Андрей бочком-бочком за угол вагончика зашел и направился в поселок, к школе. Там сегодня работала Наташа. Они помирились. Но холодок отчуждения оставался. Может быть, из-за редких встреч.
Наташа малярничала. Красила окна в одном из классов. Андрей, не окликая ее, прокрался от двери на цыпочках и закрыл ей глаза руками, чувствуя, как трепещет под ладонями их живое тепло.
- Через окно-то видела, вроде Андрей шел, - насмешливо сказала Наташа, вывертываясь из рук Андрея. - Ты чего не спишь? После ночи?
- Ага. Сейчас пойду.
- И долго будешь в ночную работать?
- Сегодня последний день.
- Кто вас гонит? Еще придавит кого-нибудь ночью.
- Бог не выдаст...
- Из-за вашей спешки и нам покоя никакого. Начальство придет и давай мораль читать: "На студентов посмотрите. С них пример берите. Они строители без году неделя, а вас за пояс затыкают".
- Ну и берите пример.
Наташа покачала головой и, шлепнув Андрея по затылку, улыбнулась.
- Петух! Для вас это вроде игры на два месяца. А для нас - жизнь. Так долго не проработаешь. Ты вот приехал сюда беленький, ухоженный, - провела она рукой по его волосам, лицу, - а теперь мать родная не узнает. Бриться и то некогда.
- Дело не в некогда, - запротестовал Андрей и осторожно погладил редким пушком заросший подбородок. - Сибирский сувенир. Бесплатно, а дома ни за какие деньги не достать.
- Вот и отпускали бы свой сувенир дома.
- Тоже мне сказала... - рассмеялся Андрей. Да меня же с бородой в институт не пустят.
- А здесь нет института.
- Это точно... - согласился Андрей.
- А вот тот парень, небольшой такой, аккуратный, с нами в кино тогда был, это твой друг?
- Григорий, что ли? - спросил Андрей.
- Ну, самый такой хороший из вас, подтянутый, прическа у него, как у артиста.
- Раз ты про прическу, это, конечно, Григорий. На этом он помешан.
- Все бы вы так помешались. То-то было бы хорошо.
- Наталья?! - взмолился Андрей. - Какая тебя муха укусила. Все-то тебе не нравится! Может, хватит? А?
- Обиделся?
- Ага, сейчас на дуэль вызову.
- А ты умеешь стрелять? Давай на охоту пойдем? А? Ружья достанем, обрадовалась Наташа, - и собаку возьмем. Вот здорово! - И она захлопала в ладоши, подняла воображаемое ружье: - Трах-тарабах-тах-тах! Готово! Ну как? Пойдем?
- А когда?
- В выходной.
- Когда-то он у нас будет...
- Что ли, по разным календарям живем?
- Ага! - мотнул головой Андрей. - У нас выходные только по особому решению штаба.
- Пропадите вы пропадом, - рассердилась Наташа.
Все у вас не как у людей! - Но, заметив огорченное лицо Андрея, смягчилась: - Ладно. Все равно пойдем. Ведь когда-нибудь и у вас будет передышка.
- Будет, - вздохнул Андрей, - когда-нибудь будет, - и зевнул сладко и длинно...
- Иди спи, - сказала Наташа. - Придешь завтра вечером?
- Приду.
11
На следующий день поздно ночью Андрей сидел на кушетке в маленькой комнатке медицинского пункта, остро пахнущей лекарствами, а врачиха Рита ловко прощупывала его тело холодными пальцами и спрашивала:
- Здесь больно? А так? А теперь? Да не ври только, говори правду.
Она уже поколдовала над его разбитой губой и на глаз, совсем заплывший, повязку какую-то прилепила, а теперь принялась ребра щупать, заметив на боку, чуть ниже подмышки опухоль.
- Так больно? А вот здесь?
Андрей толком ответить не мог: голова была налита вязкой, непроходящей болью, а стоило закрыть глаза, как появлялись фиолетовые круги на черном, будто в черную воду бросили камень и фиолетовые круги шли один за другим.
Здесь же сидела Наташа. Ее лицо сливалось с белой стеной, и оттого глаза и волосы казались угольно-черными.
За дверью, в коридоре и возле вагончика не смолкал топот сапог, разговаривали, ругались; кто-то шлепал по лужам возле окна и карабкался по стене, силясь заглянуть в комнату.
Наконец врачиха потрепала Андрею волосы, сказала:
- Иди ложись. Завтра придешь. Не вздумай на работу ходить.
И, приоткрыв дверь, позвала:
- Славик, помоги Андрею.
Но Андрей поднялся сам, и Наташу, которая хотела ему помочь, остановил.