Наконец болезнь прошла. Об этом сказала мама, убирая градусник в шкаф. Мне разрешили гулять на улице. Без каких-либо условий. Даже без альбома. Мама предупредила только насчет солнца. Чтобы не перегревался. И в воду не лазил чтобы. А то снова заболею, и тогда пропало лето.
У колодца показался Вовка. В руках он держал сачок. Через плечо висела блестящая сумка.
Гм, бабочек пошел ловить. Для коллекции. Постарается, чтобы у него самая большая была. На «пятерку». А на «пятерку» много наловить да насушить надо!
Нам тоже коллекцию велели сделать. Анна Ивановна даже обрадовалась, узнав, что я в деревню еду. Книжку про бабочек да жуков дала. Только я пока не решил, надо их ловить или не надо. Ведь если все на «пятерку» наловят, то и бабочек не останется.
Увидев меня, Вовка быстренько развернулся и трусливо заспешил к дому. Он был в своей широкополой шляпе, но без очков. Таким я его впервые вижу. Чудной он без очков.
Ну, ничего, у нас есть кое-какие соображения. Зря не будем на человека наговаривать, но если докажем, то…
С Алешкой встретились у сосны. Учебник он, конечно, не захватил. Сказал, что не нашел.
Я все равно заставил Алешку повторять английские слова. Английский ему давался труднее, чем оранжанский. Но ведь кроме нас никто не знает оранжанского.
Спустились к речке. Алешка нырнул под мост и вывел оттуда Дика.
Казалось, пес все понимает. Понимает, что его нужно прятать. Понимает, что из-за него мы идем на какие-то острова. Понимает, что мы хотим ему только добра.
Дик радостно носился среди деревьев. Забежит вперед, спрячется в кустах и, как только мы подойдем, с визгом бросается под ноги. Мы делаем испуганный вид, охаем, ахаем, а он снова бежит вперед и снова прячется.
— Ты думаешь, мы зря на «Острова» отправились? — сказал Алешка, сшибая прутиком яркие соцветия пижмы. — Нисколечко не зря. Во-первых, спасем Дика, а во-вторых, проведем испытания,
— Придумал?
— Придумал!
Алешка размахнулся и резко ударил по высокому стеблю дудника.
Дик что-то искал в траве. Я позвал его, но он не отозвался.
— Наверно, мышь учуял? — предложил я.
— Может, мышь, а, может, траву какую лекарственную, — спокойно сказал Алешка.
— А что — собаки тоже в травах разбираются? — удивился я.
— Еще как! Они все травы знают. Знают, какую для аппетита нужно, а какую, чтобы живот не болел.
— Так что же ты придумал? — постарался я вернуть Алешку к разговору об испытаниях.
Алешку стоит только попросить. Он быстро увлекается и начинает разъяснять долго и упорно. Иногда кажется, что он объясняет не мне, а себе. И убеждает не других, а себя. И только когда убедит себя, начинает действовать.
— Понимаешь, долго я думал. Ночь не спал. Все думал, И придумал.
— Ну что? Что ты придумал? — торопил я его с ответом.
— Понимаешь, в космосе совсем другая еда. Огурцы да яблоки туда не возьмешь. В них слишком много воды.
А зачем лишний груз в космос возить. Вовсе незачем. Лучше какой-нибудь прибор взять с собой. Так вот, еду космонавтам заделывают в тюбики. В такие, в каких зубную пасту продают. И кухня у них особая, космическая. Но вдруг она сломается… Что тогда делать?
— Голодать, — предложил я.
— Гм, голодать… Голодать тоже надо уметь. А ты умеешь голодать?
Я неопределенно пожал плечами.
— То-то и оно… Яснее ясного, без кухни не долететь до Оранжада.
— А мы ее отремонтируем.
— Правильно, — похвалил меня Алешка. — Но есть-то ужас как хочется! Что тогда? — повторил он вопрос.
Я молчал.
— Не знаешь? Будем питаться неприкосновенными запасами.
— А если их не хватит?
— До ближайшей планеты хватит. А там кухню отремонтируем. Но без терпения не обойтись… Я нарочно ничего не сказал про еду. Даже кусочка хлеба не взял.
— И я не взял, — забеспокоился я.
Ох, уж этот Алешка. После таких испытаний ничего не забоишься.
Я посмотрел на Дика и смекнул, что ведь мы тоже можем кое-что для себя найти. Землянику, например. Вон она из травы выглядывает. Да и черничных кустиков, усыпанных темно-синими ягодами, здесь немало.
Смекалистые нигде не пропадут! Вот только Дик одной травой едва ли насытится. Придется и его к ягодам приучать.
***
Озеро появилось внезапно. Шли, шли по густому лесу, разговаривали, инопланетные слова учили, с Диком играли и вдруг — вот оно! Заиграло, заволновалось, заблестело.
Видел я море с большими кораблями. Видел Волгу с далекими берегами. И озера разные видел. Даже такие, у которых берегов не видно. Но такого, чтобы посреди остров стоял, ни разу не встречал.
Прямо на берег выбежали высокие прямоствольные сосны. Выбежали и окунулись в холодную воду. Чуть подальше они уступали место кудрявым кустарникам. Над водой склонились камыши. Среди широких листьев желтели кувшинки и разбросали свои белоснежные лепестки водяные лилии.
Я стоял, затаив дыхание. Алешка улыбался, глядя на меня. Даже Дик присел от восхищения, приподняв правое ухо и свернув хвост колечком.
— Налюбовались? — спросил Алешка, доставая из-под куста длинную толстую палку. — А теперь еще шире рты раскрывайте!
Он подошел к воде и оттолкнул палкой кусок берега. Полоска воды между берегом и островком становилась все шире. Глянув на меня и кивнув Дику, Алешка прыгнул на оторвавшуюся землю.
— Осторожней! — крикнул я. — В воду свалишься.
— Не свалюсь, — прогудел Алешка. — Хочешь прокачу?
— Двоих не выдержит!
— Выдержит!!!
Для убедительности Алешка попрыгал на своем крохотном островке. Островок закачался на воде, но не утонул.
— Прыгай ко мне! — пригласил Алешка. '
Я замялся.
— Боишься?
Алешка пристал к берегу, воткнул палку в дно, чтобы остров не уплыл, присел рядом.
Дик опустил ухо и замахал хвостом.
— А ты не бойся, — уговаривал Алешка. — Это только поначалу страшно, а потом хоть бы хны!
— А я и не боюсь. Вот выясню, что к чему, и поеду.
— А чего тут выяснять? Остров как остров.
— Не скажи. У других острова к земле приросли, а у вас по воде плавают.
— И у нас прирастут. Знаешь, сколько здесь островов было? Много-много. И все приросли. Одним большим островом стали. Вон этим, — Алешка кивнул на середину озера. — Вот и мы на берегу сидим, а под нами-то вода.
Я невольно подался назад.
— Не бойся… Видишь, корешки все дальше и дальше в воду тянутся. Потом они травой и мхом зарастут. Земля к ним прилипнет. Бывает, оторвется такой кусочек от берега и плывет. Старики говорят, раньше большим это озеро было. Сейчас меньше. Зарастает.
Алешка вздохнул. Я встал, подошел к островку. Сбоку виднелись длинные переплетающиеся между собой корешки, упругие и прочные, как толстая проволока.
Алешка катался — не боялся. Попробую и я. Я осторожно ступил на островок одной ногой, потом другой. Островок ни на сантиметр не погрузился в воду. Я выдернул палку и только хотел оттолкнуться от берега, как Алешка шагнул на мой островок.
— Ты что? — испугался я.
— Не бойся. Мы впятером катались, и ничего.
— Может, и Дика возьмем? — усмехнулся я.
— А что? Это мысль!
Но Дик плавать не захотел. Он отошел от берега и уселся под сосной. Его радостное настроение сменилось беспокойством. Он беспрестанно крутил хвостом, скулил и рыл лапами землю.
Островок медленно поплыл по озеру. Боязнь прошла, и я почувствовал себя Робинзоном, бесстрашным морским волком. Мы кричали от радости, пели, хлопали по воде палкой, поднимая фонтаны брызг.
А Дик бегал по берегу и лаял. Скучно одному. Так ему и надо! Не хотел путешествовать — сиди на берегу и жди бывалых моряков.
Мы обогнули остров и потеряли Дика из виду. На противоположном берегу белели двухэтажные дома. Алешка сказал, что здесь, в доме отдыха, работает дядя Петя. Здесь мы и оставим Дика. Любой сторож обрадуется ему.
Мы пристали к большому острову, и Алешка, передав мне шест, перепрыгнул на остров.
— Плыви дальше! Я догоню! — скомандовал он, уходя в глубь острова.
Я нерешительно оттолкнулся, распрямился и сделал глубокий вдох. Плавающий остров подчинялся каждой моей команде: быстрее! левее! прямо! стоп! Он вывез меня на середину озера. Прямо пролегла солнечная дорожка. В темной воде отражались прибрежные деревья и кусты. У берегов раздавался короткий всплеск, и тотчас же над водой мелькала серебристая рыбина.
Дул легкий ветерок. С берега доносился шум леса и беспокойный лай Дика. Он волновался за скрывшегося в кустарнике Алешку. Волновался и я. Но мой призывный крик и лай Дика не долетали до Алешки. Иначе чем можно объяснить его молчание.
Солнце поднималось все выше и выше. Дорожка от него сместилась в сторону, ближе к берегу. Время катилось к обеду. Но только не для нас. Космическая кухня потерпела аварию. У нас даже неприкосновенных запасов нет. Крошки хлеба нет. Ничего нет. А рыбу не поймаешь руками. Волей-неволей голодать придется.
Озеро неглубокое. Шест упирался в дно, я плыл все дальше и дальше.
За нависшими над водой кустами показался Алешка. Он стоял на таком же, как у меня островке, и ловко управляя шестом, шел наперерез моему курсу.
— Внимание! — крикнул Алешка. — Приготовиться к стыковке космических кораблей. Я — «Беркут», я — «Беркут»… Вызываю «Чайку». Вызываю «Чайку». Перехожу на прием.
— «Чайка» слышит «Беркута», — подхватил я, — Перехожу на прием.
— «Чайка», — продолжал командовать Алешка, — приготовьте свой корабль для стыковки.
— «Беркут», вас понял, — рапортовал я. — К стыковке готов!
Мы медленно приближались друг к другу. Когда между островками осталась узенькая полоска воды, я протянул Алешке свой шест. Он ухватился за него, напрягся, и наши корабли состыковались. Мы обнялись.
Над озером раздалось громогласное «ура!»
Вот и проведено еще одно удачное испытание. Мы его не планировали. Но время-то не терпит. И так много потеряно из-за моей болезни. С программой подготовки к полету следовало поторапливаться.
Алешка хитро улыбнулся и вынул из кармана горсть крупных ягод.
— Ешь. Ты таких не пробовал. Клюква. Очень полезная ягода! От болезней полезная! От нездоровья!
— А как же испытания? — спросил я.
— Все правильно, — успокоил меня Алешка. — Мы же говорили, что на первой же планете подзаправимся. К тому же, какая же клюква еда? Это… это… — Алешка замахал руками, подыскивая подходящее слово. — Это…
— Витамины, — выручил я его.
— Ага, витамины «А», «Б» и «Ц». Ешь!
Я никогда не ел таких ягод, поэтому не заставил себя долго уговаривать. К тому же страшно хотелось есть. Завтрак я отдал Дику, а сам выпил кружку простокваши да съел пол тарелки маминых листиков.
Клюква была кислой-прекислой. От нее глаза так и лезли на лоб. Да и рот кривился. Все это веселило Алешку, и он даже присел от смеха.
Ну и пусть смеется! Мне-то что? Иногда даже приятно, что над тобой смеются. Люди удовольствие получают. Весельем заряжаются. Настроение у них повышается. Значит, смех на пользу идет.
Вдруг Алешка замолк, распрямился и растерянно посмотрел на меня.
— Смотри!..
Он повернул голову. Я проследил за его взглядом и похолодел.
Опять беда!
Наши корабли расстыковались. Не зря говорят, что смех до добра не доводит. Пока Алешка смеялся, его остров, оказавшись без надзора, сбился с курса. Он уплыл. Уплыл с шестом. Но и это еще полбеды. Он и мой шест прихватил, превратив его в длинный руль.
Мы окинули взглядом свой корабль. Ни сучка, ни палочки! Хоть руками греби!
Мы присели на корточки и стали грести руками.
Остров не двигался.