- Видят, как же! Многие морские жители имеют такую окраску, что их днем с огнем не увидишь. Камбалу, устроивншуюся на песке, не отличишь от песка. Перепелки, Ласточки, Морские Петухи - все маскируются как могут. А Собачки так насобачились скрываться, что в зеленых водорослях они зеленные, в красных - красные. Попробуй разгляди их! Нет, хищнники обнаруживают добычу иначе...
- Как же?
- А по страху! Тот, кто испугается, словно бы кричать нанчинает: "Ай, ай, боюсь! Помогите! Спасите!" И хищник сразу же слышит его, бросается и проглатывает. "А-ам!" - Звездончет-Клоун так свирепо щелкнул челюстями, что Сабира сначанла вздрогнула, а потом рассмеялась.
- Как же спасаться от них? - спросила она.
- Если уж очень боишься, ничего не можешь сделать, то закрой глаз и не думай ни о чем. Или думай о хорошем, принятном...
Был глубокий вечер. Стражники, лязгая замками, закрынвали в клетках слуг замка: музыкантов-Крекеров, Дорадо, Барабанщиков, Сциен, зубочистильщиков - Карасиков, мусорнщиков - Бобырей, почесывальщиков Колюшек, убиральщиков - Топырщиков, посудомоек - Присосок.
Потом все стихло.
- Что это там? - воскликнула вдруг Сабира. Стремительные тени скользнули по проходу между клетканми. Широкие крылья взмахивали медленно, от их движений
колебались ночесветки на прутьях клеток.
- Сторожевые Скаты,- прошептал Звездочет-Клоун. Скаты неслышно проплывали один за другим, пристально осматривая все вокруг.
Сабира вздрогнула и прижалась к своему другу.
- Ой, как я боюсь! - прошептала она.- Они такие страшнные!
Словно услышав ее шепот, Скаты встревоженно остановинлись. Двое стремительно бросились к решетке, но ударились о нее так, что решетка затряслась.
- Вот видишь,- спокойно сказал Звездочет-Клоун.- Они чуют тех, кто боится. Будь смелее, и ты увидишь, что чудовища не страшны тебе.
Звезда закрыла глаз и замерла так. Скаты успокоились, снова поплыли неслышными тенями. Сабира не выдержала, открыла глаз, увидела Скатов и чуть задрожала. Стражи ненмедленно повернули к решетке, взмахивая крыльями. Сабира закрыла глаз - они успокоились.
- Слушай, не беспокой слуг владыки,- засмеялся Звезндочет-Клоун.Они друг друга перекусают.
- А я виновата? - протянула Сабира.- Если я боюсь их! Но усмешка друга подействовала,- она уже не боялась, и Скаты перестали бросаться из стороны в сторону.
- Они уплывают. Значит, ты преодолела свой страх.
- Неужели, кроме меня, никто здесь их не боится?
- Все спят. А потом жители замка привыкли к тому, что в клетках им не грозит никакая опасность. Вот они и спонкойны.
Звездочет-Клоун нашел у двери свободное местечко и прингласил Сабиру.
- Давай отдохнем. Впереди - новый день, новые волннения.
Так и заснули они, прижавшись друг к другу. Сабира нежно обнимала своего мудрого наставника.
ИСПЫТАНИЕ СМЕШИНКИ
Некоторое время за прозрачной стеной никого не было. Но вот опять, как и вчера, из мрака стал выплывать Великий Треххвост, и девочка Смешинка, хотя и ждала его, не смогла не ужаснуться.
"Теперь мне понятно, почему он отгородил себя стеной,- подумала она. - Ведь это чудище может случайно, просто вздохнув, проглотить всех, кто находится в зале".
А в зале собралось много обитателей замка. Вокруг больншой клетки в центре двумя рядами стояли откормленные вооруженные Спруты, дальше за ними толпились остальные жители, напирали из коридоров, клубились вдоль стен. А уж Лапшевников было столько, что не повернешься - сдавили Смешинку со всех сторон, и она слышала даже, как они сопели.
Девочка стояла на возвышении у клеток бывших советчинков, а рядом, у самой прозрачной стены, стоял царевич Канпелька. Едва появился Великий Треххвост, царевич поднял вверх руки:
- Внимание! Внимание! Начинаем посвящение девочки Смешинки в советчики!
Все замолчали. Только слышно было, как шуршат боками тайные Лапшевники.
- Сейчас будет первое, самое важное испытание нового советчика.
Царевич помолчал, оглядывая толпу. Один из коридоров был ярко освещен. Смешинка заметила, что из коридора сквозь толпу тянулся узкий проход прямо к большой клетке, дверца которой была распахнута.
- Мой отец,- Капелька кивнул на прозрачную стену,- уже давно и упорно ищет высшую справедливость,- при этих словах по толпе прокатился восторженный гул.- И он найдет ее! Тогда все заживут хорошо и счастливо, в мире и согласии...
Ему пришлось замолчать, так как все завопили, задвиганлись, замахали.
Царевич поднял руку, подождал, пока утихнет шум.
- Но многие хищники не хотят жить в мире и согласии. Они постоянно гоняются за кем-то, хватают, кусают,- вообнще ведут себя плохо. Мой отец, владыка подводного царства, задумал пробудить у этих несчастных стыд и совесть.
Улыбки погасли. Жители недоуменно переглядывались.
- Совесть? Разве она есть у хищников?
- Есть,- уверенно ответил царевич.- Мой отец каждый день ставит опыты. В клетку хищника - ну, скажем, Акулы, впускают какого-нибудь жителя замка. Если Акула наброситнся на него, то мы начинаем ее стыдить.
Он подал знак, и хор Рачков-Богомолов тоненько запринчитал:
- Как не стыдно? Как тебе не совестно, ненасытная утронба? Зачем ты проглотила этого маленького Карасика? Ведь он мог стать твоим другом...
Они выли и причитали так жалобно, что у многих наверннулись слезы на глаза.
- Вот, вот! - крикнул царевич. - Одна Акула тоже занплакала. Значит, у нее есть совесть.
- Но заплакала она после того, как съела Карасика,- угрюмо сказал кто-то в толпе. Царевич на миг смутился, понтом продолжал: - И когда мы пробудим совесть у хищников, они не посмеют никого трогать. Наступит мир и...
- Чем же они будут питаться? - опять прервал его чей-то голос.
Царевич нахмурился, Лапшевники усиленно зашмыгали в толпе. Но царевич снова поднял руку.
- Сегодня будет поставлен опыт в присутствии всех вас, чтобы вы поняли, какое это нелегкое дело - поиски высшей справедливости и прекратили всякие нехорошие разговоры.
Он подал знак, и где-то вдалеке в пустом коридоре раздался свирепый рык Акулы. Он все нарастал, и вот показались денсять Спрутов, с трудом удерживающих голодную Акулу. Она рвалась вперед с горящими от ярости глазами. Узкий проход в толпе сразу стал широким. Кто-то из невидимых Лапшевнинков, наверное, зазевался и не успел посторониться, потому что Акула вдруг зачавкала. Но несколько постных Лапшевников лишь усилили ее голодные муки, и в клетку ворвалось чудовинще, готовое проглотить все, что попадется на пути.
- Хороша Нелия! - пробормотал Великий Треххвост.- Мы держали ее без еды много дней, и теперь желудок у нее чист, как эта прозрачная стена. Сейчас очень трудно пробудить