Лишь оказавшись на улице, Алевтина немного пришла в себя, настолько сильным был шок от общения с Аркадием Семёновичем.
До этого момента она послушной марионеткой молчаливо следовала за Ринбергом. Хорошо, что он занимался своими делами: шёл чуть впереди и ни о чём её не спрашивал, иначе бы она провалилась по землю от стыда. Мужчина успевал отдавать кому-то распоряжения по телефону и, не отвлекаясь, скупыми жестами направлять Алю к выходу.
Островская была ему безмерно благодарна за тактичность! Кто знает, куда мог привести этот дикий разговор с Крупельницким? Оставалось только догадываться, что из сказанного в кабинете мог услышать Иван Соломонович.
Да и что отвечать, если Ринберг всё же спросит, девушка не знала… У Али не было даже мало-мальски внятного объяснения недоразумению, произошедшему между ней и её, теперь уже можно в этом не сомневаться, бывшим руководителем.
В одну секунду Алевтина будто оказалась в кошмарном сне и всё никак не могла проснуться. Сейчас она совершенно не представляла, что будет делать дальше. Пока ясно было только одно: не смотря на все её прежние заслуги, Аркадий Семёнович на пару со своей разбушевавшейся больной фантазией не даст ей спокойной жизни.
Разве Аля могла противопоставить ему что-то разнозначное? Девушка, безусловно, хорошо разбиралась в многочисленных аспектах риелторского дела, но при всём своём профессионализме бывала порой резка в суждениях и излишне прямолинейна, что уже успела весьма недвусмысленно продемонстрировать новому владельцу агентства недвижимости, а теперь ещё и старый на неё ополчился. Уж кто-кто, а Крупельницкий всегда был учтив и любезен с людьми, имеющими по сравнению с ним более выгодное положение в жизни, хорошо умел подать себя в лучшем виде и под нужным соусом. Не зря же он, даже продав фирму, по-прежнему оставался её руководителем, пусть и номинально.
Островской всё казалось очевидным: даже если предположить саму вероятность выбора между ней и Аркадием Семёновичем, результат будет весьма предсказуем. Хорошо, что Аля накопила некоторую сумму, чтобы они с Сенькой могли жить какое-то то время, пока она будет искать новую работу. В крайнем случае, Жанна никогда не откажет подруге в помощи, так же как и Алевтина ей.
Тревожные мысли настолько поглотили девушку, что она не заметила, как они с Ринбергом дошли до уже знакомого тёмного внедорожника, припаркованного около центрального входа в здание.
Водитель собрался было выскочить им навстречу, вероятно чтобы открыть дверь для своих пассажиров, но Иван Соломонович одним жестом приказал тому оставаться на месте. Мужчина сам помог Островской забраться в автомобиль, после чего обошёл машину и устроился на заднем сиденье с другой стороны.
Она резко повернулась и нечаянно поймала на себе изучающий взгляд Ринберга. Чтобы не смотреть ему в глаза, Аля уставилась на экран телефона, предпочитая сделать вид, что увлечена просмотром электронной почты.
— Алевтина… Алевтина Андреевна… — осторожно позвал её Иван, обращая на себя внимание.
— Да, — выдохнула она. Пусть с трудом, но ей всё же удалось ответить спокойно.
— Кратко введу вас в курс нашего дела. К десяти нам нужно быть в администрации города на заседании Комитета по архитектуре и строительству. С вашей стороны ничего особо сложного не требуется. Мне нужны дополнительные глаза и уши до, после и во время этого мероприятия. Так как личный помощник со мной не приехал, сегодня вы побудете в этом качестве, если вас не затруднит.
После того как мужчина внёс некоторую ясность в происходящее и озвучил её роль в предстоящем визите, Островская окончательно собралась с мыслями и спросила:
— Что я должна делать?
Ринберг не стал торопиться с ответом, он посмотрел на часы, подумал несколько секунд, словно что-то подсчитывая, а затем сказал:
— У нас ещё есть чуть больше часа. Предлагаю продолжить обсуждение за чашкой хорошего кофе. Честно говоря, я сегодня не успел позавтракать. Выбор места оставляю за вами.
— А что если у нас несколько разнятся представления о подходящих местах? — выразила девушка свои весьма обоснованные сомнения на этот счёт.
Иван не привык сдаваться. Одной своей следующей фразойон отмёл все возможные возражения со стороны Алевтины:
— От мороженого в парке я не умер, так что готов снова рискнуть, доверив вам выбрать ресторан.
— Можно в «Европейский», он недалеко от администрации. За еду я поручиться не могу, но кофе там вполне приличный, — предложила Аля, видимо решив дальше не перечить голодному мужчине. Недаром же говорят, что война войной, а обед, в их случае завтрак, должен быть по расписанию
— Вот и отлично. Гена, ты слышал? Едем сначала в «Европейский», — сказал довольный Ринберг.
Практически весь остаток пути до ресторана пассажиры осторожно молчали. Алевтина смотрела на дорогу, Иван не переставал отвечать на звонки и выглядел полностью сосредоточенным на разговоре, но время от времени девушка ловила на себе его задумчивые взгляды.
Их совместный поздний завтрак прошёл на удивление мирно. Аля даже поймала себя на мысли, что не отказалась бы и дальше работать под началом такого руководителя, если бы не одно но…
С точки зрения Островской, когда они прибыли на место, приветствие со стороны представителей администрации вышло даже слишком радушным. Ринберг же был показательно спокоен и сдержан. Алевтина неотступной тенью двигалась за ним, и, пока он был рядом, относительно её присутствия и статуса никто даже не посмел заикнуться.
Но, когда позвонили из детского сада, чтобы поговорить, Але пришлось даже слишком далеко отойти от надёжной спины руководителя, как ни крути, но личные проблемы на людях Островская обсуждать не хотела.
Сам разговор с воспитателем не занял у девушки много времени, да и найти Ивана Соломоновича не составило особого труда: тот ждал её напротив входа в зал заседаний.
Алевтина так спешила к Ринбергу, что не заметила другого мужчину средних лет и довольно приятной наружности, устремившегося к ней от окна.
Чтобы точно остановить девушку, он даже не постеснялся поймать её за руку.
— Ой!..
— Тина!? Это и правда, ты?