтобы засунуть в него язык, он отстранился, отошел, улыбнулся и вышел из комнаты. Со словами:
— Выключи свет, когда закончишь.
Он ушел.
Я боролась с собой, чтобы не закричать:
— Вернись и будь плохим парнем. Будь плохим, очень плохим мужчиной со мной, потому что мне вдруг захотелось стать очень непослушной женщиной.
Однако я этого не сделала. К тому времени, как он ушел, я все еще стояла на месте. Вдруг сделала еще один глубокий вдох и чуть не упала на пол. Протянула руку и ухватилась за стойку. Не было ни малейшего шанса, что я смогла бы заснуть. На шатких ногах, захватив свой бокал вина, я подошла к двери, ведущей на мою сторону, и выключила по пути все лампы, прежде чем направиться в свою комнату. Только я не пошла в свою комнату. Вместо этого добралась до гостиной и села на диван, посмотрела на огонь, все еще горевший в камине.
Он поцеловал меня.
Мой босс поцеловал меня без моего принуждения.
Он сделал это по собственной воле.
Улыбка изогнула мои губы. Итан был прав. Я действительно нравилась Грейсону.
Закрыв глаза, я откинула голову назад и прокрутила в памяти жаркий взгляд его глаз, то, как он приблизился и обхватил мои щеки, прежде чем его губы прижались к моим.
Мои соски затвердели, а клитор пульсировал.
Почему он пытался быть хорошим парнем? Почему ушел? Я была бы легкой добычей. Грейсон мог бы сделать со мной все, что угодно, и я бы позволила ему и наслаждалась бы этим. По крайней мере, я надеялась, что мне это понравится.
Когда его чувства ко мне изменились?
Подняв голову, я сделала глоток вина, когда в голову пришла ненужная мысль. Неужели Грейсон хотел только секса на одну ночь со мной?
Неужели я — это зуд, который нужно почесать?
Быстро переспать с помощницей, пока он не избавился от нее?
Я повернула голову… что это за шум?
Опять что-то доносилось с другой стороны стены гостиной.
Там, где была спальня Грейсона.
Что он делал?
Тихо поставив бокал на столик рядом с диваном, я встала. Подкравшись к стене рядом с камином, я перешла в режим скрытности.
Прислонив ухо к стене, я напряглась, чтобы услышать хоть что-нибудь.
Может, он храпел?
Это был стон?
Зажав губы между зубами, я перестала дышать, чтобы прислушаться. Готова поклясться, что в этот раз я услышала стон.
Вот дерьмо. Я выпрямилась и перевела дыхание, а мои глаза расширились. Неужели Грейсон трогал себя всего в нескольких метрах от меня?
Он поглаживал свой член в руке?
Моя киска сжалась от этой мысли.
Я повернулась, желая услышать больше. Я хотела услышать все. Обыскала комнату, а затем выбежала из нее в ванную. Схватила маленький стаканчик, в котором лежала моя зубная щетка, и опрокинула его. Я бросилась обратно в гостиную и подошла к стене. Я вспомнила, как где-то видела, что если приставить стакан к стене, а потом приложить к нему ухо, то можно услышать больше.
Так что я попробовала, и была уверена, что услышала еще один стон, а затем… это мое имя сорвалось с его губ, пока он гладил свое достоинство?
Я выпрямилась, мой пульс учащенно бился. Я прикрыла рот рукой, чтобы скрыть свое возбужденное хихиканье.
Но когда я снова приставила стакан к стене, он выскользнул из моих дрожащих пальцев. Я пыталась поймать его, но бесполезно, он упал, разбившись о твердый пол возле камина.
— Черт, — прошептала я, положив руки на бедра и посмотрев вниз на стакан. Мой шанс пошпионить пропал. Если только я не смогу сделать это без стекла. Как раз в тот момент, когда я собиралась приложить ухо к стене, дверь гостиной распахнулась, и в ней появился Грейсон, его грудь вздымалась.
На нем были только черные боксеры.
— Что случилось? — спросил он.
Я надеялась, что он не ожидал ответа, потому что я была неспособна на него, когда он стоял там в одних трусах. Облегающие боксеры. Поэтому, конечно, я увидела очертания его твердого члена.
Ха, он не упал, испугавшись разбитого стекла.
Должно быть, он действительно был возбужден.
— Макензи?
Подождите. Я сузила взгляд, чтобы сфокусироваться на его пенисе. Он рос? Похоже, что да, его боксеры подергивались.
— Женщина, — простонал он.
Он рос. Не может быть. Этот мужчина был огромным. Стенки влагалища сжались при мысли о его члене в моем центре.
Его боксеры теперь были в обтяжку, прорезь в боксерах расширялась, и мой новый друг просто высунулся, чтобы поздороваться.
— Ты только что помахала моему члену? — спросил Грейсон, его голос был с легким юмором.
Я посмотрела на свою руку и увидела, что она вздернута вверх и в воздухе, как будто я махала. Я быстро опустила ее.
— Ну… — я облизала свои внезапно пересохшие губы, а затем жестом руки показала на область его боксеров. — Он вышел поздороваться.
Грейсон посмотрел вниз, а затем вверх на меня. Я задохнулась. Его глаза были дикими и скрыты полуопущенными ресницами.
— Он не может удержаться, когда ты все время на него смотришь.
— Я не смотрела, — солгала я.
Он поднял бровь и прислонился к дверной раме, скрестив руки, как будто его член не натягивал боксеры от возбуждения при виде меня… по крайней мере, я надеялась, что так оно и было.
— Скажи мне кое-что, Кензи.
— Хм?
— Женщина, смотри сюда, — приказал он с усмешкой. Я встретила его взгляд, и он продолжил: — Что ты делала с пустым стаканом у стены?
Я закатила глаза и смотрела куда угодно, только не на него, пока пыталась придумать лучшую ложь. Но я не смогла придумать ничего, поэтому вместо этого задала ему вопрос.
— Откуда ты знаешь, что стакан был пуст?
— На полу ничего не пролилось.
— О. — Я кивнула, посмотрев в пол.
— Макензи, ты подслушивала меня?
Я напряглась.
— Нет. — Я рассмеялась, но это было больше похоже на то, что я задыхалась.
— Ты подслушивала.
Нервно захихикав, я скрестила руки на груди и посмотрела на него. На его сочных губах играла самодовольная улыбка. Придурок.
— Неважно, — огрызнулась я.
— Тебе понравилось слушать меня?
— Что? — вздохнула я.
Выпрямившись, он отодвинулся от двери и сделал шаг в гостиную.
— Тебе понравилось слушать меня, Кензи?
— Мне… мне… мне было приятно. — Что я должна была сказать? Я хотела сказать «да», потому что мне действительно нравилось слышать его и думать о том, как он прикасался к себе. Однако тогда он поймал бы меня на лжи, когда я сказала бы, что не подслушивала.
— Макензи? — прорычал он мое имя низким горловым голосом.
— Да, — прошептала я.
— К черту, — прорычал он и направился ко мне, продолжив говорить. — Это случилось, Кензи. Я не буду больше ждать. Тебе надоел твой муж-мудак? Ты хочешь этого? Меня?
Когда он остановился прямо передо мной, я посмотрела на него сквозь слезы и ответила:
— Да.
— Почему ты плачешь?
Мое сердце бешено колотилось; наступило время исповеди. Я покачала головой и улыбнулась.
— Потому что я забыла о нем с того дня, как впервые увидела тебя, и я уже давно хочу тебя.
— Блядь, — отрезал он. — Гребаный ад, — добавил он, прежде чем запустил руку в мои волосы, притянул к себе и прижался своими губами к моим. Я застонала, когда он второй рукой обвил мою талию, а зубами впился в мою нижнюю губу. Я задохнулась, и он языком проник в мой рот, чтобы поиграть с моим. В моем животе бурлило… все: нервы, жар, похоть, желание. Мои руки дрожали, когда я протянула их к его плечам. Я встала на цыпочки, чтобы углубить поцелуй, чем вызвала стон Грейсона.
— Ты проделаешь во мне дыру, — пробормотала я ему в губы. Он отстранился достаточно, чтобы вопросительно изогнуть бровь. Его член упирался мне в живот.
Я обхватила его и сжала. Грейсон сжал челюсти.
— Ты почти ранил меня, — сказала я ему. Он фыркнул. — Может, если я немного поглажу его, он станет мягче?
Он снова фыркнул.
— Ты сумасшедшая, если думаешь, что это поможет ему стать мягче. — Я продолжала водить кулаком вверх и вниз по его длине. Грейсон откинул голову назад и выругался. — Если ты будешь продолжать в том же духе, я долго не протяну.
Я приостановила свои действия.
— Мы не можем этого допустить. — Я улыбнулась.
Его глаза встретились с моими. Его рука в моих волосах скользнула к моей щеке.
— Ты чертовски сногсшибательна, Макензи.
Мое сердце пропустило удар.
— Спасибо.
— Ты моя, — потребовал он.
Переместив обе руки на его талию, я спросила:
— А как же работа?
— К черту работу. Наплевать на то, что все думают.
Ну, тогда ладно.
Я рассмеялась.
— Так это не на одну ночь?
Его глаза вспыхнули, вместе с расширившимися ноздрями, когда он глубоко вдохнул через них.
— Господи, нет. Мне все равно, как медленно ты хочешь это делать. Мне все равно, кто об этом знает, но, женщина, ты сводишь меня с ума. Твои маленькие нервные смешки, когда ты ерзаешь, улыбаешься, озорно смотришь в глаза. Черт, даже когда ты закатываешь на меня глаза. Это происходит, Кензи. Мы встречаемся.
Я ухмыльнулась и сказала:
— Я хотела бы получить право воздержаться от согласия, пока не узнаю, насколько ты хорош в постели. — Никогда еще я не была такой смелой. Это была новая сторона моей прежней сущности, и мне это нравилось.
Он громко рассмеялся. Успокоившись, он поцеловал меня в нос и сказал:
— Ну, тогда мне лучше постараться.
Поджав губы, я вздохнула и кивнула.
— Уж будь так добр.
Он взял мой подбородок между указательным и большим пальцем, а затем наклонил его так, что мои глаза смотрели прямо в его.
— Только ты, — начал он. — Только ты можешь заставить меня смеяться, даже когда я заведен до чертиков. Только ты можешь закатить на меня глаза, когда я ору тебе в лицо, и я нахожу это милым, а не увольняю тебя, и только ты получишь всего меня. Мы были предназначены для этого, для того, чтобы мы стали нами. Никто и ничто не помешает этому. — Мои руки вцепились в его бока, когда эти слова врезались в меня. Слезы наполнили мои глаза. Он улыбнулся. — И только ты так долго не знала о моих чувствах к тебе.
— Эй, — огрызнулась я, слегка усмехнувшись.
— А теперь скажи мне кое-что, ты принимаешь таблетки?
Мой низ живота сжался. Мой клитор пульсировал.
— Да, — прошептала я.
— Хорошо, — низко прорычал он, прежде чем прикусить мою нижнюю губу. — Я чист, и я подслушал, что ты сказала своей сестре, когда она спросила, проверялась ли ты, так что я знаю, ты тоже.
— Грейсон, — возмутилась я.
— Это меня так чертовски завело в тот день. Именно поэтому я пытался уговорить тебя пойти поплавать с семьей. Я хотел снова увидеть тебя в твоем чертовски милом купальнике.
— О Боже. — Я засмеялась. — И подумать только, в тот день у меня даже не было месячных. Я просто подшучивала над папой.
Он застонал, а затем его руки оказались на моей заднице, притянув меня к себе.
— Женщина, иногда ты жестока.
— Только для тех, о ком забочусь.
— Так же, как и обо мне? — спросил он.
— Кто сказал, что я забочусь о тебе?
— Ты не так давно это сделала.
— Точно. У меня плохая память, настолько плохая, что я забыла, почему мы еще не в постели с тобой внутри меня.
— Черт, — прошипел он, повернулся и, взяв мою руку в свою, повел в спальню.