Вечерняя пробежка длиной почти в десять километров весьма успешно прочистила Ринбергу мозги. Каждый шаг, отдалявший его от дома, где жили Островские, давался мужчине с большим трудом. Смутное чувство незавершенности неумолимо пробиралось куда-то в область давно очерствевшего сердца.
Сама близость к Алевтине оказывала на Ивана странное, почти магическое, воздействие: вся его хвалёная рациональность совершенно отказывала рядом с ней, и его несло по волнам неподдающихся контролю эмоций, а порой, как в случае с Крупельницким или Шабариным, и вовсе начинало безжалостно штормить.
Было в ней что-то неуловимо знакомое. Это не могло его не волновать.
— Соберись! Нашёл время, чтобы раскиснуть, — приказал себе мужчина.
Хотя Островская отрицала саму вероятность их знакомства, у Ринберга не получалось отделаться от мысли, буквально засевшей на подкорке сознания- они уже встречались раньше именно с этой девушкой. Где и когда мужчина, как ни старался, вспомнить так и не смог. Чертовщина какая-то!
Там, на качелях, ему показалось, что его интерес к Алевтине можно даже назвать взаимным, но сейчас Иван понимал, что своими необдуманными словами сам разрушил хрупкую симпатию, появившуюся было со стороны Островской. Ну, какой же он всё-таки идиот!? Взрослый человек, а повел себя как подросток в пубертатный период.
Но даже в этой непростой для Ринберга ситуации тоже были свои плюсы: пусть не совсем гладко, но они расставили некоторые точки над «i». После их разговора желание Ивана приструнить Крупельницкого только окрепло.
— Развел чёрт-те что на рабочем месте! Не агентство недвижимости, а бордель какой-то: то вензеля у них, то рюши, то кордебалет. До отъезда точно нужно перераспределить функционал.
После пробежки он решил ещё немного подышать свежим ночным воздухом, а заодно и вспомнить комплекс упражнений, который его тренер настойчиво рекомендовал совсем недавно. Сегодня Ринбергу не хотелось оставаться одному в пустой, пусть и обустроенной квартире.
Мало кто решился бы беспокоить его в такое время, но стоило только ему открыть входную дверь в квартиру, как телефон зазвонил.
— Иван Соломонович, отдыхаешь? Не разбудил? — раздался в трубке громкий голос Данилевского.
— Да ты шутишь, Владимир Михайлович? — отозвался Ринберг. — Какой отдых?! Десять — детское время. Я ещё пару часов хотел поработать, как раз успею просмотреть вопросы от Марка и набросать замечания.
— Он у тебя молодец. Шустрый малый крепко держит оборону. Теперь я понимаю, почему ему проиграли все эти длинноногие прелестницы, претендовавшие на место твоего личного помощника. Даром что у нас некоторые удивлялись, — от души похвалил парня Данилевский.
— Пусть некоторые удивляются, а также разглядывают чужие прелести в других местах, а офис предназначен для работы. Ей-богу, как бабы базарные, — довольно резко ответил Иван.
— Ладно тебе, не кипятись. Вот ты вроде серьёзный мужик, Соломонович…Скажи мне, как другу, как ты дошел до такой жизни? — спросил его руководитель службы безопасности холдинга, которого вряд ли можно было заподозрить в излишней склонности с юмору.
— Это что за вопрос такой? — искренне удивился Ринберг. — Если тебе удалось что-то выяснить, то так прямо и скажи. Мне сейчас не до намёков. Результаты экспертизы готовы? И что там?
— Да, готовы, и выводы оказались довольно неожиданными… — собеседник совсем не торопился раскрывать все свои карты, словно проверяя реакцию Ивана.
— Тех. неисправность была?
— Нет, по предварительным данным с твоим авто полный порядок, но, чтобы исключить ошибку, я приказал перепроверить, — Владимир Михайлович выдавал информацию дозированно по частям, как фармацевт лекарство строго по рецепту.
— А что тогда?
— Когда ты успел подсесть на колёса? — раздраженно бросил в трубку Данилевский.
— Ты что там совсем с катушек слетел, — взревел в ответ Ринберг. — Какие к чертям собачьим колёса?
— Я не знаю, какой придурок смешал тебе этот коктейль, но в образцах крови обнаружены следы двух препаратов разнонаправленного действия: возбуждающего и седативного характера. От такого можно и кони двинуть. Больше пока сказать не могу, — взяв себя в руки, отрапортовал главный безопасник, всё же подозревать в чем-то близких друзей даже ему было не очень приятно.
— Чтобы ты знал, я не употребляю вообще никакой дряни, — безапелляционно заявил Иван.
— А я в этом и не сомневался. Но вокруг тебя, Соломонович, творится какая-то дичь. Мои парни работают, но пока ничего существенного выяснить не удалось. Зря ты отказался от охраны. Ещё не поздно передумать, только скажи, и я быстро пришлю спецов, — озвучил Данилевский свою точку зрения.
— Вот и выясни, почему это происходит. Спецов мне твоих не надо, мне Геннадия за глаза достаточно. Дай, побыть нормальным человеком, — уже более спокойно сказал Ринберг и, немного подумав, добавил. — Ещё одно: выясни, что за дела у Юры Шабарина в этом регионе.