Я оглянулась и увидела, что ко мне бежит коренастый парень в ветровке цвета дубовой коры, вздувшейся, как парус, у него за спиной. Лицо его было искажено безобразной гримасой, а руки воздеты вверх, словно в мольбе о прощении.
— Можно подумать, в самом деле остроум но, — сказала я ему.
Лукас Браун был одним из самых странных ребят, каких я когда-либо встречала. Даже фамилия у него была не случайная[3] и самой обыкновенной казалась лишь на первый взгляд. Но в один прекрасный момент вы замечали, что у Лукаса короткие каштановые волосы и носит он почти всегда только коричневый цвет.
Карие глаза были близко посажены, отчего казалось, что он немного косит. Но главная прелесть заключалась в том, что Лукас коллекционировал случаи самых жутких убийств — он сам мне об этом как-то рассказывал. «Падающий кран разрезал женщину пополам» — в таком духе. Все эти истории, которые он списывал с экрана телевизора, казались ему забавными, а некоторые даже веселыми. Они его развлекали. А что делать, если он почти постоянно находился в состоянии глубочайшей депрессии? Друзей-то нет. Ни одного. Насколько я знаю, конечно.
Лукас стоял и ржал так громко, что чуть было оземь не брякнулся.
— Купилась! — гоготал он.
До чего же отвратительный тип! Я отвернулась и уже было открыла дверцу машины.
— Эй! — не отставал он. — У тебя как с головой? Неужели поверила?
— У тебя извращенное чувство юмора, — повернулась я к нему. — Ты знаешь об этом?
— Да ладно, Лиззи. Я просто пошутил.
— Пошутил? Симоны, может, в живых уже нет!
— Я знаю, — буркнул он. Лицо его потемнело. Я решила, что он переживает из-за Симоны, но он вдруг произнес: — А я-то тут при чем? Надеюсь, ты меня не подозреваешь из-за этой идиотской шутки?
Я с трудом удержалась, чтобы не нахамить ему.
— Какой же ты все-таки!.. А кроме как о себе, ты о чем-нибудь можешь думать? Неужкли у тебя нет ни капли жалости? Ты ведь когда-то встречался с ней!
Лукас поднял глаза к верхушкам деревьев.
— Было, было, — сказал он горестно. — Спасибо, что напомнила.
Он стоял совсем рядом и вдруг, схватив меня за руку, притянул к себе.
— Пошли выпьем колы, — сказал он в своей обычной манере, исключающей возражения собеседника. — У меня к тебе есть разговор.
— В другой раз, — ответила я.
Он беспомощно захлопал глазами, и я поняла, что мой отказ его задел.
— Ладно, сейчас и правда не время. Слушай, тогда, может, зайдем ко мне домой? Посидим, то да се...
Я с отвращением оттолкнула Лукаса, едва увернувшись от его лап. Рука заныла, и вообще у меня было такое чувство, что мне намяли бока. Обдав его самым ледяным взглядом, на какой только была способна, я залезла в машину и захлопнула дверцу.
Но Лукас стал стучать мне в окно. Он улыбался злобной, насмешливой улыбкой, будто знал что-то такое, чего не знаю я.
Заинтригованная, я чуть-чуть опустила стекло. Он наклонился ко мне, и его карие глаза оказались на уровне щели.
— Ну так что? Да или нет? — Он опять скривился в отвратительной гримасе.
— Много о себе воображаешь, — фыркнула я.
— Ну что ж поделаешь, такой уж я смешной родился на этот свет...
— Жутко смешной. Как резиновый костыль. Это было единственное оскорбление, которое я вспомнила. Я услышала его, кажется, классе в третьем, я тогда собирала всякие ругательства. Но ничего покрепче на ум мне не пришло.
Лукас просунул руку в приоткрытое окошко и почти дотронулся до моего лица. Я нажала на кнопку — стекло быстро пошло вверх. Лукас, взвыв, отдернул руку, а я рванула с места.
Он так и остался стоять и смотреть мне вслед.
Псих какой-то. Ненормальный. Даже трудно себе представить, что Симона с ним когда-то крутила роман.
Правда, потом я вспомнила, что Лукас раньше был в сборной школы по бейсболу и иногда его ставили на переднюю линию.
Когда Симона бросила его, он был в бешенстве. И болтал направо и налево, что она использовала его, чтобы подкатиться к Джастину. И Лукас был не единственный, кто так говорил. Многие думали, что так оно и было.
Впрочем, когда она только-только начала встречаться с Лукасом, всем было ясно, что он нужен ей как прошлогодний снег. Зато это давало ей повод появляться на всех бейсбольных матчах. Тут-то Джастин ее и приметил. А она тоже, не будь дурой, надевала на игры все свои самые пикантные туалеты. И как только Джастин назначил ей свидание, она бросила Лукаса не задумываясь.
Обычно, заслышав какие-нибудь сплетни, я защищала Симону. Но что касается Лукаса — достаточно было один раз посмотреть на него, и все вопросы в данном случае отпадали.
Я включила радио и стала искать какую-нибудь спокойную музыку. Но вместо этого услышала: «Дело пока стоит на месте, но шейдисайдская полиция не склонна связывать исчезновение семнадцатилетней Симоны Перри с недавними убийствами Стэси Элсоп и Тины Уэйлс».
Не склонна! И это при том, что во всех трех случаях — явно один и тот же почерк! Я вырубила радио.
Какая-то неуловимая мысль крутилась в голове, вызывая неприятное беспокойство.
Лукас... Джастин... Симона ходила на бейсбольные матчи...
Бейсбол! Школьная команда!
Ну конечно.
Лужа крови на ковре.
Фигура с серым мешком в руках в симонином дворе. Неожиданно картина стала немного проясняться.
Я притормозила у обочины и перевела дух.
Я только что вспомнила нечто очень важное о человеке, бежавшем из симониного дома.
И то, что я вспомнила, напугало меня до смерти.
Brown (англ.)—коричневый.