Дед разбудил меня ни свет, ни заря. Находясь под впечатлением от тренировки на заливе, я был взбудоражен, а оттого долго не мог заснуть. Моё воображение рисовало картины на тему изначальной магии в каждом явлении и предмете, что заводило меня в дебри нервного возбуждения вместо того, чтобы дать отдохнуть.
— Ты выглядишь так, словно всю ночь вагоны с углём разгружал, — сказал мне Державин-старший, когда я открыл глаза. — Поднимайся, у нас совсем нет времени.
В отличие от меня, Игорь Всеволодович выглядел бодрым, отдохнувшим, но крайне обеспокоенным.
— Через пять минут буду полностью готов, — ответил я, предпочтя не акцентировать внимание на недосыпе. — Что-то случилось?
— Да, и всё очень серьёзно, — дед, казалось, не собирался выходить из комнаты, чтобы дать мне одеться наедине с самим собой. — Поэтому я смогу тебя лишь закинуть в Пушкинский аэропорт, а оттуда уже водитель подхватит.
Я быстро умылся, почистил зубы и надел рубашку. Оставалось лишь натянуть брюки и накинуть пиджак.
— Если сильно торопишься, давай я сам доберусь, — сказал я, видя, что министр заметно нервничает из-за каждой секунды ожидания.
— Во-первых, это небезопасно, а, во-вторых, я обещал, — отрезал он, скосив взгляд на часы.
А я прикинул, что приземление в Москве даже при условии попутного курса украдёт у деда лишних минут сорок, а то и полный час. Там же жёсткая очередь на взлёт и посадку.
— Ты очень сильно торопишься? — решил я уточнить для лучшего понимания ситуации.
— Не поверишь, но за много-много лет я впервые опаздываю, — признался мне Державин-старший. — И хуже всего то, что я не понимаю, что там происходит.
— Знакомо, — ответил я. — Давай тогда ты просто возьмёшь меня с собой. Обещаю слушаться беспрекословно, под ногами не путаться.
На раздумье у деда ушло всего несколько секунд. Я буквально увидел на его лице облегчение и знал ответ ещё до того момента, как он его озвучил.
— Хорошо, по рукам, — быстро проговорил он и, выходя из моей комнаты, достал телефон. — Вадим, я лечу напрямую, со мной быстрее получится. Хорошо, через пять минут будем внизу.
— С нами ещё кто-то полетит? — поинтересовался я, подхватывая дипломат, с которым прибыл.
— Да, Громов. Вадим Давыдович. Дед твоей однокурсницы.
Несмотря на то, что оба старика заметно нервничали, всю дорогу они перебрасывались довольно смешными шутками, от которых хохотал даже Архос. Лишь на подлёте к Сахалину они замолчали и стали предельно серьёзными. Из их разговоров я понял, что надвигается какой-то невиданный ураган со стороны Тихого океана, с которым они должны что-то сделать.
Я смотрел в иллюминатор, так как никогда не видел землю с такого ракурса. Под нами раскинулась бесконечная осенняя охра лесов с вкраплениями хвойной зелени, прорезанная узкими и извилистыми руслами рек, украшенная зеркалами озёр. На далёких горных хребтах белели снежные шапки.
А вот когда мы начали снижаться, я увидел, что не всё так тихо и спокойно, как это казалось сверху. Все мосты, соединяющие остров с континентом, были буквально забиты машинами. Чем ближе мы подлетали, тем меньше становилось гражданского транспорта и больше военного. Совсем скоро я мог разглядеть лишь армейские грузовики, машины «скорой помощи» и пожарные. Также в эвакуации принимали участие и местные полицаи, но их автомобили специфической мышиной раскраски встречались гораздо реже.
Открыв новости, я увидел, что, кроме Сахалина, полная эвакуация объявлена в Хабаровске и Амурске. Но все источники в один голос сообщали, что времени слишком мало и всех вывезти всё равно не сумеют, поэтому нужно готовиться к огромным жертвам.
Оторвавшись от экрана, я посмотрел на двух стариков, сидящих в белых кожаных креслах и попивающих янтарную жидкость из квадратных стаканов. И понял, что они прилетели сюда с одной единственной целью, чтобы всех этих жертв не было. Чтобы вообще никаких не было. Мне предстояло увидеть, как два безусловно сильнейших мага в империи будут тягаться с разбушевавшейся сверх всяких мер стихией.
К Южно-Сахалинску мы подлетали совсем низко. Тут хорошо были видны целые гроздья поездов, мчащихся поближе к сердцу империи. Самолёты с местного аэродрома взлетали с максимально возможной частотой. Это завораживало взгляд человека, не привыкшего видеть в воздухе сразу несколько судов рядом.
Сам город уже заканчивали эвакуировать. Повсюду были армейские посты, людей организованно сажали в автобусы с минимумом вещей и спешно везли подальше отсюда.
Я мысленно прикинул известную мне скорость продвижений ураганов и тайфунов, затем прикинул максимально возможную скорость автобусов и понял, что люди, едущие в них и не поддающиеся панике, — настоящие герои. Если Державин и Громов не удержат природу в узде, уезжающие сейчас из города будут застигнуты бедствием прямо в этих самых автобусах.
А вообще меня поразила эта абсолютно рутинная эвакуация. Спокойные ряды военных, спешащие, но не паникующие ручейки гражданских, полный порядок во всём от начала до конца. Вот в чём на деле проявляется мощь империи: контроль, чёткая организация, подавление паники и оперативность реакций на угрозы любого масштаба.
— Они их в горы везут, — словно угадав мои мысли, сказал дед. Видимо, проследил за моим взглядом. — Там оборудованы обширные бункеры на случай непогоды.
— Бункеры и эту бурю выдержат? — спросил я, понимая, сколько сил и времени затрачено, чтобы справиться с гипотетической угрозой.
— Не знаю, — честно ответил дед. — И даже проверять не хочу, — затем он сверился с некоторыми записями и добавил: — Сейчас, как только сядем, нас заберёт местный вертолёт и отвезёт на гору Крузенштерна. Ты останешься там в специальном наблюдательном пункте. Не переживай, он выдержит десять таких ураганов.
— А вы?
— А мы пойдём чуть дальше и заглянем этому голодному чудищу в пасть.
От его слов меня бросило в дрожь. А затем я посмотрел в том направлении, откуда ждали прибытия нарушителя спокойствия, ничего. Солнце, заливающее практически гладкое море. Лишь на самом горизонте темнела какая-то полоса.
На месте прямо у трапа нас встречал начальник аэропорта: низенький человечек, сгорбленный последними событиями.
— Игорь Всеволодович, — он поклонился, обращаясь к деду. — Я понимаю, что самолёт министерский и не предназначен для такого, но у нас тут форс-мажор.
— Говорите прямо, что вам требуется, — сказал Державин-старший, не терпевший лишних расшаркиваний.
— Дело в том, что не успели эвакуировать беременных с крайним сроком, а в горах нет необходимых условий для обеспечения безопасных родов. Срочно нужно их перевезти на материк.
— Забирайте, — кивнул дед. — Сейчас отдам распоряжения экипажу.
Фактически наблюдательный пункт оказался метеорологической станцией. В нём было скучно, но тревожно. Особенно с тех пор, как небо заволокло сначала дымкой, а затем и бойко бегущими тучами. Панорамные окна дополнили гнетущую атмосферу. Пока небо ещё было ясным, обзор из них поражал воображение, но сейчас круговая серость допекала.
По совместительству в этом здании решили соорудить координационный центр. Несколько военных в постоянном режиме прослушивали все новости, бесконечным потоком лившиеся со всех сторон.
— Южно-Сахалинск полностью очищен, всё гражданское население вывезено в горы.
— Корсаков полностью очищен…
— Николаевск-на-Амуре полностью очищен…
— Хабаровск очищен на шестьдесят пять процентов, эвакуация продолжается в штатном режиме. Имеется недостаток в транспорте и заслонной технике
— Амурск очищен на пятьдесят пять процентов…
И так далее, и тому подобное без конца. Навевало грусть. Особенно понимание того, что все собравшиеся тут имеют лишь одну-единственную настоящую цель. Сообщить об удаче или провале Державина и Громова, двух престарелых магов, которые решились бросить вызов стихии.
Их отсюда было видно отчётливо: две небольшие точки на песке возле самой воды. Глазами мне не удалось рассмотреть их позы, поэтому я задействовал магическое зрение. Оба стояли и, непринуждённо посматривая на небо, о чём-то увлечённо беседовали. Длинные плащи, накинутые ими при выходе из самолёта, развевались на усиливающемся ветру.
Иногда складывалось впечатление, что это два супергероя летят, чтобы победить очередного негодяя. В каком-то смысле так оно и было.
Наверное, ещё позавчера я бы задался вопросом, почему они пошли туда, а не остались тут — в безопасности. Но теперь-то я знал, что они просто держатся ближе к своим стихиям, чтобы призвать дополнительные резервы в случае чего.
«А ты отлично усваиваешь материал, — на этот раз в голосе Архоса совершенно не было насмешки. — А теперь приготовься. Началось».
Внезапно радио захрипело, словно раненный зверь, и заговорило на японском языке. То ли кто-то настроился на их волну, то ли где-то в сети случился перегруз, и трансляция включилась сама собой.
— Помогите! Помогите! Он уже здесь! — кричал кто-то в эфир.
Я понимал каждое слово, хоть и не знал языка. Скорей всего, Архос постарался.
Мне пришло в голову, что это может выходить на связь терпящий бедствие корабль.
— Помогите! Если кто-нибудь нас слышит, помогите! Кусиро больше нет! Хаманаки тоже! Нет всего юго-востока Хокайдо! Контейнеровозы несутся на волне к нам на небоскрёбы Саппоро! Помогите! Остановите это…
Голос прервался. Радиоволна пропала, словно и не было её. Или уже не было того, кто просил о помощи.
У меня по спине побежали мурашки.
«Он уже здесь!»
Ветер за панорамными окнами явно усилился. Мимо проносились горсти песка и клочья травы.
— Новости Японии к этому часу, — явно официальные новости. Возможно, даже картинку передавали на большой экран в центре нашего наблюдательного пункта, но моё внимание было приковано к двум точкам на далёком берегу. — Считается, что ковен магов, собранных микадо, не смог остановить или хоть как-нибудь затормозить тайфун Митч, надвигающийся с юго-востока из Тихого океана.
Несколько магов Японии, собравшись вместе, не смогли не только остановить, но даже хоть как-то затормозить приближающийся ураган. Как такое может быть? У них там, что, одни слабаки? Надо срочно предупредить деда!
Я набрал его номер, но нескончаемые длинные гудки были мне ответом.
«Архос, мы сможем докричаться до деда?»
«Скорее всего, он занят оценкой масштаба бедствия. Его лучше не отвлекать. Если ты думаешь, что он не знает о провале коллег, поверь, он видит его своими глазами».
«Но он же может погибнуть!»
«Вместо того, чтобы пороть горячку, вспомни всё, чему ты научился в последние дни».
Я выдохнул и прикрыл глаза.
На периферии магического зрения виднелась огромная иссиня-чёрная туча. И две небольших точки по сторонам от неё.
— Таким образом, — продолжал ведущий, — можно говорить, что уцелевшие на острове Хоккайдо на данный момент полностью лишены связи, электричества, пресной воды и доступа к эвакуационным ресурсам.
«Неужели, — думал я, — японцы не успели как следует подготовиться? Или слишком положились на своих магов и не стали эвакуировать население, а теперь оказалось поздно? Всё-таки наши в этом смысле оказались молодцы».
— Большой ошибкой оказался вывод в море всех судов, находящихся у берегов. Нам сообщают, что подхваченные гигантскими волнами они обрушились на жилые зоны, добавляя разрушений. А теперь включение с камеры, установленной в Саппоро. В сопровождающем объяснении написано, что она успела передать свою запись по сети перед тем, как отключилась.
Впервые за час или около того, я перевёл свой взгляд с двух точек на берегу на экран.
То, что я увидел, было достойно лучших фильмов-катастроф всех времён и народов.
Запись велась не то с крыши небоскрёба, не то с его верхних этажей. Чёрное-чёрное небо, постоянно расцвечивающееся молниями. Воздух несётся с неистовой силой, вырывая из земли столбы, стены и целые здания. Сметая автомобили, трамваи и поезда, как игрушечные. Слева от камеры в аэропорту, видимо, против всех запретов попытался взлететь бизнес-джет, но его двигатели не выдержали, захлебнулись, а уже в следующий миг самолёт поломало, как картонный.
Под ветром ощутимо шатались небоскрёбы. Хотя, может быть, раскачивалась лишь камера, но, кажется, нет. А один из последующих проблесков молний высветил нечто огромное, чёрное и блестящее, надвигающееся на город. Огромная волна, высотой больше всех этих построенных людишками человейников.
На жуткую до дрожи долю секунды мне показалось, что я не смотрю запись камеры, а сам нахожусь там. Сам вижу эту волну. Сам понимаю всю фатальность этого зрелища. И вместе со мной на вздувшийся горб океана смотрят сотни тысяч глаз. И все они видят одно.
Смерть.
А затем с рёвом, от которого заложило уши, волна обрушилась на город. В титрах написали, что это Кусиро. И да, она несла с собой танкеры, контейнеровозы, пассажирские лайнеры и даже дорогущие яхты.
Гигантское судно, размерами не уступавшее небоскрёбу, в который врезалось, просто разнесло его на куски. Бетон, сталь и стекло, усиленные магией, разлетались на сотни метров, дырявя другие здания, которые, секунду спустя постигала та же участь.
Огромный контейнеровоз плыл между торчащих из воды башен, словно теперь он тут вместо общественного транспорта. Но следующей волной накрыло и его.
Одна из портовых барж приземлилась на крышу высотного комплекса, но через минуту её сорвал порыв ветра невиданной силы и повлёк в сторону России.
Я устал смотреть на разрушения, страдания и смерти.
И перевёл взгляд обратно на две точки, стоящие на берегу волнующегося моря. Да, они накрыли себя магическим куполом, но всё равно…
Как два настолько незначительных объекта могут противостоять подобной стихии?
— Как в старые добрые времена? — улыбнулся Вадим Давыдович, разглядывая бескрайнюю водную гладь, расстилавшуюся перед ними.
— А то, — согласился Игорь Всеволодович. — Кто-то решил, что засиделись мы с тобой в тепле.
— Думаешь, рукотворная штука? — Громов окунул руку в воду, словно считывая лишь ему понятную информацию.
— Ты про смерчи-то в Чёрном море у Арсения твоего слышал? — поинтересовался Державин.
— Слышал, конечно. Меня пока обо всём информируют.
— Нашли источник, откуда они взялись?
— Нет, пока он ещё неизвестен, но, что рукотворный, — это факт. Думали, конечно, кто-то из ваших учудил, но потом Саша с Арсением связался и что-то там порешал. В это я уже не лез.
— Там смотри, какая ситуация, у меня завихрения, под которые я ветряки строил, пропали, а смерчи в море появились. И то, и другое ровно на три часа. Как тебе такое, Вадим Давыдович?
— Мощно. Но этот-то чувствуешь? Двенадцать балов. А то и выше.
— Выше не бывает, — буркнул Державин.
— Это ты ему расскажи, — усмехнулся Громов. — Но дело не в этом. Я не знаю никого, кто мог бы такое сотворить. Кроме природы, конечно.
— А если не сотворить, а, скажем, немного подправить, а? — спросил Державин, подставляя седую бороду потокам ветра. — Докрутить, так сказать.
— Это возможно, — согласился Громов. — Но зачем?
— Этого я тебе уже не скажу. Ладно, что с Митчем-то будем делать? — Игорь Всеволодович был явно озадачен той информацией, что получил от ветра. — Ни остановить, ни развеять мы его не сможем.
— Полагаю, и вся королевская рать не смогла бы, — хохотнул Громов. — Прёт, как танк. Давай попробуем его пустить мимо. Курилы он, конечно, уже прошёл, хорошо бы было его вдоль них пустить, но имеем, что имеем.
— Охотское море — холодное, — согласился Державин. — До Камчатки должен успокоиться. Ну что, повернуть-то мы его сможем? Как считаешь?
— Сильно не выйдет. Смогли бы градусов на девяносто, выкинули бы обратно в океан. Но только это сверхзадача. Скажем так, пятнадцать градусов отклонения к востоку мы должны потянуть.
— Давай тогда потихоньку протягивать фронты и течения, — кивнул Игорь Всеволодович.
— Во славу Ния, — проговорил Вадим Давыдович.
— Во славу Стрибога, — вторил ему Игорь Всеволодович.
Первое время казалось, что на наступающий фронт повлиять невозможно. На лбах стариков выступили вены, а на шеях вздулись жилы. Они пропускали сквозь себя магическую энергию в таких объёмах, что можно было бы обеспечить теплом небольшой городок.
Но тайфун оставался глух к их стараниям.
Пот капал со лба на землю, стекал на нос, попадал за шиворот. Но маги этого не чувствовали. Они подкручивали циклон так, чтобы он сместился правее своего хода. Немного, всего-то на пятнадцать градусов.
Море перед ними почернело. На нём сначала вздулись небольшие волны с белыми барашками наверху, а затем они стали подниматься всё выше и выше, нависая над магами и грозя смыть их с лица земли.
Но, когда они накатывали на берег, каждый раз происходило маленькое чудо, и тот островок, где стояли Державин и Громов, оставался сухим, незатронутым стихией.
То же происходило и с порывами ветра. Совсем близко, в паре метров от головы Вадима Давыдовича в неизвестность с диким «Кар-р-р» унесло ворону, а на голове не колыхался ни единый волосок.
Вода выступала сама собой из земли под ногами Громова. А воздушный поток опоясывал Державина. Но это были их друзья, увеличивавшие силу.
— Есть! — Игорь Всеволодович открыл глаза и смахнул пот со лба. — Всего лишь на градус, но есть. Он нам поддался.
И они удвоили усилия.
Три градуса.
Ветер вырывал траву с корнем и пытался бросить её в лица людям, но у него ничего не выходило.
Пять градусов.
С места сорвался громоздкий валун, но пролетел мимо. Защиту магов он пробить не смог.
Семь градусов.
Ураган ревел, наступая на отчаянных людей. Он намеревался смять их. Он поднимал волну в тридцать метров и толкал перед собой. Но она тоже не достигла цели.
— Слушай, тяжело было начинать, а сейчас вроде слушается, а? — высказался Громов. — Может, и вообще получится.
На горизонте появилась белая точка, которую ни один из стариков не заметил, слишком уж далека и незначительна она была.
— Да-да, давай-ка поднажмём и выкинем его отсюда… Ах, чёрт!
Этого не было видно глазами, но с двух сторон от воронки основного урагана появились мелкие тайфуны, разрастающиеся с каждой секундой. Они, словно охраняли основной, не давая ему свернуть. Будто гнали прямо на населённые земли.
— Да, — Громов говорил с натугой, его глаза, подёрнутые дымкой, покраснели. — Этого мы с тобой как-то не предусмотрели.
— Он же поддался нам, — рычал Державин, из правой ноздри которого вытекла алая струйка крови. — Значит, и эти можно сдвинуть. Давай хотя бы попробуем оставить этот крен за собой.
— Конечно, — хрипел Вадим Давыдович, — семь процентов — тоже дело. Там людей почти нет.
Они встали плечом к плечу и продолжили прокачивать магию. Даже тогда, когда их ресурс истощился, они тянули тайфун мимо людей, используя собственную жизненную силу.
Когда не осталось сил стоять, они рухнули на колени, но продолжали отводить ураган в сторону.
Волны всё ещё расходились перед ними.
Ветер всё ещё не мог сдуть их с места.
Но вот одна особо буйная волна принесла то, что они остановить были не в силах. На её гребне белела баржа, приземлившаяся когда-то на высотный комплекс в Японии, а затем подхваченная стихией. Её борт, исписанный непонятными иероглифами, неумолимо вырастал над двумя фигурками, казавшимися на этом пляжу совершенно беззащитными.
— Знаешь, — едва слышно прохрипел Громов, из глаз которого, не останавливаясь бежали кровавые ручьи, — я горд, что был другом столь великому магу, как ты.
— А я, — у Державина кровь текла из обеих ноздрей и левого уха, но говорил он чуть громче, — рад, что заканчиваю этот путь рядом с таким непревзойдённым магом, как ты.
Они смотрели на несущуюся на них японскую баржу, продолжая до последнего оттягивать ураган в сторону от населённых земель.