Очнулся я под бархатным балдахином в огромной кровати, отдалённо напоминавшей ту, в которой я просыпался всё своё детство и юность.
Я скорее почувствовал, чем увидел сквозь едва приоткрытые веки, что на меня в упор смотрели две пары глаз: зелёные, юные и встревоженные и серые, мудрые и спокойные.
Но, прежде чем знакомиться с их обладателями, я решил кое-что выяснить.
«Архос, что это было? Почему я отключился?»
«Ты почувствовал себя в безопасности, и организм решил закончить трансформацию. На момент стычки твой мозг изменился не полностью, вот и потребовалась окончательная перенастройка организма».
«Можно было и предупредить».
«Дык, это же твой организм, ты самого себя и предупреждать должен».
Мне надоел беспредметный разговор, и я открыл глаза.
Рыжая девчушка с огромными зелёными глазами буквально подпрыгнула на стуле, на котором до этого сидела в напряжённой позе ожидания, не сводя с меня прожигающего взгляда.
«Сестра. Карина. Младшая», — подсказала мне память Никиты.
А я отметил, что память эта стала излишне туманной в связи с глобальной перестройкой мозга. Гораздо лучше я помнил, что происходило в моей прошлой жизни, а не в судьбе молодого Державина.
— Здоро́во, разбойник! — чуть ли не заорала она, бросаясь мне на шею.
— Привет, — ответил я.
Девчонка тут же напряглась, подобралась и передумала заключать меня в свои объятия, а вместо этого вперилась ещё более напряжённым взглядом, чем до этого.
— Рад приветствовать вас в добром здравии, молодой господин, — вступил в разговор второй человек, ожидающий моего возвращения в сознание. Судя по манерам и одежде, это был мой личный слуга. — Чего изволите? Кофе? Тоник? Энергетик?
— Кофе, будь добр, — и тут память сама оказала мне услугу, выудив имя слуги из своих туманных недр, — Кристоф.
— Да, Кристоф, — сказала девушка, — и не торопись возвращаться, нам тут с братом поговорить надо. Позвони, когда вернёшься.
— Будет сделано, юная госпожа, — поклонился слуга и вышел.
Не успела закрыться за ним дверь, как девушка вдруг запела:
— Так узнал Геннадий… — оборвала она себя на середине фразы, явно ожидая от меня продолжения.
Увы, но память Никиты в данном случае спасовала. Я совершенно не помнил тех слов, которыми должен был закончить данную строку.
Я развёл руки в стороны и пожал плечами, одновременно состроив гримасу. Но открыть рот и объяснить, что получил травму и теперь кое-чего не помню, не успел.
Двигаясь так, словно перешла в режим ускорения, девушка свела вместе руки и бросила в меня комок сжатого воздуха. Ни увернуться, ни отдать управление телом Архосу я не успел бы ни в каком случае. Я, честно говоря, и подумать-то толком не успел.
Среагировал на автомате.
Поставил блок, словно на меня нападал драчун из параллели старшей школы. Только на этот раз между рук появилась незримая плёнка. Тонкая, словно паутинка, но прочная, как бронебойная сталь. Даже прочнее.
Заклинание Карины отлетело назад и вверх. Жалобно дзинькнула громоздкая люстра, и с неё дождём посыпались хрустальные осколки.
Воспользовавшись тем, что я отвлёкся на разрушения, девушка метнулась ко мне с видом профессионального убийцы. В её левой руке блеснул нож. Самый обыкновенный, без капли магии.
Но тут Архос уже без спроса завладел моим телом, поэтому без труда перехватил руку с клинком, достаточно бережно завёл её за спину Карине. А затем и вовсе скрутил девицу в бараний рог. Но очень аккуратно.
— Кто ты⁈ — зарычала она. — Где мой брат⁈
И тут я увидел.
Какую-то часть из тумана памяти Никиты, какую-то — из залитых слезами глаз, обёрнутого на меня лица, но большую — где-то внутри собственного мозга.
Карина — самая младшая в семье, и поэтому даже сёстры и братья относятся к ней, как к ребёнку. Единственное исключение — Никита. Он всего лишь на пару лет её старше, и с самого детства они всегда играли вместе. Даже тогда, когда выяснилось, что брат — недосилок, а она — неконтролируемый хаос, подобный цунами во время торнадо, Карина не стала к нему хуже относиться. Наоборот, она надеялась, что они и дальше останутся лучшими друзьями.
«Здорово, разбойник! — Здорово, Бармалей!» — звучали в моём мозгу детские голоса.
Это были пароль и отзыв. Невинная детская забава, сыгравшая со мной злую шутку.
«Так узнал Геннадий, — пел один, — срок годности тунца, — тут же подхватывал другой».
Так вот чего она от меня хотела!
Но пару лет назад всё кардинально изменилось. Брат связался с тёмными личностями. Изменился и перестал обращать на неё внимание. Совсем. И теперь девушка откровенно опасалась, что однажды Никита не придёт вовсе.
Она и так чувствовала себя покинутой, но ещё больше боялась полного одиночества. Непроницаемого. И при всём при этом ждала, что брат перебесится и вскоре будет общаться с ней, как прежде.
Вместо этого случилось страшное. Брат действительно не пришёл. В его теле домой вернулся совершенно чужой человек.
«Отпусти её, Архос, — попросил я. — С ней надо договориться».
«Вот ещё, чтобы она тебя своим ножичком почикала?»
Но хватку ослабил. Более того, отдал бразды управления телом мне и «отошёл» в тень. Но я чувствовал, что он каждое мгновение находится начеку. И, если события примут поворот, готов вмешаться.
— Прости, — сказал я, разворачивая сестру к себе лицом. — Я, правда, многого не помню. Вероятно, меня сильно контузило при задержании.
— Не ври мне, — сказала она и всхлипнула. — Мой брат никогда не смог бы отбить «сбивающего с ног». Кто ты⁈
Я вспомнил тысячи сюжетов, в которых «догадавшиеся обо всём» затем таинственно исчезали, и улыбнулся.
— Брат, — ответил я, посылая вместе с этим словом всё возможное братское тепло, хоть у меня никогда и не было родной сестры в той жизни.
— Ты же не он! Что с ним⁈
Даже лишившись всего своего мира, родных, даже собственного тела я не испытывал и десятой части той боли, что заключалась в этих семи простых словах.
«Не справился с женскими трусами», — буркнул в моём сознании Архос, и мне пришлось сдержаться, чтобы не улыбнуться. Всё-таки сейчас было не до шуток.
— Я и сам хотел бы знать, — искренне ответил я. — Мне показалось, что я умер. Воспарил над своим телом, и все мои дела и заботы показались сущей ерундой. Все, кроме семьи. И ещё, мне показалось, что во мне появилась самая капелька магии. Одним словом, последнее происшествие сильно изменило меня.
— Правда? — она заглянула мне в глаза, желая знать, что я думаю на самом деле.
— Правда, — ответил я. — Я — твой брат Никита, который без памяти любит свою младшую сестру, хоть она и истинный Бармалей.
Я подмигнул девушке, используя первую часть пароля, и она оттаяла. На лице промелькнули облегчение и искренняя радость.
Поддавшись порыву, Карина обняла меня за шею и крепко-крепко прижала к себе. Я буквально чувствовал, как внутри неё бушует буря и различные эмоции борются друг с другом. Но, в конце концов, победила боязнь одиночества.
Уж не знаю, сколько бы она на мне провисела, но тут в дверь постучали.
— Ваш кофе, — раздался голос Кристофа.
— Пообещай, что не предашь! — сказала она, нахмурясь.
— Не предам, — ответил я, по-доброму улыбнувшись. — Ты — моя стая.
Отец Никиты отличался от моего. Он был старше, и его густые волосы уже тронула седина. Одежду он предпочитал дорогую и смотрел на всё свысока. В то же время было между ними что-то общее. Что-то незримое. Умение держаться так, что любой человек, встречающийся с ним даже мимолётным взглядом, испытывал, если не уважение, то симпатию.
Впрочем, сейчас взгляд Александра Державина, упавший на своего младшего сына, был тяжёл и не весел.
— Рассказывай, — бросил он мне после того, как кивком указал на стул перед его столом.
— О чём конкретно? — поинтересовался я. — С чего начать?
Я думал, что в меня сейчас полетит что-нибудь тяжёлое с державинского стола, но мужчина сдержался. Да, надо привыкать к тому, что этот мужчина — мой отец. Я в этом мире явно надолго, поэтому обязан играть по его правилам. А ещё я несу ответственность за тот род, в который волею судеб попал.
— С начала, — рыкнул Александр Игоревич. — С того момента, как ты связался с простолюдинами и пошёл по кривой дорожке, которая привела тебя прямиком в тюрьму.
И тут память Никиты буквально вылила на меня целый шквал воспоминаний. Настолько, видимо, эта тема была для него больная, что она осталась центром всего того, что осталось от юноши.
Он был не просто младшим в семье. Он был очень близким к абсолютному нулю по магической шкале, поэтому никто из аристократических ровесников не горел желанием с ним общаться. Разве что самоутвердиться за счёт недосилка?
А вот людям далёким от боярского снобизма льстило, что с ними общается высокородный. Но как объяснить всё это отцу? У Никиты это явно не получилось.
— Если с самого начала, — сказал я, — то я оказался лишён круга общения, обычного для юноши из аристократической семьи. Среди всех своих ровесников я считался изгоем из-за низкого магического потенциала. А уж после того, как меня не взяли в академию… Продолжать?
— Изволь, — отец смотрел на меня с явным интересом в глазах. Судя по всему, его младший сын никогда не говорил ему ничего подобного.
— Я знаю, как ты общаешься со своими братьями и сёстрами, — память Никиты действительно содержала очень подробные наблюдения за внутриродовыми отношениями. — И, несмотря на то, что ты в семье тоже был самым слабым магом, с тобою общались на равных или хотя бы создавали видимость подобного общения. Даже дед не считает тебя ущербным.
— К чему ты клонишь? — тронутые сединой брови Александра Державина сошлись к переносице.
— А теперь позвони своему старшему брату и спроси его, что он думает на мой счёт.
— И что он может думать? — отец Никиты задумчиво тарабанил пальцами по столу.
— Удивлюсь, если он не переспросит, кто такой Никита.
— Ну, дорогой мой, — пробасил отец, пряча взгляд в бумаги на столе, — у Лёни — работа, семья, он постоянно какие-то инновации вводит…
— Спроси у остальных, — сказал я.
— Ну вот Карина…
— Карину оставь в покое, ей ничуть не слаще, и у неё также никого нет.
— Ты хочешь в этом обвинить меня?
Я видел, что Александр Игоревич действительно не понимает, к чему я веду разговор. Ему казалось, что я хочу всё свалить на то, что он мною не занимался и не воспитывал. А, между тем, проблема была гораздо глубже. Если в прошлой жизни я не мог покинуть пределы родового небоскрёба, но со мной общались в соответствии с моим статусом и положением, то здесь…
— Совсем нет. Я лишь о том, что человек, маг — он, или нет, — животное социальное и предпочитает тот круг общения, где ему рады, а не тот, где его даже за пустое место не принимают. Несмотря на то, что полагается ему быть как раз во втором.
— Да я понял, понял, — устало проговорил отец, потерев глаза ладонью. — Ты скажи мне, зачем ты в женское общежитие-то полез? Да ещё и украсть там что-то попытался! Что там вообще можно красть, кроме дерматита и блох? И не заливай мне про сверхсильный артефакт, который спасёт мир, я уже слишком стар для таких басен.
Я улыбнулся. Как же он сейчас был похож на моего отца! Словно и не разделяли нас многие миры.
«Ага, покажи ему, — усмехнулся Архос. — Будь я отцом этого тела, выпорол бы, ей-богу».
Я достал из кармана кружевные красные трусики.
— Всего лишь карточный долг и дурацкое задание для пари.
Я видел, как сквозь бороду начинает просвечивать улыбка.
Но тут же всё изменилось.
Возможно, он видел то, что ускользнуло от моего внимания, но, скорее, что ускользнуло от внимания Никиты ещё накануне.
— А ну брось их! На них же заклинание на смерть! — он пригляделся. — Сработавшее. Как ты жив-то вообще?
Я пожал плечами.
— Сознание потерял пару раз, и всё. А так — нормально вроде. Может, слабое?
— Какое там! Аж светятся! Эх, вот поэтому я и не одобряю!.. А, — он махнул рукой, взял пакет и канцелярский нож, аккуратно подцепил трусы и положил их в пакет. — Совсем разряженные. Значит, кого-то всё-таки убили. Тебе просто повезло.
«Ага, повезло», — хмыкнул у меня в голове Архос.
Честно говоря, я уже стал привыкать к его постоянному ворчанию на задворках моего сознания.
— Ты сейчас же возвращаешься к себе, врача пришлю. А я к деду твоему поеду.
— Зачем? — спросил я.
— Ты, что, до сих пор ничего не понимаешь? — совершенно искренне удивился он.
Я лишь отрицательно помотал головой.
— Это покушение. А покушение на тебя — покушение на род, каким бы недосилком ты не был. Понимаешь?
Понимал. Вот это я уже понимал.
Игорь Всеволодович Державин был пожилым мужчиной восьмидесяти лет от роду, которых дать ему при всём желании было нельзя. Если поставить их рядом с Александром Игоревичем, младшим его сыном, то никогда не скажешь, кто старше. Высокий, жилистый, сильный с горящими глазами — Игорь Державин не зря занимал кресло министра транспорта, магии воздуха в нём было хоть отбавляй.
И вот сейчас его глаза не просто горели, а буквально полыхали яростью.
— Кто посмел⁈ — рычал он в огромные усищи. — Сгною!
При этом кулаки его сжимались, превращаясь в натуральные булавы, и грозились проломить стол, даром что он вытесан из массива дуба.
— А ты куда глядел, Саша? — спросил он своего младшего сына.
— Я с проверкой на юге был, — ответил Александр Державин. — Ты же знаешь.
— Знаю. Но это же не вчера началось, так? — глаза главы рода метали молнии.
— Не вчера, — Александр хмурился, но взгляд не отводил. Не та порода и не тот характер, чтобы пасовать. — Согласен, упустили мы Никиту.
— Да и я хорош, — Игорь Всеволодович хлопнул ладонью по столу. — Ладно, давай мне эти труселя, я по их следу ищеек пущу. Я всю службу безопасности подниму, чтобы нашли мне ту гниду, которая роду вздумала угрожать!
— Думаю, что к этому причастны те, с кем он в последнее время общался.
— Фамилия, род, должность. Или кто там, студент? — Державин старший в раздумьях тарабанил пальцами по столу, именно от него эта привычка перешла к младшему сыну.
— Я слышал от него фамилию Рябов.
— Рябов… Рябов… Что-то не припомню я такого рода. Не из наших, что ли? — Игорь Всеволодович всё сильнее хмурился, ведь на память в свои восемьдесят никогда не жаловался.
— Он — простолюдин.
— Что⁈ — буквально взревел министр и вскочил из-за стола. — Наш мальчик якшается с… этими? — на лице его проступила брезгливость. — Так, нам с тобой предстоит ещё долгий и трудный разговор. Но не сейчас.
— Он — маг-нулевик, — ответил на это Александр Державин, словно защищая младшего сына. — С ним общаться никто из одногодок не хочет.
— Плевать! — рявкнул министр. — Он — аристократ, и этим всё сказано! Я этого так не оставлю! А пока я организовываю поимку гада, а ты едешь домой и выбиваешь из сына всю эту дурь по поводу общения с чернью.
— Кстати, чуть не забыл, — оживился Александр Игоревич.
— Давай только быстро, — Игорь Всеволодович уже поднял трубку, чтобы начать давать распоряжения.
— Минц сказал, что Никитка очень лихо отделал нескольких негодяев, пока его держали в тюрьме. Возможно, со страху, но это надо развивать. Есть у тебя кто-нибудь, кто мог бы его поднатаскать в управлении своей силой?
— Хм… — министр на несколько секунд задумался, рассматривая кружевные трусики в пакете, а затем положил трубку. — Со страху, говоришь? Есть запись?
Отец Никиты подключился к небольшому экрану, стоящему на столе. И следующие несколько минут мужчины наблюдали за тем, как технично и результативно младший Державин отбивается от наседающих на него преступников. К сожалению, большая часть действа была скрыта от объектива камеры. Но увиденного было достаточно, чтобы сделать выводы.
— Есть у меня на примете один мастер из Поднебесной. Единоборства преподаёт с уклоном на точечное воздействие. И ещё всякие восточные фокусы.
— Фокусы? — с сомнением переспросил Александр Игоревич.
— Для нас с тобой — фокусы. А для Никиты — самое то будет. Завтра же направлю его к вам. Об оплате не беспокойся, у нас свои расчёты.
— Идёт, отец. Тогда до связи.
Игорь Всеволодович лишь махнул на прощанье рукой, другой прижимая телефон к уху. Дождавшись, пока сын выйдет из кабинета, он сказал:
— Да, мне нужен некий Рябов, которого видели с моим внуком Никитой. Речь, судя по всему, идёт о покушении. Я должен знать, насколько это серьёзно, кто замешан и цели. По срокам? Двадцать четыре часа. Плевать на права, мне нужны конкретные доказательства. Какими путями вы их добудете, меня не волнует. Всё, отбой.
Затем он положил трубку и сел за свой стол. Взял красные кружевные трусы, повертел перед глазами и засунул в карман пиджака.
— Простолюдины… Угораздило же породить слабосилка, и он туда же. С другой стороны, это нам даже на руку.
Умный человек всегда найдёт преимущества даже в заведомо провальной ситуации, и Игорь Державин был именно из таких людей.