- Позвольте побеспокоить молодых строителей коммунизма, - блеснув золотым зубом, проговорил он с лихой улыбочкой и, прижав к груди ладонь с длинными пальцами, представился, не кланяясь, а, наоборот, откидывая назад голову, как бы желая полюбоваться произведенным впечатлением: - Ваня Бешеный Судак. А ваши имена узнаю позднее. Сейчас я под газом и все равно забуду.
Затем он резким коротким движением поднес ко рту руку, жарко дохнул на камень увесистого перстня, багровевшего на мизинце, протер его о рубашку и спросил, наклонившись и вытянув шею:
- Натаха, а здесь ли ты должна быть?
По лицу Наташи скользнуло плохо скрытое раздражение.
- Ты кто мне, свекор?
- Ой-ой-ой, разговорчики, - проговорил длинный с той же улыбочкой, извиваясь бескостным телом, и поиграл ладонями поднятых рук, словно дразнил ребенка интересной вещью. - Какие мы самостоятельные!
- Отвяжись, - отрезала Наташа.
- На-та-ха, - согнулся, прислушиваясь, длинный, - не поднимай зехера, и протянул к ее плечу руку.
Но рука не дошла до цели, ее остановил Славик.
- Спокойней, юноша.
- Что? - прищурился длинный. - Что ты гутаришь, не пойму?
Его пронзительный тенорок обрезал говор в зале.
- Иван, брось. Пошли, - негромко, с ленцой произнес один из приятелей.
И те, двое, зашаркали к выходу.
Иван оглянулся на них, снова дохнул на перстень и, протерев его, проговорил:
- Так, значит, познакомились: Ваня - Бешеный Судак. Запомните, - и затанцевал вслед за друзьями.
Только сейчас, когда длинный вышел из зала, Андрей почувствовал, как напряжено его тело и правая рука сжата в кулак. "Неужели пришлось бы драться? - подумал он. - Идиотизм".
- Что это... - начал было Славик, но Григорий перебил его:
- Пошли. Володя билеты взял.
В фойе торопливо вошли несколько человек из отряда. Они огляделись, подошли к ребятам.
- Что за шум? Что за паника?
- О чем это вы?
- Мальчишка прибежал. Ваши, говорит, драться с каким-то Судаком будут.
- Какой мальчишка?
- Маленький такой...
- Колька, что ли? Где он?
- Откуда мы знаем, Колька - Васька... Прибежал, заорал, и все.
Андрей вышел из клуба, обошел его вокруг. Кольки не было.
После того как кончился фильм, Наташу с подругой решили проводить домой. Мало ли что может случиться...
В поселке было тихо. Легкий сумеречный свет белой ночи напоминал непогожий день. Тонко окрашенное небо и нежный перелив красок на западе, там, где недавно было солнце, раздражали своей акварельной ненатуральностью.
Наташа жила недалеко. Но приходилось идти медленно, потому что на пути то и дело попадались изгрызенные гусеницами бревна, выступающие из земли корневища, обломки досок, проволока.
И тем неожиданнее были небольшая цветочная клумба, разбитая возле Наташиного вагончика, и зеленая плетень незатейливых вьюнков с белыми и розовыми цветами-граммофончиками, которые закрывали облезлую стену.
Зоя ахнула, присела возле клумбы и принялась разглядывать цветы, низко пригибаясь к ним, нюхала и смеялась тихонько, и торопливо спрашивала:
- Кто это? А?.. Кто посадил?
- Мы... Так, на пробу, - отозвалась Наташа. - Привезла семян немного, какие покрепче, табак вот, ноготки, смолевка, еще кое-что. И ничего, погода балует.
Она сорвала несколько цветков и протянула их Зое. Та проговорила, отстраняясь:
- Зачем же вы...
- Берите. Для того и сажены. Может быть, зайдете в гости? - пригласила Наташа. - Чаем угощу.
Славик раскрыл было рот, чтобы принять приглашение, но Григорий, церемонно наклонив голову, развел руками.
- Рады бы, да завтра рано вставать. В другой раз.
Они пошли назад, а Славик бурчал:
- Всю вы мне жизнь испортили... Может, угощение бы перепало. Каша осточертела.
Зоя спросила:
- Эти парни теперь затаят на вас злобу? Как бы чего не случилось. Очень уж неприятные типы.
- А-а... Не маленькие. Чего бояться?!
- О чем вы? - оставив свой скулёж, спросил Славик.
- Я говорю о тех, из клуба. Боюсь, что они не забудут.
Григорий кивнул головой:
- Да. Может быть.