Чувство опасности молчало наглухо. Тогда я обратился к памяти Никиты. Та, конечно, вела себя своеобразно, периодически отказывая в информации, но сейчас дала вероятный ответ.
Валя — девчонка из ближайшего посёлка, мать которой занята на сезонных работах, про отца ничего не было известно. Хорошая знакомая младшего Державина. Простолюдинка, но на удивление хорошо образованная и с пониманием аристократических законов. Валя всегда находилась в курсе всех сплетен. К Никите, по его собственному мнению, относилась как несчастному богачу, которого стоит пожалеть.
Делая вид, что продолжаю спать, я как будто ненароком ощупал вторую грудь и нашёл её столь же соблазнительной, как и первую. А затем спустил руку вниз, позволив ладони замереть на упругой и нежной ягодице.
— Если ты сейчас же не уберёшь свою граблю, — услышал я преувеличенно грозный шёпот возле самого уха, — я оторву её и вставлю тебе в жопу, уяснил?
На мгновение я крепче сжал девичью ягодицу пальцами, а затем убрал руку.
— И тебе доброй ночи, — усмехнулся я.
— Какая уж доброта, лапают всякие, — наигранно ответила она. — А вообще надо подумать насчёт твоих рук. Представляешь, все эти ваши дворяне едят вилочками, а ты будешь булочками.
Я хрюкнул от смеха и, словно эхо, услышал смешок в голове. Архосу явно нравилось наше новое знакомство.
— Меня тогда за общий стол не пустят, будут кормить отдельно, — ответил на это я. — Да и неудобно, честно говоря. Ладно, рассказывай, зачем пришла?
— Что я не могу навестить друга? Ну и что, что он высокородный, это ж не чесотка, верно?
Мне был виден лишь силуэт её вьющихся волос и одного плеча. Большую часть впечатления я сложил о Вале по голосу. И хоть она сейчас безжалостно переигрывала, подражая фольклорному образу лисички, я заслушался. Голос низковат для молодой девушки и приправлен приятной уху хрипотцой.
— В смысле не подхватишь? — уточнил я.
— Ага, передаётся только по наследству. Зато от чесотки можно вылечиться, ха!
Она легонько ударила меня подушечкой указательного пальца по кончику носа и откатилась на другую половину кровати.
Я приподнялся на локте, рассматривая очертания тела под лёгким платьем. Вкупе с тем, что почувствовала моя рука за те недолгие секунды, что соприкасалась с ним, фигурка у Вали была великолепной. А в сочетании с зажигательным характером девчонка каждым движением и словом высекала огонь. Я вполне понимал, что в ней привлекало Никиту.
— Так что же тебя принесло в мою кровать, если не желание заразиться? — продолжал я подыгрывать ночной гостье, что ей явно пришлось по вкусу.
— Нет, дорогой мой, я не готова пожертвовать свободой, чтобы стать графиней, — Валя пафосно задрала носик.
— О, горе мне! — я приложил руку ко лбу, изображая отчаяние. — А если честно?
— А, если честно, — ответила она абсолютно серьёзным голосом, — прошёл слушок, что кончили тебя третьего дня.
— Какие-то сплетни расползлись? — я превратился в слух, так как мне было крайне интересно, как работает информирование вокруг рода Державиных.
— Да наши сказали, что ты по пьяни в карты продулся, да на спор трусы из общаги обещал вытащить. Но тебя подставили. А дальше всякое говорили. Кто, мол, трусы были непростые, а с мышеловкой, и прихлопнули тебя. Кто говорит, что в тюрьму отвезли и уже там кирдык тебе сделали. Некоторые вообще уже у тебя на похоронах отобедали.
— Вот даже как! — я артистично присвистнул. — Кстати, а разве бывают женские трусики без встроенной мышеловки?
— Дурак — ты, — тяжело вздохнула Валя и двинула мне локтем под рёбра. — Но всё-таки мой бро. Хоть и дворянский сынок.
— У каждого свои недостатки, — я развёл руками.
— Но я рада, что с тобой всё в порядке, — заявила она, отстраняясь. — А с тобой же всё в порядке?
— Абсолютно, — ответил я. — Только вот дамочки всякие по ночам в кровать прыгают, а трогать себя не дают. А так, никаких проблем.
— Но-но-но, какая я тебе дамочка? — Валя подбоченилась, лёжа на кровати, что было нелегко. — Я — твои глаза и уши в сумрачных закоулках нижних бараков. Или как-то так.
— Хорошо, хорошо, — поднял я лапки кверху, сдаваясь на милость.
— Расскажи хоть, что было-то на самом деле, а то любопытство-то распирает.
Мне снова представилась неугомонная лисичка, которая не хочет показать волнение, поэтому сидит смирно, но хвост постоянно перекладывает то на одну сторону, то на другую.
— Да, в общем-то, всё так и было, как говоришь. Проиграл в карты дурацкое задание, пошли с Рябовым за артефактом, а там трусы оказались. Кстати, да, заряженные.
— А ты и не почувствовал, да? — помимо воли в этом вопросе сквозило сочувствие.
— Ты же знаешь, у меня с магией так себе. Ну меня и отрубило. А, когда очнулся, уже полицаи кругом. Пытался убежать, но куда там, с ними магр.
— Ого! Как на матёрого охотились!
— Вот-вот, короче, отвезли в тюрьму. Там я не очень всё помню, так как в себя не особо пришёл. Очнулся снова, гляжу, в камеру злыдни какие-то ломятся. Ну я со страху им и накостылял.
— Как тебя не убили-то⁈
— Спокойно, — мне совершенно не понравился тон, с которым была сказана последняя фраза. — Я вполне могу за себя постоять.
— Да я и не сомневаюсь, — по голосу слышал, что сомневается, и ещё как.
— А потом, собственно, появился адвокат и забрал меня домой. Всё.
— Вот и я своим сказала, что, если бы чего с Никитой произошло, тут бы такой шухер был, мама не горюй.
— Ясное дело. Но я рад, что не безразличен тебе и ты пришла проведать меня, — закинул я удочку на предмет уточнения наших с ней взаимоотношений, но на этот раз не сработало.
— Да просто скучно стало, — она снова выбрала слегка насмешливый тон, за которым привыкла скрывать свои эмоции.
— Хочешь, оставайся. Мы тут завтра ждём учителя единоборств, может, научит чему.
— Чему? Ногами лампочки вкручивать? — хмыкнула Валя. — Эт я и так умею!
Я попытался это представить и по-новому взглянул на девушку и её гимнастические таланты.
— Нет, будет учить, как правильно владеть собой.
Она запрокинула голову на подушки, и мне стало ясно видно очертания её тонкого горла.
— Это ещё более скучно, — и тут же оживилась. — Слушай, давай лучше к нам! У нас вечером туса, «Скорпы» приедут, рокешник рубить будут. Погнали, а? — она показала два пальца. — У меня есть два билета.
Я примерно представлял, на какое мероприятие она меня зовёт. И был бы не против сходить, так как был лишён подобного всю свою жизнь.
— Не получится, бро, — ответил я, извиняясь. — Я после тюрячки под домашним арестом, так как представляю опасность для общества. Должна понимать.
Я сделал максимально грозное лицо, от которого Валя непритворно заржала.
— Да уж, гроза кружевных труселей, куда уж опасней. Ладно, рада была увидеться, застать тебя в целости и сохранности, но пойду. Да и выспаться перед концертом надо.
— Успехов, — сказал я и подставил ей кулак.
Она ткнула в него своим, и я успел заметить, сколь хрупкое у неё запястье. А после Валя буквально растворилась в тенях, наполняющих мою комнату.
Меня разбудил настойчивый стук в дверь.
— Да-да, — отозвался я, щурясь от яркого утреннего солнца.
— Молодой господин, ваш утренний кофе, — раздался из-за двери голос Кристофа. — Ваш отец желает видеть вас через полчаса у себя в кабинете.
— Проходи, — распорядился я и, дождавшись, пока слуга подойдёт, спросил уже менее официально, — зачем вызывает, не знаешь?
— Приехал какой-то господин. Вроде бы учитель… но какой-то он, во, — и Кристоф оттянул уголки глаз, изображая человека другой расы.
— Тогда это по мою душу.
Однако к тому моменту, когда я оделся, было решено встретиться сразу в спортзале двумя этажами ниже. На подходе к нему, я увидел Карину. Вела она себя непривычно робко и заглядывала в глаза.
— Привет, — сказала она, едва завидев меня.
— Привет, — кивнул я. — Они уже там?
— Да, — ответила сестра. — Слушай, я попросить хотела…
— Хочешь посмотреть?
— Да, если можно, — в глазах девушки горело любопытство вперемешку с надеждой.
— Почему ж нельзя? — я приобнял сестру за талию, пропуская впереди себя, и мы прошли в зал вместе.
Отец в сопровождении невысокого худого парня, одетого в спортивную форму ярко-жёлтого цвета, ходил возле дальней стены и что-то с упоением рассказывал своему спутнику. Услышать, о чём шёл разговор, мы так и не смогли, потому что, завидев нас, собеседники тут же замолчали.
— Доброе утро, сын, — максимально приветливо произнёс Александр Игоревич. — Позволь представить тебе Ван Ли — мастер из Поднебесной.
Человек в жёлтом костюме сложил ладони и глубоко поклонился, а затем протянул мне руку.
— Никита Державин, очень приятно, — сказал я.
— Взаимно, — ответил учитель с едва различимым восточным акцентом.
— Ван Ли будет учить тебя тонкостям управления собственным телом, — в голосе отца сквозил скепсис, однако он его старательно скрывал за показным радушием.
— И не только, — сказал мастер, дождавшись, пока отец закончит. — Мы одновременно будем развивать и тело, и дух, а, как следствие, и магию.
Я видел, как отец едва заметно скривился. И только тут он заметил свою младшую дочь.
— А это моя дочь, Карина, — сказал он приглашённому учителю, а затем обратился к ней, — Карина, это Ван Ли.
Тот снова поклонился, но руки на этот раз не подал, а довольствовался улыбкой.
— Приятно познакомиться, юная леди.
Карина кивнула ему в ответ, но с очевидной неловкостью. Мне поначалу не ясно было, чем подобное вызвано, но я всё понял чуть позже.
Познакомив нас с Ван Ли, отец поспешил по своим делам. Не хотел присутствовать при проверке моих способностей, или действительно что-то важное?
— Хотел бы сразу извиниться, — сказал Ван Ли, когда мы остались втроём, — но ваш дед, Игорь Всеволодович, показал мне одну запись, где вы сражались в ограниченном пространстве и победили нескольких противников.
— Это во мне адреналин вскипел, — хотел отшутиться я.
— Как мастер единоборств не могу согласиться. Создалось впечатление, что кто-то обучил вас неким специальным приёмам. Хотелось бы узнать об этой школе.
«Вот же заклёпочник, — пробурчал на это Архос. — Скажи ему, что школа называется „сунь-хунь-в-чай“. — Я уже открыл было рот, чтобы передать послание, как ментор опомнился, — не вздумай, я шучу!»
— Да нет же, — я не собирался оправдываться. — Была угроза жизни, вот и применил всё, чему нахватался в ребячестве.
Ван Ли, не отрываясь, смотрел в мои глаза. В какой-то момент даже захотелось их отвести, но я с детства не проигрывал в гляделки. Выдержал и тут.
— Мне кажется, из ваших глаз на меня смотрит ещё кто-то.
«Ну а куда мне ещё смотреть? Себя я уже видел», — пробурчал Архос.
Я лишь улыбнулся. Меня откровенно забавляло происходящее. Вообще, когда твоей жизни перестаёт грозить ежесекундная опасность, сразу находится в ней много времени на иронию и юмор.
— Давайте сделаем так. Сейчас я постараюсь на практике проверить, какими навыками вы обладаете, а затем решим, как будем действовать дальше. Идёт?
— То есть у нас сейчас с вами будет спарринг?
— Я буду действовать жёстко, но аккуратно. Мне нужно, чтобы рефлексы вашего организма, если это, конечно, они, сработали точно также, как и в камере тюрьмы.
«Он точно враг своему здоровью, — заключил Архос. — Мало нам твоего брата».
«Так, на поражение не бить! Это не враг, а мой будущий учитель. Он меня ещё и по магии может поднатаскать».
«Вообще-то, я — твой учитель».
«Ревнуешь?»
Архос не ответил. Он готовился к экзаменационному бою. Как я понял, он привык действовать исключительно наверняка и совершенно не был готов к полумерам. Может быть, просто не отвечать на выпады Ван Ли, и тогда всё случившееся спишут на случайность и стресс? Нет, я знал, что мне нужен этот учитель, а значит, между нами должна установиться более-менее доверительная атмосфера. А она будет невозможна, если я прикинусь немощным. Он чувствует мой потенциал. Вот, даже ментора слегка почуял.
— Вы готовы? — спросил мастер.
— Готов, — ответил я.
Он поклонился мне, а я скопировал его движение. Карина заняла место на скамье у стены, широко раскрытыми глазищами наблюдая за нами.
Первый удар Ван Ли оказался проверочным. Но выполнен он был с такой грациозной точностью, что я обязательно повёлся бы на него. Однако Архос, взявший уже управление тела на себя, безошибочно определил, что это уловка. Он не дёрнулся, а ушёл уже от настоящего удара. Причём, я чувствовал, что он специально замедлился, потому что именно в этот момент я должен был сломать противнику опорную ногу, а затем разрезать трахею заготовленной паутиной.
Но это, если бы бой был с настоящим противником. А сейчас мы просто танцевали. Однако из-за того, что Архос был частью моего сознания, я знал, какие действия он предпринял бы в реальной драке.
Ван Ли, казалось, ничуть не был удивлён моей реакции. Он двигался мягко, словно перетекал из одной боевой стойки в другую, не испытывая при этом ни малейших эмоций.
Раз! Ещё удар, снова прощупывание моей обороны. Уход в сторону от ответного тычка. А красиво, блин. Пользуясь тем, что частично отстранён от управления телом, я имел возможность оценить будущего учителя.
Тот сделал ещё несколько стремительных выпадов. Но все оказались безрезультатны. Тут, видимо, не выдержал Архос. Он сам пошёл в атаку и тут же столкнулся с градом блоков и контрударов. Складывалось впечатление, что моё тело пыталось пробиться сквозь стену той башни, в которой мы находились.
С начала боя прошло секунд тридцать, а на моём лице уже выступили капли пота. Отличная зарядка, могу сказать.
«Экая блоха вертлявая попалась», — озадаченно проворчал Архос, явно недоумевая, почему ещё не достал спарринг-партнёра.
Но тут произошло невозможное: Ван Ли ускорился и перешёл в контратаку. Ощущение было такое, что в меня непрерывно летели кулаки, ступни, ладони, пятки, локти и прочее, и прочее. Осознать, что всё это принадлежит одному-единственному человеку было практически невозможно.
Я начал выдыхаться. Архос черпал из меня всё больше и больше сил. До тех пор, пока я не почувствовал головокружение и вдруг не понял, что сейчас позорно грохнусь в обморок.
— Стоп! — выкрикнул мастер из Поднебесной и поднял руку, обозначая окончание боя.
А ведь едва пошла его вторая минута.
— Ты израсходовал весь запас маны, — сказал Ван Ли. — И начал сжигать свою жизненную энергию.
— Что это значит? — спросил я, опираясь о ближайшую стену, чтобы придать себе видимость прямостоящего.
— Ещё немного, и ты бы умер, — ответил мастер. — Поэтому я и остановил бой.
«Прости, — сказал на это Архос. — Увлёкся».
«Ничего страшного», — ответил я ментальному учителю.
— Спасибо, — ответил я учителю реальному.
— Не за что. Теперь я вижу твой потенциал и знаю, как тебя учить, — взгляд учителя сканером прожигал мою душу.
— Буду рад видеть вас своим мастером, — церемониально ответил я, слегка поклонившись.
И тут мой взгляд упал на Карину. Во время боя она вскочила со скамейки, да так и замерла, ещё больше побледнев. И лишь сейчас начала розоветь. А ведь ей тоже не мешало бы поучиться. Например, как сдерживать себя.
— Ван Ли, скажите, а вы могли бы взять второго ученика? — спросил я.
— Не совсем понимаю, о чём вы? — учитель смотрел на меня в упор.
— Я имею в виду, дед вам платит достаточно, чтобы вы потратили время на ещё одного человека?
— Да, конечно. Я полностью в вашем распоряжении.
— Карина, подойди, — позвал я сестру, а, когда она подошла, вновь обратился к мастеру. — У моей сестры есть некоторые проблемы с контролем своей силы. Сможете помочь?
— Ах, это? — голос инструктора потеплел. — Всенепременно. Это одна из моих специализаций.
— По рукам, — облегчённо выдохнул я и подмигнул светящейся от счастья сестре.
Стены комнатёнки, расположенной где-то в подвале неизвестного дома, терялись в темноте. С низкого потолка свисала тусклая лампа на проводе. Она освещала грязные капли, стекающие с неровной бетонной штукатурки и лицо привязанного к стулу человека.
Лицо это было всё в синяках, ссадинах, ушибах и кровоподтёках. Один глаз заплыл, нижняя губа раздулась и выпятилась, свисая до середины подбородка, поросшего редкой и неопрятной щетиной.
Человека уже не били, а он уже не кричал, сначала спрашивая, за что его так, а затем обещая сказать всё, что нужно. Он лишь устало дышал, предчувствуя, что всё это лишь начало.
Бесконечно далеко, в коридоре за дверью, что сейчас равнялось другому миру, раздались тяжёлые уверенные шаги. Через полминуты дверь отворилась, и внутрь, пригнувшись, вошёл высокий и кряжистый мужчина неопределённого возраста.
— Рябов⁈ — пробасил он, едва за ним закрылась дверь.
— Да, — едва слышно проговорил привязанный к стулу человек.
— Громче, я не слышу.
— Да!
Вошедший удовлетворённо кивнул.
— Ты знаешь, кто я?
Сидящий коротко кивнул. Тогда из темноты ему прилетела оплеуха.
— Говори, когда тебя спрашивают.
В темноте, по обеим сторонам от привязанного стояли дюжие бойцы, которые и довели его до нынешнего состояния.
— Знаю. Вы — министр транспорта Российской Империи, Игорь Всеволодович Державин.
— Зачем я тут, догадываешься?
— Да.
— Мне нужно от тебя, пёс, одно-единственное имя. Кто тебя нанял, чтобы ты подсунул моему внуку это?
Державин вытащил из кармана трусы, в этом освещении казавшиеся бурыми, и кинул их в лицо сидящему на стуле Рябову.
— Вяземский, — прохрипел избитый сухими губами.
— Кто? Илья?
— Нет. Кто-то из детей. Я не знаю.
— Почему тогда говоришь, что Вяземские?
— Перстень.
— Вот, изъяли у душегубца, — отрапортовал один из бойцов и протянул вошедшему завёрнутую в платок вещицу.
Державин отогнул края материи, и в тусклых лучах лампы блеснула буква «В», словно вырастающая из вяза.